Оборотни космоса

Опрос? скажите лучше – допрос! О нет, лемуры были строго корректны, ни звуком не задели уязвимые места старо– и ново-земной истории, но Форт всеми волосками псевдокожи, не говоря уже о глубже расположенных рецепторах, чуял, что ньягонцам известно немало, и главным образом из самого доступного источника – телевидения! А что хорошего оттуда почерпнёшь? Грязь, мразь, маньяки и ворьё, насилие и терроризм, самоубийства, каждый день по сто техногенных аварий. Не цивилизация, а какой-то перманентный конец света! Подружитесь с нами, мы и вас научим...

Форт про себя благодарил весь состав конференции за то, что он (или померещилось?.. или это подвох такой?) из кожи лез, стараясь спрашивать лишь о гуманном и полезном. Словно задались целью создать позитивный образ землян. Детские учреждения, система опеки, здравоохранение, контроль за качеством пищи – кто бы подумал, что бойцы нао станут этим интересоваться? и откуда Форту было знать про детские учреждения?!

Он ждал из каждых уст чего-нибудь вроде: «Недавно в Сэнтрал-Сити вспыхнул бунт „чёрный вторник", а десятью годами раньше там случилась городская гражданская война на Пепелище. Очень хотим услышать число потерь убитыми и ранеными, а также о пытках и депортациях».

Так преступник, случайно угодив в число свидетелей, мается на стуле перед дознавателем – звучат невинные и безопасные вопросы, а он страшится одного, прямого, беспощадного: «Так это вы убили?»

Ужасно даже на полчаса почувствовать ответственность за многомиллиардное потомство Евы и Адама.

Чем, каким богатым опытом мы можем поделиться с народом, чудом уцелевшим в глубинных убежищах? тем, что загадили свою планету и сбежали оттуда на другие, чтоб и их испоганить? Что мы тащим за собой по космосу? ложь, индустриальную агрессию против всего живого... и войны, войны – Федерация против Альты, колонисты против оборотней, сэйсиды против горожан и повстанцев... Улыбаемся оскалом до ушей, а сами дрожмя дрожим – вот-вот загремит свыше: «Где Авель, брат твой?»

Едва Форт собрал сумку, как засветился телекомбайн.

Полутёмную комнату озарило хлынувшим с экрана сиянием – и открылось почти белое беспредельное небо, серо-коричневая шершавая земля, каждая неровность которой отбрасывала жёсткую тень, как в безвоздушном пространстве.

В центре, закрытый широким серебряным капюшоном, торчал по плечи землянин – чернота тени неровно заливала половину мертвенного лица, заострившегося в тревожном ожидании, глаза скрыты узкими зеркальными очками, шея уходит в воротник. Человек был бледен, как с похмелья, – из той породы людей, которые не загорают даже под палящим солнцем, словно альбиносы.

– Кто это ко мне? – спросил Форт, распрямившись над сумкой.

– Я, Зенон. – Бесцветное лицо ожило, задвигалось, радушно заулыбалось. – Часа три звоню тебе и вижу только пол и стены! Где ты бродишь?

– Лучше скажи – где ты находишься? я таких мест не знаю.

– На поверхности. Денёк сегодня разгулялся, солнце – глаза режет. – Сняв очки, Зенон болезненно зажмурился. – Догадываешься, отчего туземцы дрыхнут в разгар дня?.. Вообще-то по календарю осень, могут и тучи налететь. – Действительно, в слепящем небе над плечом Зенона плыли полоски облаков. – У меня хорошие новости! Продавцы получили два новых судна, подходящих для тебя. Одно – вот...

Зенон протянул руку, повернул камеру, и картина поплыла по кругу – показались низкие конические мачты с грибовидными навершиями, кряжистый пусковой станок грубых очертаний над прямоугольным провалом в земле, пологие крыши каких-то обширных сооружений, врытых в грунт. Станок облапил захватами белёсое крупное тело крылатого люгера, на плоскостях которого темнели подпалины от вхождения в атмосферу. Громадные механизмы тупо и неумолимо двигались, стремясь уложить люгер в подземную выемку. Кое-где маячили фигурки ньягонцев в плащах и шляпах с обвисшими полями.

