Страница 16 из 40
Будучи лишен возможности проявить в сооружении храма свое влечение к красоте и величию, Давид тем с большею свободою мог предаться возвышению народного духа и тесно связанного с ним по своему важному значению богослужения. Оно стало справляться с большой торжественностью и великолепием, сопровождаться музыкой и песнопением, в чем Давид сам был очень искусен и этим придал богослужению более просвещенную и художественную форму. Для этой цели было выбрано четыре тысячи левитов, распределенных на классы и хоры во главе с учителями хорового пения; все они были в роскошных одеяниях. Нам известны имена трех знаменитых начальников хоров, Асафа, Амана и Идифума, дошли до нас и нежные, полные чувства песни самого Давида, заключающиеся в Псалтири (книге псалмов).
Эти песни Давида, как и песни других поэтов, исполнялись на общественных празднествах. Собиравшийся пред скинией завета весь народ иудейский испытывал неведомое ему до тех пор воодушевление при совершении вновь введенного богослужения. Но, с другой стороны, роскошь и великолепие, появившиеся благодаря приобретенным различными войнами богатствам, стали развращать народ. Он постепенно привыкал к тем переменам, которые вносил в народный дух и в государственные учреждения этот просвещенный и образованный государь, сочетавший в себе талант лирического поэта с талантом победителя и мудрого правителя.
Поэтому естественно, что характер народа, благодаря распространенному Давидом образованию, перешел от патриархальной простоты и нетребовательности к подвижности и изменчивости. Равенство и свобода, поддерживаемые древними учреждениями, при новой царской, почти деспотической власти существенно пострадали, а имевшиеся до тех пор необыкновенно чуткое чувство независимости постепенно притупилось. Азиатский дух образа правления не замедлил проявиться и здесь со всеми своими последствиями.
При дворе Давида разыгрывались всевозможного рода интриги; от них произошли смуты и раздоры, бросившие мрачную тень на последние годы царствования Давида.
Еврейская одежда времени Давида и Соломона
И какие тяжкие испытания предстояли этому властолюбивому государю! Об этом можно судить по восстанию сына его Авессалома и по преступлению, совершенному Давидом по отношению к хеттеянину Урии. Полюбив его жену Вирсавию и желая взять ее себе в жены, Давид погубил Урию. Но воспоминания о слабостях и проступках Давида скоро забылись, и народ видел в нем лишь создателя израильского государства, «человека с божественным сердцем», великого политического деятеля. Кроме того, по мнению даже строгих судей, Давид был прекрасным поэтом. Преемником на престоле израильском надлежало быть четвертому сыну Давида — Адонию, но Вирсавия и пророк Нафан убедили стареющего царя назначить другого. Еще при жизни своей он приказал всенародно провозгласить царем сына своего Соломона, рожденного от Вирсавии. Адония восстал, но был убит вместе со своим военачальником Иоавом.
При Соломоне взошло в полном блеске то, что посеял Давид, благодаря своей храбрости и энергии, и народ, наконец, мог воспользоваться плодами предыдущих завоеваний. «Иудеи, — как говорит Библия, — жили беспечально, каждый под виноградником своим и под смоковницею своею; они были бесчисленны, как песок морской, ели, пили и веселились».
Поэтому царя Соломона украшали только мирные добродетели: мудрость, поэтическое дарование, полное живых образов, влечение к красоте и великолепию, проявившееся в разнообразных дорогих постройках и сооружениях; забота о безопасности страны, выразившаяся в укреплении городов и в заключении союзов с дружественными соседями; и, наконец, старание о благоденствии народа, возникшем благодаря мирным отношениям с остальными народами, мореплаванию и торговле. Именно эти дела наполняют главным образом историю царствования Соломона. Одновременно с этим при нем испытал коренное и всестороннее изменение первоначальный, установленный еще Моисеем, государственный строй, до тех пор изменявшийся лишь постепенно.
