Трубка снайпера

Встал Номоконов, закинул за плечо винтовку, весь съёжился, согнулся и пошёл по склону. На ровной поляне остановился он, замер, маленький, издали похожий на старый пень, и, постояв немного, двинулся вправо. Теперь хорошо был виден неторопливый крадущийся шаг охотника. Под ноги смотрел Номоконов, а когда озирался по сторонам, то лишь чуть поворачивал голову. Возле валуна опять остановился солдат, прилёг, и вдруг не стало его — камень да и только! Опять появился на поле человек и размеренной, очень скупой на движения походкой подошёл к Поплутину.

— Фашист — это зверь, — сказал Номоконов. — А мой народ, Мишка, издавна бьёт зверя. Самого осторожного и хитрого бьёт —соболя. Старики, стало быть, так ходили за зверем и мне таёжную науку передали. Всегда может появиться цель, в любой момент сумей застыть, укрыться. В комок соберись, низко голову держи, ворочай одними глазами. Тогда и под ногами все увидишь, и впереди. На пятку сильно не дави: устанешь быстро и все одно нашумишь.

На скрад пойдёшь — обязательно ступай носками. Это когда зверь близко.

— Походка с детства вырабатывается, — нерешительно сказал Поплутин.

— Меняй, — развёл руками Номоконов. — Так думаю, что далеко нам придётся шагать. Туда, к немецким домам… Не понравится, поди, фашистам, когда на германскую землю явимся? Стрелять будут. Война велит скрадывать. Потом бросишь этот шаг — тебе не нужен будет. Высоко голову поднимешь, прямо. Так… Теперь туда шагай, —показал Номоконов за бугор. — Подальше от меня. Выбирай место для стрельбы, сидку. Как по правде делай. Спрячься хорошенько, от пуль закройся. Приду посмотреть, хитрый ты али нет.

— Сколько времени на это? — оживился Поплутин.

— А сколько надо?

— Часок потребуется, пожалуй.

— Бери.

— Мне показаться, когда пойдёте?

— Зачем? — махнул рукой Номоконов. — По правде делай, тихо сиди, спрячься, думай. Дождь прошёл, глина кругом, трава. По следу тебя найду.

Пожал плечами Поплутин, улыбнулся, вынул из чехла лопатку и, пригнувшись, более собранной, но ещё неровной походкой пошёл за бугор. Номоконов посмотрел вслед ученику и задумался: ладно ли делает он?

В памяти всплыли августовский день и берёзовая роща, где отдыхал полк, отходивший под натиском врага. Неслышно ступая в след друг друга, прошла среди деревьев цепочка людей в пёстрых маскхалатах, исчезла из виду, словно растаяла. В тыл врага уходили разведчики. Мягок и выверен был их шаг, решимостью светились лица. Шли спаянные, хорошо обученные люди. Номоконов невольно залюбовался ими. Вспомнились и рассказы солдат, выходивших из окружения. Нарывались на засады, не замечали чужих следов, не все умели ориентироваться, бесшумно ходить, ползать… Толкнуть, конечно, можно Поплутина: иди на позицию, бей фашистов, целься! Не откажется…

Правильно, лейтенант! Оберегать надо людей, хорошенько подготовить к смертельной борьбе.

Вчера на занятиях командир взвода рассказывал теорию стрельбы. С юношеских лет держал Номоконов в руках нарезное оружие, а вот не все знал. Оказывается, даже в зависимости от температуры воздуха надо вносить поправки в прицел. В тайге часто вплотную подходил охотник к цели, а здесь придётся стрелять издалека. Если, скажем, бить на пятьсот метров, то даже умеренный ветер отклоняет пулю от цели более чем на полтора метра. И этого не знал Номоконов, выносил мушку против ветра на глазок. Многое, оказывается, надо учитывать при стрельбе вверх, вниз, через воду. Лейтенант все время изучает стрелковую науку — пожалуй, она вернее. Есть наставление для стрельбы по движущимся предметам, таблицы выноса точек прицеливания. Наизусть знает командир взвода, как стрелять по машине, которая движется, по самолётам и танкам. А ночная стрельба по далёким вспышкам? Нет, тут не на солонцах. Не выручит кусочек бересты, привязанный к мушке. Но все же у него, Номоконова, большой опыт потомственного охотника. А откуда быть ему у молодых солдат —вчерашних колхозников, слесарей, школьников? Правильно, учиться нужно друг у друга.

Что посоветовать Поплутину?

Прежде всего, пусть обувь переменит. Болтаются худые ноги в широких голенищах новых сапог, шаркают. Ботинки и обмотки удобнее — надо подсказать лейтенанту. И часы пусть снимет с руки Поплутин — блестят. И портсигар, который часто достаёт из кармана солдат, тоже пулю наведёт. А по звёздам умеет он ходить? Да и днём можно закружиться. Взять, скажем, этот камень. Знает ли человек, выросший в городе, что зелёные капли лишайника гуще расплываются на северной стороне? А по ветвям деревьев ещё легче определиться.

В раздумьях незаметно летело время. Номоконов достал из кармана гимнастёрки часы: «Пора!». Раньше он узнавал время по солнцу — в тайге не нужно было следить за минутами. На фронте нельзя без точного времени — хорошими часами обзавёлся Номоконов. Большая стрелка описала полный круг. Встал Номоконов, увидел след Поплутина, поднялся на бугор.

Далеко простиралось бугристое учебно-тренировочное поле. Траншея, бруствер, проволочное заграждение, копны сена, одиночные стрелковые ячейки… Где укроется Поплутин, в каком месте выберет позицию? Здесь прямо шёл солдат, спустился вниз, стал подниматься, круто свернул вправо. Почему? Бревно заметил. Так и есть: копнул два раза твёрдую землю, пошёл дальше. Не понравилось.

Примятая трава, отпечатки подошв с ракушками на влажной глинистой земле, сломанные стебельки полыни, вдавленные в землю или стронутые с места камешки указывали путь Поплутина. Ещё через один холм перевалил солдат — голо кругом, не укроешься, направился вниз. Здесь густо наследил: камни осматривал, пни, а потом догадался, что ничего не увидит из ямы, и наверх двинулся. К копне подошёл Поплутин, отвернул пласт сена, снова уложил, примял.

— Правильно, что не остановился, — одобрил Номоконов. — Издаля видно копну, обстреляют фашисты, подожгут. Понял, что не похвалю… Опять почему-то вниз подался, — рассматривал следы Номоконов. — Здесь заторопился, быстро пошёл. Эге, наверно, на часы посмотрел, время вспомнил.

Возле пня, торчавшего на склоне ложбины, прервался след солдата.