– ...а другое ещё на орбите. Сегодня оно спустится. Оба налетали не больше шести лет, совсем свеженькие. А цена, замечу, прежняя. Технические данные на них скачаю хоть сейчас. Завтра можешь выбраться сюда и осмотреть люгеры.

Судно в объятиях станка смотрелось привлекательно; судя по глянцевой обшивке, оно и впрямь мало налетало. Б душе Форта завозился знакомый соблазн дёшево купить. Что бы там ни твердил Pax – приобретение будет легальным. А покупка при помощи Зенона не означает, что надо отказываться от работы эксперта и семидесяти тысяч Е. Оснащение космодрома на поверхности выглядело вполне современным и исправным – значит, фирма надёжная...

Даже встреча с Рахом в гостиничном номере не охладила Зенона; раз он продолжает свои поползновения – выходит, полиции не боится.

– В принципе я не прочь, – начал поддаваться уговорам Форт. – Но пока у меня дела в граде; не уверен, что смогу вырваться завтра. Давай немного отложим встречу.

– Пойми, фирма не может долго держать суда на приколе, – горячо и нетерпеливо настаивал Зенон. – Стоянка обходится дорого.

Известная метода: «Скорей! скорей! осталось три минуты – или вы упустите свой шанс!» Когда торгаш подгоняет, возникает уйма сомнений – а не палёный ли товар? а что он стремится замазать и скрыть спешкой?

– Не торопи меня, – отрезал Форт. – Я запомнил твоё предложение – но не думай, что оно единственное. Повторяю – мы встретимся и поглядим, что выставлено на продажу.

– Когда?

– Я свяжусь с тобой. Оставь координаты.

– Ты переезжаешь? – Зенон внимательно вгляделся в экран со своей стороны.

– Да, нашёл место повыгодней.

– Если не секрет – какое?

– Парень, умей потерпеть. Я обещал, что найду тебя, – значит, найду.

Незачем Зенону знать, что кандидата пригласили жить в дом холостяков Унгела. Может, там будет шумно и тесно – зато квартплата небольшая.

На прощание Зенон вновь улыбнулся – с надеждой, хотя без большой уверенности. Ветер трепал края его капюшона. Небо за его спиной быстро темнело.

Блок 4

Медеро решила подать заявление. Во-первых, она была коренная гражданка и знала, какие имеет права, а во-вторых, легче написать о своём горе, чем рассказывать о нём. Она боялась – если начнёт говорить о свинке, то не выдержит, расплачется. Пусть наогэ, дама клана, или наоси, муж клана, прочитает и решит, как быть, а она будет молчать и слушать, что скажет нао-защитник в их лице.

Милая, ласковая свиночка не вернётся к Медеро. Никогда! От одной этой мысли к глазам подступали слёзы, а губы начинали дрожать. С зоотехником не спорят: «Смерть наступила от нервного шока. Инфекций нет». Но отвергнуть заявление никто не смеет! Люди нао обязаны рассматривать все просьбы!

Медеро хотела настоящего, искреннего сочувствия. Наверняка в граде есть человек клана, который примет её заявление и скажет... скажет что-нибудь такое, от чего всё переменится. Есть старшие, чьи слова творят чудеса. Например, детская докторица. Но люди нао сильней – дама Белый Жилет, которая спасает попавших в беду, или её муж Синий Жилет, бич мародёров и пиратов. Вот бы их встретить! они бы услышали о смерти Луды, тоже погоревали, а потом совершили чудо. Они не останутся равнодушными, они помогут девочке, которая потеряла лучшего друга!

С заявлением в кармане шорт Медеро прошла много коридоров, присматриваясь к наогэ и наоси, но подойти ни к кому не решилась. Люди с кортиками и свистками выглядели грозно. Легче проехать одной в лифте, чем заговорить с ними.

Пора было вернуться домой, чтобы поспеть к столу, но тут Медеро увидела такое, от чего ноги влипли в пол, а рот сам собой раскрылся от изумления.

Держа голову почти под потолком, громадным и медленным шагом на неё шёл корноухий из народа рослых. Стрижка у него была совсем людская, а одежда... Несуразные, прямо-таки до лодыжек, широкие штаны, свитер на выпуклом туловище и жилет – да-да-да! – с узорами офицера нао! Твёрдое лицо его ничегошеньки не выражало, а синеватые глаза сурово озирали коридор и встречных.