Последняя схватка

Но веревок на руках не развязали. Не вынули кляпа. И не размотали длинного широкого шарфа, который навертели перед этим пленнику на голову так, что Ландри ничего не видел.

Но, лишенный на время глаз и языка, Ландри сохранил уши. И услышал тяжелые шаги. Потом хлопнула дверь. Кокнар понял, что остался один. Впрочем, это продолжалось недолго. Почти сразу он почувствовал другие руки, которые осторожно снимали с него проклятый шарф. Через несколько секунд Ландри увидел женщину, которая оказала ему эту услугу. Остолбенев от изумления, он воскликнул:

— Ла Горель!..

Да, это была она. Ла Горель вынула у Ландри изо рта кляп, но и не подумала развязать пленнику руки. Ее глаза злорадно блестели, Но она пыталась выдавить из себя любезную улыбку. Похоже, у старой ведьмы не было плохих намерений.

Все это Ландри Кокнар сообразил в один миг. И сразу огляделся. Он находился в комнате, похожей на приемную и обставленную великолепной мебелью. Ландри никогда раньше здесь не был. Но такую роскошь он видел только у герцогини де Соррьентес. К тому же Ла Горель чувствовала себя тут как дома. Полагая, что она все еще состоит на службе у Фаусты, Кокнар решил, что попал в особняк герцогини де Соррьентес.

Это открытие не слишком обрадовало Ландри. Но все же он испытал некоторое облегчение: ведь Кончини Кокнар боялся больше, чем Фаусту. К тому же, увидев Ла Горель, Ландри сразу придумал, как быть.

— Ла Горель! — повторил он. И с самым наивным видом продолжал: — Ну, дела!.. Тебя-то я и искал!

Ла Горель навострила уши. Но, хорошо владея собой, она и бровью не повела, а просто сказала:

— Видишь, как хорошо. Вот она я. Чего тебе?

— Я хотел подарить тебе тысячу ливров, — сладчайшим голосом проговорил Ландри.

— Ого, деньги неплохие, — отозвалась мегера, и глаза у нее загорелись. Протянув руку, она произнесла: — Давай!

— Погоди, — насмешливо покачал головой Ландри. — Если ты хочешь их получить, разрежь сначала веревки у меня на руках.

— Ах да!.. А потом надо будет вывести тебя отсюда, так?

Она не шутила. Это было сказано просто и естественно. Ландри почувствовал, что она готова сделать то, что он от нее потребует. Ему стало легче дышать. И он похвалил мерзавку:

— Такой умной и приятной женщины я больше не встречал! — И уточнил: — Разрежь веревки, выведи меня из этого логова, и я дам тебе тысячу ливров… А потом расскажу, как заработать еще тысячу.

— Значит, всего две тысячи? — спросила Ла Горель, и в глазах у нее вспыхнуло дикое пламя.

— Соображаешь, — ласково улыбнулся Ландри.

Мегера задумалась. Пленник заволновался:

— Разве я хочу от тебя невозможного? Разве тебе трудно вывести меня отсюда?

— Нет ничего проще, — ухмыльнулась старая карга.

— Так что же ты?.. — удивился Кокнар.

— А вот что, Ландри. Веревки я разрежу и на свободу тебя выпущу… только… две тысячи… знаешь, это мало, — заявила Ла Горель.

— Сколько же ты хочешь? — задохнулся Ландри.

— Надо еще пятьдесят тысяч, — холодно уточнила женщина.

Бедный Ландри! А ему-то казалось, что все уже улажено. Названная сумма просто потрясла его. И он вышел из себя:

— Пятьдесят две тысячи ливров!.. Ты смеешься надо мной, чертова колдунья!.. Где же я их возьму, старая ты ведьма?..

— Я просто уверена, что таких денег у тебя нет, — ответила она спокойно, ничуть не рассердившись. — Ну, на нет и суда нет.

Ландри заскрежетал зубами, испепеляя Ла Горель взглядом. А она невозмутимо пояснила:

— Если я отпущу тебя, то потеряю пятьдесят тысяч ливров. Понимаешь, нет?.. Не понимаешь?.. Я ждала тебя с нетерпением…

— Ты меня ждала? — подскочил ошарашенный Ландри.

— Ну да, пять дней уж поджидаю, — кивнула мегера.

— Пять дней, — повторил окончательно растерявшийся Ландри. — Да как же это? Зачем?

— Как это зачем? — изумилась Ла Горель. — А чтобы заработать свои законные пятьдесят тысяч!.. Мне было обещано, что я получу их в тот день, когда ты окажешься здесь… Потому-то я и поджидала тебя с таким нетерпением… Ну, понятно?

Нет, бедный Ландри Кокнар решительно ничего не понимал! Да и как можно было разобраться в объяснениях этой карги, которые — вольно или невольно — она сама отчаянно запутывала? Но Ландри быстро сообразил, что тут дело нечисто и что ему любой ценой надо выяснить, что к чему: ведь речь как-никак шла о его жизни. И он поинтересовался:

— Эти деньги посулила тебе герцогиня де Соррьентес?

— Нет, — отрицательно мотнула головой Ла Горель. — Я больше не служу герцогине.

— А кто же? — нетерпеливо спросил Ландри.

— Моя новая хозяйка, госпожа маркиза д'Анкр, — проговорила женщина.

— Маркиза д'Анкр!.. — вскричал Ландри, подпрыгнув на стуле. Кокнар смертельно побледнел, виски у него вспотели. — Значит, я у нее?..

Глаза мегеры победно горели, она злорадно улыбалась и не спешила с ответом, которого пленник ждал, едва не падая в обморок от волнения. Наконец старая ведьма объявила:

— Ты находишься у монсеньора маршала маркиза д'Анкра. — И с притворной жалостью она спросила: — Разве ты этого не знал, бедный мой Ландри?

— Все кончено, я погиб! — простонал Кокнар.

— Боюсь, что это так, — улыбнулась гадкая старуха.

Тут послышался звон колокольчика.

— Тебя желает видеть монсеньор, — объяснила Ла Горель. — Пойдем, — добавила она, направляясь к каким-то дверям.

Ландри Кокнар окинул комнату отчаянным взглядом, словно утопающий, готовый ухватиться за соломинку. Ла Горель не спускала с пленника глаз.

— Тебе не убежать, — сказала она, — и не пытайся. Лучше покориться. — И с мрачной любезностью старая ведьма подбодрила Ландри: — Терять тебе нечего, тебя быстренько повесят. Так что долго мучиться не будешь… Раз-два, и готово… Ну, входи. Не заставляй монсеньора ждать, он этого страсть как не любит.

Ландри Кокнар понял, что спасения нет. Пленнику оставалось только подчиниться. Мы уже убедились, что, несмотря на излишнюю осторожность, Ландри был очень смелым человеком. Собравшись с духом, он гордо решил показать своему прежнему хозяину, что не боится смерти. Ла Горель открыла дверь, и, уняв предательскую дрожь, Кокнар твердым шагом переступил порог.