Ночная голубка

Подойдя к кладбищу, Джоанна опустилась на колени и перекрестилась.

«Помогите мне вернуться на путь праведный, — обратилась она к душам погребенных здесь христиан. — Умолите Господа указать мне его». Она отбросила за плечи мокрые волосы и оглянулась по сторонам. Этого чудовища, лорда Блэкстона, по-прежнему не было видно. Ах, если бы Господь сжалился над ней и велел ветру сдуть его в бушующее море! Но что толку предаваться таким пустым и вздорным мечтам! Как бы в ответ на них сильный порыв ветра чуть не сбил девушку с ног, мокрая одежда и волосы превратились в сплошной ледяной компресс на ее теле. Больше всего она нуждалась сейчас хоть в каком-то укрытии, чтобы высушиться и переждать ливень. А потом следовало заняться поисками чего-нибудь съестного.

Она не помнила точно, где стояла часовня, но нашла ее после довольно непродолжительных поисков на одном из небольших холмов, откуда открывался удивительно красивый вид на остров и море. Возле часовни высились три огромных вяза, и Джоанна тотчас вспомнила, что их называли «Святой Троицей». Самое высокое дерево — Бог-Отец, то, что ближе других к морю, — Бог-Сын, а самое раскидистое — Святой Дух.

Согнувшись, держа одной рукой подол платья, а другой — свои мокрые волосы, Джоанна с трудом добралась до задней стены часовни. От голода и усталости у нее подкашивались ноги, холод пронизывал тело до костей. Слишком много испытаний свалилось на нее за последние дни. Кому под силу выдержать такое? Но девушка знала, что не должна поддаваться отчаянию. Стоит начать жалеть себя, и силы окончательно покинут ее, а ведь они так нужны ей, чтобы продолжать борьбу! Тем более кое-что все же складывается в ее пользу. Ведь если бы не этот шторм, она теперь находилась бы в замке Блэкстон! Блэкстон! Надо же! Поистине черная крепость. Самое что ни на есть подходящее жилище для этого рыцаря-разбойника с черным сердцем.

Ветер завывал все так же неистово, и вязы гнулись и скрипели под его порывами. Собрав последние силы, Джоанна стала медленно пробираться вдоль стены к входу в часовню. Она двигалась, низко наклонив голову, с закрытыми глазами и вытянутой вперед рукой, как слепая. Наконец она нащупала дверь и что было сил потянула ее на себя. Бесполезно! Ветер, дувший девушке в спину, был слишком сильным противником. Дверь не сдвинулась ни на дюйм.

— Праведная кровь святой Терезы! — воскликнула девушка в порыве отчаяния. Она готова была упасть и умереть прямо здесь, на ступенях часовни. Эта последняя капля, похоже, переполнила чашу ее страданий.

— Позвольте мне.

У Джоанны перехватило дыхание. Большая сильная рука опустилась на ручку двери и одним движением распахнула ее перед девушкой. Телом своим Райлан заслонил ее от ветра.

Джоанна опешила настолько, что первые несколько секунд не могла вымолвить ни слова. Она стояла, зажатая между своим похитителем и дверью, которую он продолжал придерживать, и смотрела на него широко раскрытыми глазами. Придя наконец в себя, девушка снова почувствовала прилив безумной ярости, придавший ей сил, и закричала:

— Отойдите от меня, вы… вы, мерзкое животное! — С этими словами она попыталась оттолкнуть его.

— Не будьте дурой! — огрызнулся он и, придерживая дверь ногой, схватил девушку за локоть и втолкнул ее внутрь часовни, войдя следом за ней.

Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом, подобным пушечному выстрелу. Они очутились в кромешной тьме. Рука лорда Блэкстона по-прежнему сжимала локоть Джоанны. Сердце ее неистово билось. Святая Мария, неужели ей больше не на что надеяться?

Через некоторое время глаза девушки привыкли к окружающему сумраку, и благодаря скудному свету, проникавшему в помещение сквозь четыре узких сводчатых окна, расположенных довольно высоко, она смогла рассмотреть внутренность часовни. Укрыться здесь было негде. Она всецело находилась во власти этого негодяя.

Неожиданно для Джоанны Райлан вдруг отпустил ее руку, скорчив при этом брезгливую гримасу, как если бы ему было неприятно прикасаться к ней. Но девушка, не вдаваясь в анализ его чувств и поступков, быстро воспользовалась представившейся ей возможностью и метнулась к противоположной стене, спрятавшись за каменную алтарную плиту, чтобы хоть что-то отделяло ее от ненавистного похитителя.

Оттуда она принялась настороженно следить за его движениями. Он неторопливо, бесцельно прохаживался по часовне, но в его походке и жестах безошибочно угадывалось владевшее им напряжение. Он сощурил глаза, дыхание его было частым и прерывистым.

От страха Джоанна даже позабыла с детства знакомые слова молитв. Она сидела, сжавшись в комок, и молча ждала своей участи.

Но вот лорд Блэкстон повернулся к ней лицом и, сделав три огромных шага, очутился у самой алтарной плиты. Джоанна не ошиблась, он действительно был охвачен бешеной яростью. Глядя, как он стоит перед ней, опираясь обеими руками о плиту алтаря, девушка решила, что ей следует вести себя с ним крайне осторожно, ибо в данную минуту он вполне способен умертвить ее.

— Вы, мадам, самое отвратительное из всех созданий, носящих юбку, каких я когда-либо встречал!

— Я?! — Голос благоразумия, секунду назад призывавший девушку к осторожности, умолк, заглушенный гневом и возмущением, которые были вызваны столь возмутительными словами Райлана. — Я?! Да вы… вы!..

— Я сыт по горло вашим своеволием. Теперь мне понятно, почему отец отправил вас в монастырь. Чтобы уберечься от соблазна удушить вас своими руками. Старый Эслин не желал брать на душу такой грех. А по-иному с вами просто нельзя. Слов вы не понимаете…

При упоминании об отце Джоанна сузила глаза и поджала губы.

— Вы, как всегда, рассуждаете о вещах, о которых не имеете ни малейшего понятия. Только законченная дура, у которой нет ни ума, ни сердца, согласилась бы участвовать в ваших интригах, не пытаясь оказать сопротивления.

— Вы называете сопротивлением бегство в ночной лес, полный диких зверей? И попытку плыть по штормовому морю? Ну знаете, из всех глупостей… — Он не закончил фразы и лишь помотал головой, отодвинувшись от алтаря. — Боже, спаси меня от безумных женщин!

Джоанна зло рассмеялась в ответ. Звук ее смеха, отдаваясь эхом от высокого купола часовни, прозвучал в этих святых стенах донельзя вульгарно и кощунственно. Девушка была близка к истерике. Сколько же издевательств, в самом деле, должна она вынести от этого ненавистного человека?

— Я также все время прошу Бога избавить меня от таких подлых, низких мужчин, как вы! — Глаза ее наполнились непрошеными слезами, и, отвернувшись, чтобы этот бессердечный злодей не видел ее слабости, девушка заметила в задней стене часовни нишу со статуей Девы Марии. Она бросилась на колени перед статуей и, склонив голову, принялась горячо молиться:

— О, сделай так, чтобы его убила молния! Пусть он утонет в море! Пусть ослепнет и оглохнет! Прошу тебя, сжалься надо мной, спаси меня от всех наглых, бессовестных мужчин!

Слезы лились по ее щекам, подбородку и ладоням, но она не вытирала их, чтобы лорд Блэкстон не догадался, что она плачет. Снаружи раздавался рев шторма, дождь неистово колотил по крыше часовни, ветер рвался в окна. Но внутри по-прежнему было сумрачно и тихо.

Джоанна не знала, как долго простояла она на коленях перед темной нишей. С ее промокшего насквозь платья успела натечь порядочная лужа, а вода продолжала со звоном капать в нее с рукавов и волос девушки. Лорд Блэкстон нетерпеливо и шумно вздохнул, приближаясь к ней.

— Пойдемте, леди Джоанна…

— Не прикасайтесь ко мне! Никогда! — воскликнула она, отстраняясь от его протянутой руки.

— Никогда? — насмешливо переспросил он, хватая ее за локоть. — Это непрактично. Нам надо развести огонь и высушить одежду. Работать вместе легче и веселее.

— В мои планы не входит делать вашу жизнь легче. А тем более — веселее.

— Полагаю, что не входит, — ответил он неожиданно спокойно. — И тем не менее вы сделаете так, как я скажу.

Этот спокойный тон в ответ на ее ярость как ничто другое внушил Джоанне, что лорд Блэкстон не собирается считаться с ее желаниями. Он настоит на своем, как бы она ни пыталась протестовать и что бы она ни делала. Это горькое открытие лишило девушку воли к сопротивлению. Усталость последних дней вдруг камнем навалилась на нее. Она больше не помышляла о бегстве и даже не пыталась вырвать руку, которую он продолжал сжимать своими сильными пальцами. Мужество покинуло ее.