Кобра

— Да, — кивнул Джонни.

— Горайзон-Сити, Скайларк Лайнз 407 до Аерай, потом военный транспорт до Эскарда. Ничто не даст такого представления о Вселенной, как путешествие.

Джейм слабо улыбнулся.

— Я и сам надеюсь когда-нибудь добраться до Новой Персии. Целых сто двадцать километров. Что-нибудь скажешь о тестах?

— Только то, что моя головная боль пройдет еще через несколько часов.

Прошедшие три дня оказались нелегким испытанием с их нескончаемыми потоками тестов, начинавшихся с семи утра и длившихся до девяти вечера. Общие знания, военные и политические, психологические, поведенческие, физические тесты, физические с повышенной нагрузкой, биохимические — все они заставили его попотеть.

— Мне сказали, что обычно эти тесты длятся две недели, — добавил он. Об этом он и сам узнал только тогда, когда все кончилось.

— Мне кажется, что Армия ждет не дождется, когда получит новых тренированных призывников.

Охо-хо! Значит, ты сказал всем «до свидания» и все такое? Все здесь уладил?

Джонни бросил в свой чемодан еще пару носков и присел на край кровати.

Джейм, я слишком устал, чтобы тянуть кота за хвост. Скажи мне прямо, что ты хочешь?

Джейм вздохнул.

— Что ж, прямо и откровенно… Элис Карн немного расстроена из-за того, что ты сначала, прежде чем пойти туда, не обсудил это с ней.

Джонни нахмурился и поднапряг память. Конечно, он не видел Элис с того самого дня, как начались тесты.

Но было похоже, что с ней все в порядке, когда они виделись в последний раз.

— Знаешь, если это и так, то она мне ничего не говорила об этом. От кого ты это узнал?

— От Моны Байл, — сказал Джейм.

— Конечно, Элис не сказала бы тебе прямо. Теперь слишком поздно что-либо менять.

— Но зачем об этом говоришь мне ты?

— Потому что мне кажется, что тебе нужно попытаться увидеться с ней сегодня. Показать ей, что она тебе не безразлична, прежде, чем ты умчишься спасать человечество.

Что-то в его голосе заставило Джонни помедлить с ответом, который словно замер у него на губах.

— Ты что, не одобряешь моего поступка, да? — спокойно спросил он.

Джейм покачал головой.

— Нет, вовсе нет. Меня беспокоит только то, что ты ввязался в это дело, толком не представляя, на что идешь.

— Мне двадцать один год, Джейм…

— И ты всю свою жизнь прожил в небольшом городке в приграничном мире. Согласись, Джонни, ты отлично вписывался в его жизнь, но там тебе придется столкнуться сразу с тремя реальностями, которые тебе не известны: с самим обществом Доминиона, Армией и, наконец, войной. Не слишком ли большой набор?

Джонни вздохнул. Исходи эти слова от кого-либо еще, он встретил бы их в штыки. Но Джейм обладал врожденной способностью понимать людей, и Джонни уже давно привык безоговорочно доверять его мнению.

— Единственной альтернативой встрече с этими неизвестными реальностями является сидение в стенах моей комнаты всю жизнь, — сказал он.

— Я знаю, поэтому у меня нет для тебя сколько-нибудь значительных предложений, — безнадежно махнул рукой Джейм.

— Похоже, я просто хотел убедиться, что ты уезжаешь отсюда, хорошо представляя себе, на что идешь.

— Что ж, спасибо.

— Джонни медленным взглядом обвел комнату, замечая то, что за долгие годы перестал замечать. Только теперь, почти неделю спустя после своего решения идти в армию, он начал понимать, что на самом деле оставляет все это. Возможно, что навсегда.

— Ты думаешь, что Элис хотела бы увидеться со мной, да? — спросил он, устремив взгляд на Джейма.

Тот кивнул.

— Я уверен, что она стала бы чувствовать себя гораздо лучше. Кроме того… — он заколебался. — Возможно, это тебе покажется глупым, но я считаю, что чем больше связей у тебя останется здесь, в Сидер Лейк, тем легче будет тебе следовать своим нормам поведения там.

Джонни фыркнул.

— Ты имеешь в виду — в условиях разложения и упадка больших миров? Брось, Джейми, ты ведь не считаешь в самом деле, что искушенность означает порочность, правда?

— Конечно нет, но кто-нибудь тебе может попытаться внушить мысль, что порочность подразумевает искушенность.

Джонни сдался и махнул рукой.

— О'кей, ты снова за свое. Я предупреждал тебя раньше: как только ты начнешь сыпать афоризмами, я тотчас выхожу из спора. — Поднявшись, он взял из ящика комода кипу рубашек и положил их возле чемодана. — Послушай, для разнообразия помоги мне. Упакуй для меня это и мои кассеты, если не возражаешь.

— Конечно. — Джейм поднялся и криво улыбнулся брату. — Воспользуйся своим временем, чтобы отоспаться, у тебя будет достаточно возможностей и по дороге на Эскард.

Джонни нарочито сердито покачал головой.

— Только об одном в этом городе я не собираюсь скучать — это о моей домашней службе житейских советов.

Конечно же, это была ложь, и оба они знали об этом.

Прощание утром следующего дня в порту Горайзон-Сити, как Джонни и ожидал, оказалось болезненным.

С горько-сладким чувством облегчения он наблюдал за тем, как очертания города скрылись под крылом челнока, который отнесет его к лайнеру, ожидавшему на орбите. Никогда раньше не приходилось ему так надолго расставаться с семьей, с друзьями, с домом. Сейчас, пока небо, видимое в иллюминатор, из синего превращалось в черное, он размышлял, а не был ли Джейми прав в том, что слишком много стрессов обрушится на него в одно и то же время. Все же… в какой-то степени ему казалось, что проще изменить все сразу, чем запихивать свою жизнь маленькими кусками в структуру, которая совершенно не годилась для этого. В памяти его всплыла древняя пословица о новом вине и старых мехах. Мораль ее, насколько он помнил, состояла в том, что человек, непоколебимый в своих правилах, не в состоянии воспринимать новое, стоящее выше его предыдущего опыта.

Над головой стали зажигаться первые звезды. Увидев их, Джонни улыбнулся. Конечно, его жизнь в Горайзон-Сити была удобной, но в двадцать один год он не собирался намертво прикипать к этому городу. Впервые со дня принятия решения его охватила волна радости. Что ж, пусть Джейм, запертый в четырех стенах, видит, если ему так хочется, в грядущем опыте Джонни одни лишь стрессы… Джонни же предпочитал воспринимать все как большое приключение.