Жена или смерть

Это была длинная узкая комната с рядами зеленых деревянных шкафчиков и скамейками между ними. Корин села. Дентон вручил ей один стакан и сел рядом, поставив шпагу между ног.

— Ты, кажется, отлично знакома с мужскими комнатами, — усмехнулся Дентон. — У тебя часто здесь бывали свидания?

— А помнишь бал старшеклассников? — улыбнулась она в ответ.

— Боже мой! — свистнул Дентон. — Вспомнила! Ну и женщины! Мне было всего семнадцать лет, а тебе пятнадцать!

— Однако тебе это не мешало пытаться меня потискать.

— Пытаться? — усмехнулся он. — Да мы умирали от страсти.

— Вот и полагайся на мужскую память! — Она сделала пару маленьких глотков. — Ты знаешь, Джим, в те дни я была такая наивная и считала это чуть ли не помолвкой. Я была потрясена, когда увидела, что следующий танец ты танцуешь с этой ужасной Салли Минс.

— В то время я еще не умел разбираться в чувствах, Корин. А когда набрался мудрости, ты быстро выскочила замуж за Джорджа.

— Тпру, парень! Ни к чему такой разговор между друзьями.

— Верно, — усмехнулся Дентон. — Да еще в мужской раздевалке. Это была твоя идея. Кстати, почему у тебя появилась мысль, что я смотрю на тебя не иначе как на старого друга?

— Тише, старый друг. — Она покраснела и сделала еще глоток. — Хочешь начать все сначала?

Дентон поставил свой стакан на скамейку между ними.

— Хорошо, Корин, но какого черта мы здесь делаем?

— Я же тебе сказала. Я подумала, что тебе станет легче, если ты выговоришься.

— О чем?

— Не строй из себя дурака! Об этой грязной сплетне, Джим. Ты знаешь, что я не сую нос в чужие дела, но если я могу что-нибудь сделать…

— Нет, — кратко сказал он.

Корин поразилась.

— Хорошо, это научит меня заниматься собственными делами. — Она встала.

Он усадил ее назад.

— Я полагаю, Корин, этот предмет меня волнует больше, чем мне бы хотелось. Спасибо тебе за попытку помочь. Но перекладывание на тебя моих неприятностей ничего не даст. Я дошел до того, что решил обратиться к юристу.

— Очень печально это слышать, Джим.

Почему? Корин, как и все в городе, должна знать о приключениях Анджелы.

Несомненно, это его вина. Он знал о поведении Анджелы, когда познакомился с ней, и только романтический идиотизм заставил его верить, что замужество изменит ее. Привезти из большого города в маленький шлюху и думать, что она станет лучше! Нет, наверняка он рехнулся в тот момент.

— Что? — спросил Дентон.

— Я говорю, прости, что сунула свой большой нос в твои личные дела.

— Большой нос? Да у тебя самый лучший носик в городе!

— Так мы друзья, Джим? — улыбнулась она.

Он поднял свой стакан.

Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату заглянул Джулиан Овертон, секретарь клуба. Он увидел их, удивленно посмотрел и смутился.

— Простите меня, — пробормотал толстяк. — Я увидел свет и подумал, что кто-то забыл его выключить. Извините, что помешал. — Он подмигнул Дентону и смылся.

— Черт возьми, — раздраженно пробормотала Корин. — Не успеет этот бал кончиться, как весь клуб будет знать, что ты наполовину раздел меня, Джим. Пошли отсюда.

Глава 2

Теперь в баре было еще больше народа, и они допивали свой бурбон, стоя в дверях. Дентон хотел пробиться к стойке, чтобы повторить, но ему пришлось отказаться от этого намерения. Корин поднималась на цыпочках и старалась заглянуть внутрь бара.

— Ничего у нас не выйдет, — сказал Дентон. — Я недостаточно тонкий, а ты недостаточно высокая.

— Может, ты видишь Джорджа? Он в костюме капитана Кука.

«Это здорово символизирует отношения Гестов, — подумал Дентон. — Капитан Кук и Питер Пен настолько же близки друг другу, насколько далеки Клеопатра и Атос».

С высоты своих шести с лишним футов Дентон видел всех в баре. Там было два пирата, но Джорджа не оказалось, так же как и Анджелы. Он хотел повернуться к Корин с отчетом, когда его внимание привлек хриплый шепот.

— Посмотри, Олив! Ральф Кросби погружен в печаль! Вон там, в конце бара.

Дентон обернулся. Шептала толстая Эллин Райт, одетая клоуном, а предназначался шепот худой ведьме Олив Хабер, сиделке из местной больницы.

Удивляясь, почему окружной прокурор должен быть «погружен в печаль», Дентон посмотрел в дальний конец бара. Мясистое лицо Ральфа Кросби побагровело, его обычно прилизанные, черные, как у индейца, волосы были растрепаны, он вспотел, как настоящий фермер, в костюм которого был одет: широкие брюки и красная куртка, а в руках вилы.

— Видела, как его передернуло, когда она прошла мимо? — Дентон услышал голос худющей Олив. — Я думала, умру от одного выражения его лица.

— Интересно, кто был этот новый мужчина. Ты что-нибудь слышала о нем, Олив?

— Нет. Я видела, как она танцевала с тремя разными мужчинами. С кем она наконец исчезла, не знаю.

«Вот болтливые суки!» — с отвращением подумал Дентон. Он снова повернулся к Корин, но, увидев ее лицо, сразу понял, в чем дело.

Значит, окружной прокурор Ральф Кросби был последней постельной принадлежностью Анджелы, с горьким изумлением подумал он. Очевидно, он заблуждался, считая последним молодого Арнольда Лонга. Его не очень удивляло, что он поздно узнавал о новых любовниках своей жены. Кстати, мужья всегда последними узнают это. Интересно только, кто преемник прокурора.

Эллен Райт снова начала шептать.

— Ты знаешь, Джим, — торопливо сказала Корин, — я, пожалуй, принимаю твое приглашение потанцевать.

По дороге к залу, пробираясь сквозь толпу, Корин болтала о чем угодно, только не о том, что слышал Дентон, и он был рад этому. В зале народу было гораздо меньше, а танцевало всего лишь с полдюжины неутомимых пар. Примерно столько же пар сидело вдоль стен. Они лениво болтали и наблюдали за танцующими. Здесь среди сидящих пар находились Анджела Дентон и Джордж Гест.

Корин на какую-то долю секунды замешкалась, потом воскликнула: «Хелло», потащила за собой Джима и наконец, отпустив его руку, радостно улыбаясь, плюхнулась рядом с мужем. Анджела улыбалась одной из своих обворожительных улыбок.

— Привет! — сказала она неожиданно хриплым голосом. — А мы-то удивляемся, куда вы оба делись.

Хриплость была тем более удивительна, что она старалась подделаться под маленькую девочку и даже надувала губы. Как и Бриджит Бардо, Анджела принадлежала к типу женщин, появившемуся в середине нашего столетия, которые умудрялись при острой сексуальности сохранять детские личики. У нее были невинные голубые глаза, алые нежные губки, всегда чуть приоткрытые, маленький красивый нос, пышная копна взбитых белокурых волос, — и все это прикреплено к зрелому чувственному телу, выставленному на всеобщее обозрение. Такая комбинация была непреодолима для мужчин — уж кто-кто, а Дентон знал это по собственному опыту. Дентон часто думал, что не случайно набоковская Лолита очаровывала мужчин и вызывала ненависть женщин. Женщина-дитя легко ломала все табу, существовавшие для мужчин Запада. Когда появлялась Анджела со своим чуть приоткрытым ртом, перед ней не сумел бы устоять и сам дьявол.

Сегодня она превзошла себя, мысленно отметил Дентон, бросив на жену беглый взгляд. Было удивительно, что другие женщины не придушили ее где-нибудь в темном уголке и не разорвали на куски. Маскарадный костюм Клеопатры она использовала для того, чтобы подчеркнуть свои прелести. Единственное, что было в ее наряде от Древнего Египта, подумал Дентон, это рога. Пышная прическа Анджелы была украшена голубыми коровьими рогами, которые тысячелетия назад носили нильские сирены. И Дентон с усмешкой подумал, что эти рога должен по праву носить он.

Анджела скопировала их с фотографии в журнале, на которой был изображен египетский храм. Больше ничего не напоминало об Египте. Голубой нейлоновый шарф крест-накрест проходил через ее грудь и был завязан узлом на спине. («Это так же смешно, как если бы в то время египтянка надела бикини», — сказал он ей дома. «О, дорогой, какая чушь! — ответила она. — Да и уже поздно что-либо предпринимать».) То, что было на ней надето из остальных предметов туалета, еще больше подчеркивало ее наготу. На длинных стройных ногах не было ничего, кроме сандалий. Пышная высокая грудь четко вырисовывалась под легким нейлоном. («Ты не боишься, что тебя арестуют?» — спросил Дентон дома. Она изумленно уставилась на него: «Но, дорогой, ведь это же частный клуб, и это мое личное дело». И все.)