Цилиндр ван Троффа

– Ты понятия не имеешь, какие необычайные возможности скрыты в нашем уважаемом времяпространстве, – говорил он, – поймав меня где-нибудь в углу, с рюмкой в руке. – Достаточно протянуть руку, чуть ли не щелкнуть пальцами, и происходит неожиданное. А вы, молодые, отправляетесь за неизвестным куда-то к звездам…

Тогда мне было двадцать шесть лет, я был твердо уверен, что внесистемные путешествия – единственный способ избавить человечество от насущных проблем. Я добродушно улыбался, не желая спорить со старичком, но он не сдавался.

– Я знаю, ты все равно полетишь на Дзету, – продолжал он. – Не понимаю только, зачем ты морочишь голову этой девочке? Он затронул больное место, мы с Йеттой переживали внутри, но на эту тему не говорили ни слова. Было ясно, что наша взаимная симпатия родилась с пятном неминуемой кратковременности. Познакомившись с Йеттой, я уже был кандидатом в экипаж «Гелиоса».

– Я оставляю здесь все, не только друзей… Я прощаюсь с настоящим, – ответил я холодно.

– Думаешь, это хорошо?

– Это необходимо.

– К кому вы вернетесь?

– К Земле, к человечеству…

– Не знаю, хватит ли этого для ежедневной поддержки желания вернуться. Подумай, вернувшись ты станешь лет на десять старше, а твои ровесники – почтенными старцами.

Я злился, хотя все это было очевидным. Я отгонял от себя это знание, отталкивал образ семидесятилетней старушки, в которую превратится девушка к моему возвращению…

– Ты любишь Йетту? – вдруг спросил он глядя мне в глаза.

Я не выдержал этого взгляда.

– Это не имеет никакого значения, – сказал я, изображая безразличие.

– Я люблю вас обоих, – он положил на мое плечо узкую костлявую ладонь. – Возможно, у меня получится… Зайди как-нибудь в институт, поговорим.

Прежде чем я успел ответить, он вышел ни с кем не попрощавшись. Он всегда появлялся и исчезал неожиданно.

Через два дня после нашего разговора с Нассо пришел ответ Совета Экспертов. Его принес седой старичок в сопровождении четырех вооруженных охранников. Старик оставил их у решетки, а потом, когда все собрались, зачитал текст с рулончика фольги. Было заметно, что читать ему тяжело, его старческие глаза напрягались под контактными линзами, голос ежеминутно срывался.

– Пришельцы! – читал старик. – Вы требуете обосновать решение оставить вас в Поселке Луна I на неопределенное время. Объясняем. Это решение ни в коем случае не является формой дискриминации или недоверия к вам. Это не карантин – ваши организмы исследованы медицинско-санитарной аппаратурой и не представляют опасности для жителей Поселка. Оставить вас необходимо исключительно для вашего же блага. Двести лет отсутствия не позволяют вам понять некоторых изменений, которые произошли на Земле и довели человеческую цивилизацию до нынешнего состояния. Ваше возвращение на Землю пока невозможно, по тем же причинам, по которым не можем вернуться и мы.

В настоящее время Земля заселена абсолютно новым, неизвестным вам видом человеческих существ. Это дегенерировавшая форма homo sapiens, которая должна исчезнуть за несколько последующих поколений. Она возникла в результате ошибочных действий и решений наших предков. В их защиту следует сказать, что они действовали перед лицом неминуемой демографической катастрофы и угрозы голода. Дегенерация, о которой я упомянул, коснулась в основном психики и мышления людей, населяющих Землю в настоящий момент. Единственное, что нам осталось – ожидание. Наши предки сделали все возможное, дабы не бросить тех несчастных на произвол судьбы. Прежде чем покинуть Землю и спрятаться здесь, они создали условия для обеспечения основных жизненных потребностей, оставшихся людей. Но остановить процесс деградации было уже невозможно, во всяком случае – не в силах тогдашних специалистов. Единственным способом сохранения человеческого вида было выделение и сохранение генетически чистого человеческого материала, не имеющего депрессивных признаков большинства. Именно мы являемся продолжением избранной ветви вида. Вы тоже, поскольку происходите из докритического периода, являетесь одними из нас – ценным генетическим материалом для будущего заселения новой Земли. Поэтому вам нельзя умирать, а именно такую перспективу предполагает ваше стремление вернуться на Землю. Доверьтесь нашим знаниям, не пытайтесь действовать вопреки нашим приказам. Мы решили предостеречь вас от попыток неподчинения во имя вашего же добра.

Старец закончил чтение и спрятал за пазуху свернутый рулон. Он обвел нас мутным взором, а мы долго молчали, обдумывая каждое предложение услышанного expose. Надо отметить, было оно отредактировано со всей дипломатической осторожностью, без единого лишнего слова. Но мы так и не получили информации по самой интересной для нас теме. Опять же, присутствие четырех вооруженных охранников, вкупе с последним предложением речи, было явной демонстрацией силы и решительности Совета.

Первым отозвался Командор:

– Благодарим за объяснения, – сказал он, – хотя они и не исчерпывают всех интересующих нас вопросов. Но мы понимаем, что существуют причины, по которым сейчас мы не можем быть информированы полнее. Мы понимаем и ценим заботу о нашем благополучии и принимаем к сведению необходимость подчиняться решениям Совета. Мы согласны оставаться здесь неопределенное время. Позднее, когда мы ближе ознакомимся с обстоятельствами, которые явились причиной нынешнего положения, наше поведение будет опираться на свободное и рациональное убеждение, а до того времени мы отдаемся вашим знаниям и опыту.

Командор гордо поклонился, и старец ответил ему кивком. Наблюдая за этим дипломатическим ритуалом, я с трудом сдерживал смех. Старец заковылял в сторону решетки, которая закрылась за ним.

– Хорошо я ему ответил? – Командор сделал гордую мину.

– Шедевр дипломатии! Образец маккиавелизма! – шумно хвалили мы его.

– Интересно, что решит Совет, когда проанализирует все слово за словом…

– Думаешь он все записал? – спросил я.

– Я видел микрофон на шее, под одеждой.

– Хорошо сказал, Командор: «на неопределенной время». Может до завтра, а может и через неделю…

– Он тоже не сказал ничего конкретного, почему я должен был говорить однозначно? Хотя, этот старичок явно только посыльный, кукла… Видимо, старики здесь в авторитете. Не думаю, чтобы такие как он несли на своих плечах этот странный мир.

Когда мы расходились, я взял Командора под руку и отвел в свою комнату. Там я показал ему записку, полученную от конспиратора. Он несколько раз внимательно прочитал ее, словно сравнивая ее содержание с услышанным несколько минут назад.

– Да… – пробормотал он, возвращая текст. – Похоже, что наши потомки и их предки слегка набедокурили… Начали ковыряться в хромосомах своих родичей и получилось что-то нехорошее. Неизвестно, что именно… Сколько в том, что нам рассказали, правды, сколько невежества, и сколько сознательного обмана…

Я почувствовал, что момент созрел. Теперь, когда мы внешне подчинились Совету, можно было попробовать… В том, что подчинение должно быть только внешним, я, зная нашего шефа, был убежден.

– Надо проверить, Командор. Разрешите выбраться отсюда. Я справлюсь.

– Рановато… – сказал он в пространство.

Два слова и все ясно. Я всегда ценил Командора за его лаконичность. В целом, он не против моего предложения.

– А когда?

– Когда представишь реальный план. Без изъянов и лишнего риска.

Помни, это единственный шанс. Поймают одного – другим не выйти.

– Ясно. Предлагаю посвятить во все Бена. Помнишь, Командор, наш побег из Лабиринта? В таких делах Бен незаменим.

– Согласен. Но прежде всего – план действий.

– Будет план. Сначала надо изучить территорию, познакомиться с обычаями, поговорить м людьми… Пусть только откроют решетку… Решетка исчезла в тот же день, то есть до очередного затемнения в коридорах, именно так здесь обозначали время суток, длящихся традиционные двадцать четыре часа. Мы с Беном пришли к выводу, что решетки были закрыты для того, чтобы теперь, опустив их, показать свое доверие и хорошее отношение. Исчезновение решетки существенно не повлияло на наше положение, словно нам увеличили клетку, в этом мы скоро убедились. Другой причиной нашей изоляции от поселка могло быть желание проинформировать и подготовить людей, чтобы наше появление не привело к нарушению нормальной жизни. Все-таки, внешним видом и поведением мы сильно отличались от этих измельчавших бледных крыс, как называл их Бен. Сразу после открытия решетки, мы с Беном отправились на прогулку к главному туннелю. И действительно, мы вызвали ажиотаж среди прохожих, они разглядывали наши костюмы и довольно крупные фигуры, но никто не останавливал нас и не заговаривал с нами, даже казалось, что нам вежливо уступают дорогу.