Страница 44 из 111
– По-моему, он не настроен болтать с нами.
– Он умный, но не любит отдавать свои знания. Приходится ловить его в момент, когда он не может улизнуть.
– Ха! Ну и?..
Корабли продолжали виток по орбите. Угрюмая планета, обожжённая чёрными ангелами космической бездны, туго поворачивалась на оси, тая в недрах месть пришельцам. Попробуйте снизиться – я притяну вас, не вырветесь. И нейтринный движок не выручит. Вмажетесь в моё тело, один кратер останется…
Нагие ангелы, погружённые в жидкий гелий, продолжали диалог. Неживые по природе, они были охлаждены до опасной близости к абсолютному нолю, буквально охвачены оболочкой двойной смерти и недоступны мелким земным страстям. Души их беседовали друг с другом через эфир, вместо лица визави глазами ближней телеметрии видя порождение вселенского мрака и оранжевой мглы иного пространства – три чёрных клыка, объединённых в слиток скорости и беспощадности.
– Началось с Адама. Яблоко, грехопадение… и так далее. Вслед за этим рухнул мир, ведь он – проекция человека. Даже небо повредилось, там появился гнев. Прекратилось бессмертие, возникла «левая сторона» – демоническая. Джомар сказал: «Сатан – ангел смерти и воля к злу в человеке». Понимаешь? всё исходит из нас.
– А Бог? – Альф был большой скептик и циник.
– Он, что ли, велел тебе стрелять?
– Не разговор, Албан. Хоть и противно, но мы – подчинённые…
– Вот я и думаю – кому? Откуда идёт приказ и почему мы его выполняем?
– Давай-ка сотрём эти базары, пока никто не протестировал блоки корабельной связи.
– Боишься?
– Боюсь. Я хочу жить долго.
– Другого бойся. Слышал слово – Хиросима?
– Оно олимпийское?
– Да, азиатское. Раньше так называли атаку, если снаряды – с радионуклидной начинкой.
– Устарело. Чудно, что нам ставят ракеты с термоядом. Должно быть, так дешевле… А почему ты сказал это слово?
– Вспомнилось. Так назывался город на Старой Земле, где испытали первую бомбу.
– В городе? На людях?..
– Да. Была какая-то война. Бомбу сбросили на парашюте. Там погибло много, десятки тысяч. Одни сразу, другие… Но это случилось давно. Только название осталось, да ещё имя. Его применяют психиатры: синдром Изерли.
– Не слышал. Какая-нибудь болезнь?
– Можно сказать, что болезнь. Изерли был пилотом, метеоразведчиком. Он выбирал объект для бомбера Всего-то одну фразу и сказал: «Бомбите первую цель». Потом понял, что приговорил тех, на земле. Они стали ему сниться. В общем, он умер в психушке.
– К чему ты мне это рассказываешь? – Голос Альфа стал слегка враждебным.
– Всех, кто бомбил, забыли, а его запомнили. У бомбивших не было совести.
– Не в тему, – недовольно ответил Альф. – Такие штучки лучше не обсуждать на службе. Эта рубрика не для нас.
– Как сказать… – Албан вновь переключился на визоры, обращённые к раненой планете. – Мы сделаны для того, что ты видишь, только масштаб будет больше. Помнишь, какую площадь покрывает выстрелом «торхаммер»?
– Алби, это будут не люди, – терпеливо пояснил Альф. – Туанцы, мирки или кто-то ещё – все они чужие и враги. Они не задумаются нас спалить, так что и жалеть их нечего. На звёздной войне не до эмоций!
– Хм, легко ты рассуждаешь… Послушать тебя – подумаешь, что иномиряне не живые, им не больно, и детёнышей у них нет. Да ладно туанцы – сорок лет не прошло, как с Альтой воевали. Траю гранулами посыпали, чуть экоцид не устроили. Альтийцы и трайцы – земляне, а нас и против них могут послать.
– Знаешь, давай не лезть в эти хитрые материи – кто был прав, кого зря тронули, кого не зря… Будет лучше, если мы не станем теребить мораль и ограничимся технической стороной дела. Вот – стрельбы. Мы отстрелялись, комплексы не успели нас засечь, никто условно не погиб…
– Не погиб, – согласился Албан, не отрывая взгляда от планеты. Магматический очаг пылал, извергая раскалённый газ. Осколки земной коры, как льдины в заторе, сталкивались и вздымались, разламываясь под собственным весом. Там, внизу, рушились горы и разверзались бездны подземного огня. В мешанине катаклизма трудно было различить мелкие детали, но это и к лучшему – вдруг что-нибудь заметишь, а потом навязчивая мысль измучит: был там кто-то или никого не было?
