Осада

6

Клосс должен был представить Броху доклад о положении на наиболее уязвимом участке обороны вдоль канала. О нем не случайно так беспокоился полковник. На следующий день, а может быть, раньше он намеревался послать туда два батальона фольксштурмовцев, но в то же время надеялся, что противник не начнет наступление с форсирования водной преграды. Нужно было приложить все силы, чтобы еще более уверить полковника в этом. Между каналом и заводом тянулись заливные луга, которые пересекал только противотанковый ров, за ним располагались позиции пехоты с фаустпатронами. Клос считал, что эти препятствия будут преодолены без особых затруднений и, если наступление начнется вовремя, наши войска через час должны выйти к заводу.

Брох сидел, склонившись над картами, он даже не поднял головы, когда капитан вошел в кабинет.

Клос доложил:

– На пятом участке обороны не замечено какого-либо движения противника.

– Все в порядке, – проговорил полковник, указывая Клосу на стул. – Я думаю, наступление начнется в районе казарм и вокзала. На их месте я поступил бы именно так. Это даст нам возможность удержать порт и завод по крайней мере до вечера следующего дня. А потом…

Раздался телефонный звонок, полковник снял трубку. По-видимому, донесение, передаваемое по телефону, было весьма важным, ибо Брох не прерывал говорящего, а его лицо принимало все более озабоченное выражение. Может быть, докладывают о Гляссе?

«Профессора убили? Или похитили? Кто? Для чего? Зачем?» – размышлял Клос, сидя перед Брохом.

– Хорошо. Все понял… Прошу взять с собой отряд жандармов и взвод солдат. Обо всем докладывать мне лично. – Брох положил телефонную трубку. – Пеленгаторы засекли вражескую радиостанцию, – сказал он. – Она работает здесь, в городе. Просто не верится.

Клос с трудом сдержался. Самое главное – ничем не выдать себя и успеть на Кайзерштрассе раньше, чем там окажутся немцы. Через полчаса Косек выйдет в эфир, и, если он не успеет передать командованию, что наступление необходимо начать ночью, все может провалиться – немцы опомнятся и предпримут контрмеры.

– Солдаты через час начнут прочесывать квадрат, в котором обнаружен радиопередатчик противника, – сказал Брох.

Клос встал:

– Я должен возвратиться на пятый участок обороны, господин полковник. Я могу идти?

Брох в знак согласия кивнул головой. Неожиданно я дверях появился Бруннер. Небрежно бросив; «Хайль Гитлер», он сразу же обратился к Клосу:

– Ты торопишься, Ганс?

– Да, тороплюсь.

– Однако тебе придется задержаться. Я хотел бы, – он подошел к письменному столу Броха, – сделать весьма важное сообщение, господин полковник, и задать в вашем присутствии несколько вопросов капитану Клосу.

Брох устало посмотрел на него:

– Что еще случилось? Докладывайте. Только я хотел бы вам напомнить, что у нас нет ничего более важного, чем оборона города.

– Это касается профессора Глясса. – Бруннер кратко доложил о случившемся, особо подчеркнув, что страшно изуродованный труп ученого найден недалеко от ограды сада.

Брох выслушал сообщение довольно равнодушно, лишь на мгновение выразив недоумение, что сильно задело Бруннера.

– Вы представляете, что это значит? – кипятился он. – Необходимо об этом немедленно доложить рейхсфюреру.

– Ну и, докладывайте. Это ваше дело. – Брох явно не хотел вмешиваться. – А какое отношение к этому имеет Клос?

– Дело в том, что капитан Клос за несколько минут перед смертью Глясса был на вилле у профессора.

Брох пожал плечами:

– Ну и что? Господин Клос, вы были там?

– Да, был, – спокойно ответил Клос. – Возвращаясь с пятого участка обороны, я вспомнил, что еще не успел передать ему нечто важное, и решил это сделать. – Клос был уверен, что фрау Глясс наверняка передала Бруннеру то, что ей сказал муж после его ухода.

– О чем ты разговаривал с профессором? – спросил Бруннер.

– Это не имеет никакого отношения к смерти Глясса! – резко оборвал его Клос. Он посмотрел Бруннеру прямо в глаза: – Но если вы находите это важным, я могу сказать. Во время боев за Померанию я встретил одного офицера из 148-й дивизии, который был близким приятелем молодого Глясса. Он рассказал, что сын профессора был ранен и попал в плен. Так как я собирался тогда ехать в Тольберг, он попросил меня передать это старику Гляссу. – Клос придумал эту историю, пока ожидал вызова к полковнику.

– Почему ты раньше не рассказал об этом профессору? – не унимался Бруннер.

– Должен признаться, как-то совсем забыл об этом, – сказал Клос, обращаясь к полковнику Броху.

– После твоего ухода, – медленно проговорил Бруннер, – профессор сказал своей жене, что он отказывается от эвакуации.

– Мне об этом он ничего не говорил.

– Неужели? – с насмешкой спросил Бруннер.

Обстановка накалялась. Необходимо было переходить в наступление.

– А теперь, Бруннер, я хочу задать тебе несколько вопросов.

– По какому праву?

– Господа, – сказал Брох, которому эта история, видимо, начинала надоедать, – не забывайтесь: вы находитесь в кабинете начальника. Выясняйте свои отношения где-нибудь в другом месте.

Брох дал понять таким образом, что его совершенно не интересует дело Глясса. Клос и Бруннер вышли в адъютантскую.

– Где обнаружили труп профессора? – спросил Клос.

– За забором сада. Там, где начинаются луга.

– Странные убийцы… Они не пожелали убить Глясса в его доме. Что ты на это скажешь, Бруннер? – с иронией спросил Клос.

– Я не люблю такого тона, Клос.

– Ты забыл, Бруннер, что сегодня уже один раз упоминал имя профессора Глясса. Тогда он был еще жив.

– Ты хочешь выступить против меня? – сказал Бруннер.

– Я хотел бы посмотреть на труп Глясса, – спокойно ответил Клос.

– Пожалуйста. Ты можешь это сделать в любое время. Труп профессора уже опознан его женой.

Тело убитого было изуродовано до неузнаваемости. Клос смог только узнать домашнюю куртку профессора, в которой он принимал его в кабинете, и сорочку – темно-синюю, с мягким воротником.

– Вскрытие трупа, конечно, не сделали? – сухо спросил Клос. – И не провели никакого обстоятельного обследования?