Страница 65 из 79
Карательные органы
Функции карательных органов кажутся очевидными. О действиях их в коммунистических странах есть огромная литература, и я не хочу здесь повторяться. Хочу отметить лишь то, что в описании их имеет место сильное преувеличение и искажение их социального статуса. Это объяснимо. Жертвы имеют дело непосредственно с ними и переносят на них всю свою ненависть, подобно тому как солдаты все тяготы армейской жизни ассоциируют с сержантами и старшинами, а не с офицерами и генералами. Сами карательные органы заинтересованы в том, чтобы раздуть свою важность. Фактические власти общества, исполнительным орудием которых являются эти органы, тоже заинтересованы в раздувании важности их по известным причинам: снять вину с себя за «грязную работу» и переложить на другого, внушать страх населению.
Карательные органы суть лишь отчужденная и обобщенная в масштабах общества карающая функция и сила коммун. Не карательные органы вынуждают граждан к определенной форме поведения, но именно коммунальные отношения порождают карательные органы и придают им силу, которая затем кажется некоей мистической и злобной силой, исходящей откуда-то «сверху». Зло карательных органов есть лишь квинтэссенция добра, источаемого самими гражданами общества.
Право
Коммунистическое общество есть общество неправовое. Это не значит, что тут царствует произвол и беззаконие, что тут вообще отсутствуют какие бы то ни было нормы, регулирующие поведение людей. Здесь таких норм может быть больше, чем в других обществах, – это общество есть общество нормативное. Здесь есть свой порядок, своя законность. Но не всякая нормативность (законность) есть признак правового общества. Правовые нормы суть лишь частный случай норм. Нормы вообще суть разрешения, запрещения и обязывания что-либо делать или не делать и их-отрицания. А осуществлять все это можно и в неправовых формах.
Правовое общество характеризуется наличием правового кодекса (совокупности правовых норм), который охватывает все существенно важные сферы жизни общества. Этот кодекс существует не только на бумаге, а практически действует. Это означает, что граждане строят свою жизнь в рамках этого кодекса и заранее учитывают его в своих действиях, хранят этот кодекс и защищают при попытках его нарушений. Имеются специальные учреждения и лица, осуществляющие технику его исполнения и следящие за его соблюдением. Общество заинтересовано в этом кодексе и имеет силы в той или иной мере ему ледовать. Общество может иметь прекрасный правовой кодекс на бумаге, но не иметь желания и сил соблюдать его фактически. И такое общество правовым не является. Неправовое общество это не обязательно общество, в котором нарушаются правовые нормы. Это может быть общество, в котором просто нет условий для их функционирования, – они тут лишены смысла. Например, если в обществе нет капиталистов, то здесь лишены смысла законы, регулирующие отношения капиталистов и наемных рабочих. Эти законы тут не нарушаются. Они тут просто лишены смысла. Нечто подобное имеет место для правового кодекса вообще, каким бы он ни был, в коммунистическом обществе. Но договоримся, что мы будем иметь в виду, говоря о правовых нормах.
Термин «право» неоднозначен. Правом часто называют любые законы общества (например, законодательное принуждение у труду в коммунистическом обществе считается правовой нормой) и даже обычай («право первой ночи», например). Я здесь называю правом лишь такую совокупность закрепленных в виде законов норм поведения и такой способ их применения, которые удовлетворяют следующим условиям. Право всеобще и не знает исключений. Закон, разрешающий кому-то нарушать какие-то законы, нормой права не является. Право не знает привилегий, перед ним все граждане равны. Для права безразлично, кто является его объектом, – отдельный человек, группа людей, представители власти, органы власти. Право как таковое не отдает предпочтения никому из них. Право не допускает никаких кривотолков и разнообразий истолкований. Оно буквально. Право не допускает никаких оговорок. Если даже соблюдение права наносит ущерб обществу, это не есть основание для отказа от него или для несоблюдения его норм. Органы правосудия независимы от власти, – они в некотором роде стоят над обществом. Есть и другие признаки права. Но я ограничусь сказанным. Конечно, в реальности абсолютного соблюдения принципов права нет нигде и никогда. Но в правовом обществе по крайней мере есть ощутимая тенденция следовать им, есть возможность бороться за их соблюдение.
Как обстоит дело с основными принципами права в коммунистическом обществе? Принцип, согласно которому интересы коллектива выше личности, является очевидным образом неправовым, каким бы хорошим он ни казался тем или иным людям. Представители власти лишь в исключительных случаях предаются суду за свои преступные действия и имеют преимущества перед простыми смертными. К лицам различных категорий применяются различные критерии. Одно и то же преступление расценивается различно в зависимости от того, кто его совершил. Представители привилегированных слоев имеют возможность уклоняться от действия законов, обязательных для непривилегированных слоев (например, детей высших чиновников фактически не касается закон о всеобщей воинской повинности, о необходимости трудового стажа при поступлении в институты). Законы допускают различное толкование. Законы обставлены системой дополнительных инструкций и разъяснений, благодаря которым их применение становится делом произвола судей. В огромном числе случаев власти дают санкцию на предание или непредание суду провинившихся, причем заранее предписывают судам меру наказания. Сами формальные процедуры судопроизводства обставлены так, что принципы права могут безнаказанно нарушаться в любом звене. Короче говоря, трудно назвать элемент правовой практики, который не нарушался бы в коммунистической системе. И что самое главное, в стране просто нет серьезных сил, которые заинтересованы в создании действительно правовой обстановки.
Нельзя сказать, что человек в коммунистическом обществе совершенно беззащитен перед властями, перед другими людьми, перед коллективом. На самом деле здесь человек защищен. Но средства защиты здесь таковы, что человек оказывается плохо защищенным именно от этих средств защиты. Это не игра слов. Истории известны многочисленные примеры того, как жители городов и целых районов становились жертвами насилия со стороны военных дружин, приглашенных охранять граждан именно от насилия других людей. Только в сложном коммунистическом обществе такое превращение защитников в насильников происходит весьма опосредованными путями.
Конечно, в какой-то массе случаев в коммунистическом обществе действует нечто похожее на правовое общество. Но это касается случаев незначительных с точки зрения существования социального строя общества. Но как только дело касается серьезных проблем, в силу вступают соображения и действия, абсолютно ничего общего не имеющие с правовыми. Жизнь Советского Союза и других коммунистических стран дала на этот счет такое множество примеров и такие вопиющие примеры, что нет надобности еще что-то говорить на эту тему.
Неправовой характер коммунистического общества обусловлен самыми фундаментальными принципами его существования и природой его власти. Здесь нормы, регулирующие поведение людей, действуют не в рамках правовых принципов, а в рамках принципов государственной целесообразности, интересов коллективов и страны. Причем власть присваивает себе функции высшего судьи в установлении этих рамок и в оценке поведения людей с этой точки зрения. Здесь вырабатываются своеобразные нормы, навыки и традиции применения писаных норм поведения людей, – вторичные нормативы поведения. Общая схема принимает здесь такой вид: 1) имеются некоторые писаные законы; 2) имеются определенные нормы применения этих законов в зависимости от конкретных лиц, на которые он распространяется, от интересов коллектива или более обширной общности (вплоть до размеров страны), от действующей в данный момент установки или проводимой кампании, от конкретных обстоятельств. Если нормы первой категории еще напоминают правовые нормы, то вторые имеют явно иную природу. Причем существование норм второго уровня свидетельствует о том, что в обществе действует законность, а не беззаконие, но законность специфически коммунистическая.