– Образец I, к выходу – товсь!
– Образец I к выходу готов.
– Точку выхода отметить.
– Есть.
– Наводка на точку выхода, проверка радиуса окружения.
– Чисто.
– Выход.
– Есть выход. Что… масса у точки выхода! дистанция – 0,47 безопасной. Масса смещается. 0,34, 0,26…
– Образец I, поворот от точки выхода, вниз и влево. Образец I! в левый нижний квадрант!
– Заткнись, я уже выхожу! Да! и вообще это не масса! это фрегат «Бетхэн Галлахер»!
«Встреча масс, – вспыхнула мысль в образце I, – блистательный финал!..»
– Провались вы все! иду в бросок!
В точке выхода блеснуло радужным огнём, пустота расцвела пучком выброса – и «флэш», едва показавшись в реальности, вновь ушёл за немыслимый предел, где проходили его трассы. Радужная волна накрыла встречный корабль – и он прошёл сквозь неё. Джомар посерел, глядя на замедленную анимацию события, с запредельной быстротой случившегося в трёх биллионах километров. Сатанинские скорости, дьявольские ошибки! Какой-нибудь микрон смещения прицела оборачивается огрехами в тысячи астрономических единиц. Яримицу, не мигая, жадно внимал переговорам между операторами.
– Запросите «Бетхэн Галлахер», – неживым голосом попросил Джомар. – Немедленно! Если там кто-нибудь жив.
– Какая трагедия, – бормотал Яримицу, с помощью наладонника решая некую срочную задачу. – Какая нелепая ошибка… Мистер Мошковиц! Я должен взять бот, чтобы лететь на «Бетхэн Галлахер». Сейчас же! Великолепный выброс. Нельзя было предугадать… Сколько там экипажа? есть ли на борту животные или растения?
– Шестьсот тридцать человек, – сжав челюсти, процедил вахтенный офицер. – Артур, связь с «Бетхэн Галлахер», живо!
– Есть ответ фрегата, сэр. Они… передают, что произошёл обвальный отказ части аппаратуры. Управление сохранено.
– Дайте сюда, – вопреки всем правилам Джомар выхватил шлем связи. – Эффи! проверьте, как там образец I!
Образец I, как и положено, лежал, плотно втиснутый в ложемент и залитый жидким гелием, нагой и прекрасный, пронзённый кинжальными штекерами, словно святой Себастьян стрелами. Черты его совершенного лица были недвижимы, как у мраморной статуи; на устах замёрзла улыбка. Внутри, в бронированном туловище, в яйцевидной оболочке нерушимого фартанга, в опаловом кабошоне субстрата трепетал от ужаса человеческий разум, нейромедиаторами навсегда связанный с игрой в войну – как будто из экрана выплеснулась кровь, а на экране наискось застыла маска смерти.
ОТМЕНИТЬ – нажимал он в спешке виртуальные клавиши, но видение не исчезало, потому что пришло не извне, а из сознания. НЕ СОХРАНЯТЬ ИГРУ – но игра зависла. Душа игрока дрожала нитью молочно-белого свечения в слитке мозга. Он боялся шевельнуться. Любое движение могло запустить механизм Апокалипсиса, вселенскую мельницу уничтожения. Сейчас он хотел мгновенно умереть, чтобы не видеть жертв и не встречаться ни с кем взглядом.
– Образец I стабилизирован в пространстве квантового броска. По данным телеметрии его системы исправны, но на запросы он не отвечает.
– Готовьте к запуску образец II, – сухо скомандовал Джомар. – Албан!
– Да, мистер Мошковиц?
– Иди и вытащи его оттуда. Сделай это как угодно. Можешь нарушать все технические нормативы, я разрешаю – только достань его.
Почему-то размороженный Альф счёл, что безопаснее всего держаться за руку Албана. Он её прямо-таки не выпускал. Не слишком стискивал, кожу не портил, но разжать его пальцы было невозможно. Поглядев на эту скорбную картину, Джомар промолчал и на выходе из кубрика бросил Норру:
– Оставьте их так. В конце концов Альфу надоест.
Говорил Альф только шёпотом, тревожно оглядываясь: