Страница 35 из 231
– Разори кузнеца на чарку, молодчик! – со всех сторон подзадоривали Иванку кабацкие «питухи».
Иванка скинул с плеча мех.
– Голос народа – божий голос, хозяин, ставь чарку! – сказал Иванка.
– Пшел на место! – как на щенка, крикнул Мошницын.
– Не могу. Заставил в праздник работать – за то плати! – не желая сдаваться на людях, возразил Иванка.
Пропойцы галдели, забавляясь гневом Михаилы. Кузнец уступил и велел дать Иванке вина. Мальчишка выпил. Водка ожгла горло, но он постарался не показать виду, что горько, и молодецки тряхнул кудрями.
– Вот так питух взрастет! – закричали пьяницы.
Иванка степенно поклонился хозяину, всем «питухам», взвалил на плечо мех и молодцевато пошел назад.
На обратном пути ноги его заплетались. Улица кривилась, шаталась знакомая дверь и прыгала так, что ключ долго в нее не попадал. Наконец Иванка осилил и отпер дверь, навесил мех и, уже не помня себя, вышел из кузни…
Поутру он проснулся от холода на берегу Великой, с которой вздымался густой весенний туман.
Иванка с трудом припомнил, что было вчера, и побежал в кузню.
До вечера кузнец не сказал Иванке ни слова. Когда же они возвратились к ужину, он вдруг схватил Иванку, согнул в дугу, зажал его голову между ног, быстро сдернул с него штаны, и едва Иванка успел опомниться, кузнец стал его сечь заранее приготовленной плетью.
Иванка никак не ожидал, что его может постигнуть такая участь… Если бы знать, он схватил бы хоть хлебный нож со стола и сумел бы оборониться, он выскочил бы в окно, но не дался в руки покорно… Но он опомнился только теперь, когда голова его была зажата между ног кузнеца, а позорно спущенные штаны запутали ноги…
Каждый удар жег огнем… Иванка рванулся раза два, но неудобное положение не позволяло ему развернуть силу. Он сдержал готовый вырваться крик, а на пятом-шестом ударе собрал всю мочь и рывком, как жеребец, рванувшийся на дыбы, распрямил спину… Задом наперед сидя верхом на его шее, нелепо взмахнул кузнец в воздухе руками и ногами, качнулся и, громко вскрикнув, упал на стол, угодив в миску с горячей кашей… Иванка схватил скамью, поднял ее над головой, обороняясь, и пока успел опомниться Михайла, пока в испуге кричала Аленка, пока Якуня бросился наутек и Уланка глядел с невеселой усмешкой, – Иванка швырнул в злости скамью об пол и выскочил через окно на улицу, чтобы не возвращаться уже в кузню.