Одним из замечательных дел Соломона было сооружение храма Иерусалимского, хотя при этом он осуществил лишь волю и план Давида, собравшего для этой постройки неисчислимые сокровища. Храм этот не следует, конечно, рассматривать наравне с художественными образцами греческого зодчества, в сравнении с которыми он покажется мрачным, приземистым и неправильным по форме. Зато по великолепию и прочности постройки он был в высшей степени замечателен. Так как он был построен на горе Мория, то эта гора с одной стороны была срыта, а с другой расширена. Еще во времена римлян удивлялись огромной стене в четыреста локтей вышиной, которая была сделана из камней, связанных между собой железными креплениями. По образцу египетских построек храм имел множество флигелей, служивших частью для хранения десятины, частью для устройства трапезных зал во время жертвоприношений, частью для помещения священников и т.д.
При сооружении этого храма, продолжавшемся семь лет, Соломон пользовался рабами, которые были потомками неистребленных, оставшихся в стране ханаанитянских народов: гефитян, иевусеев и других. Архитекторами же, руководившими постройкой, были, в основном, иностранцы, по большей части жители могущественного города Тира, славившиеся в то время своим искусством и прилежанием. Тирянином был художник, изготовивший обе громадные металлические колонны и сосуды для храма. Тирский царь Хирам, друг Соломона, в силу договора и в обмен на доставляемые ему Соломоном масло и хлеб, послал в его распоряжение и тех жителей Тира, которые рубили и обделывали в Ливане кедровые деревья и сплавляли их в Яффу.
Тирским было и золото, переделанное местными мастерами на украшения для храма.
Знатные еврейки времен Соломона
За это золото Соломон уступил тирскому царю двадцать два незначительных города. Легко можно себе представить громадное количество золота, израсходованного Соломоном, если принять во внимание, что храм Иерусалимский был не единственным сооружением, прославившим его царствование. Так, он построил для себя дворец в Иерусалиме и недалеко от города Баальбека, у подошвы Ливана, летний дворец, в котором вся утварь была золотая. Кроме того, он построил судилище и дворец для супруги своей, дочери египетского фараона. Знаменит был также его трон из слоновой кости, покрытый чистым золотом; к нему вели шесть ступеней, по обеим сторонам которых стояло двенадцать львов; трон этот, подобного которому не было ни в одном государстве, являлся, вероятно, тоже произведением чужеземного мастера.
Из всего этого видно, что роскошь не была следствием культурного состояния всего народа, а была потребностью двора и царя, поэтому между правительством и народным духом со временем должно было обнаружиться все большее и большее несоответствие.
Что касается торговли, то ее также вел не народ, а царь, притом на свой собственный счет в союзе с тирским царем, при помощи финикийских моряков, в особенности из Гасион-Гаверской гавани в Аравийском заливе. Торговля эта простиралась до Офира и Тартессуса (в Испании) и доставляла Соломону золото, серебро и другие товары.
Развалины храма в Баальбеке
Он также вел торговлю лошадьми, что было одним из пагубных нововведений царя. До этого времени лошади были чужды израильтянам, и разведение лошадей было запрещено Моисеем, допускавшим в будущем избрание царя, но с непременным условием, чтобы он ни в коем случае не держал конницы. Причины, по которым Моисей запретил разведение лошадей, заключались отчасти в том, что употребление лошадей при земледелии было менее удобно, чем употребление ослов, отчасти же в том, что Ханаан, окруженный пустынями и горами, нуждался для своей защиты в выносливых пехотинцах. Конница могла быть нужной только при дальних, завоевательных войнах, которых Моисей не желал. Но Соломон, вопреки установлению Моисея, завел регулярную конницу из двенадцати тысяч всадников и почти полторы тысячи военных колесниц. Конница эта, для которой Соломон содержал двойное количество лошадей, была расположена по городам, где для нее были построены конюшни по египетскому образцу. Так как в то время в Аравии еще не разводили лошадей, то их приводили Соломону из Египта, при том в таком количестве, что он перепродавал их соседним правителям по произвольно назначаемой им самим высокой цене.