Антропогенный фактор

— Не пытайтесь увильнуть! — рассмеялась Ютта и погрозила пальцем. — До начала вашей работы еще три часа, а я больше часа у вас не отниму. До скорого!

Она развернулась и пошла по коридору в противоположную сторону.

Я проводил ее взглядом. Фигура у Ютты была, будто у манекенщицы. Лицо, правда, ординарное — в толпе и внимания не обратишь. Но минуту назад, когда она смеялась, искренне, по-девчоночьи, — лицо преобразилось и стало необычно привлекательным. У каждой женщины свои загадки, но сейчас в Ютте меня интересовала лишь одна: кто из нас больше хотел познакомиться друг с другом — я или она? Кому из нас это больше нужно?

Поднявшись в свой коттедж на лифте, я заказал секретарю теннисные туфли, шорты и футболку и через пять минут вынул из приемника одежного шкафа спортивную форму. Теннисные туфли были оранжевыми, а одежда — в мелкую и тоже оранжевую полоску. Пожалуй, такое цветовое однообразие за год порядком поднадоест: комбинезоны — оранжевые, биокиберы — оранжевые. Как это там в детской песенке поется: «Оранжевые кибы, оранжевые люди, оранжевый вербл…» то есть кугуар. Впрочем, кугуар был песочного цвета. Но тут я вспомнил фантом крысоида и решил, что с таким однообразием можно мириться.

Как только я переоделся и вышел на порог, на меня, скуля и повизгивая в порыве собачьей преданности, набросился Куги и чуть не сбил с ног. Легок на помине. Будь у него язык, непременно бы облизал с головы до ног. Вчера вечером, в надежде, что на ночь он вернется к своему хозяину, я не пустил его в коттедж, но Куги, по-видимому, ночевал на крыльце, потому что полночи снаружи доносились скулеж и царапанье в дверь. Спрашивается, чем можно царапаться при полном отсутствии не только когтей, но и лап?

— Куги хороший! — потрепал я кугуара за складки кожи и милостиво разрешил ему заглотить правую руку по локоть. Радости кугуара не было границ — понятное дело, основной инстинкт плейширского хищника, а не привнесенные при создании имитанта собачьи повадки. Как говорится, хлебом не корми, а дай что-нибудь заглотать.

В таком виде, с висящим на руке кугуаром, повизгивающим от удовольствия, я и появился на лужайке между коттеджами, где меня поджидала Ютта.

— Вы что, имитантом вместо ракетки играть будете? — фыркнула она.

— Это наш судья, — объявил я, стряхивая кугуара на траву. — Будет следить за правилами… Куги, сидеть!

Сидеть смирно у кугуара не получилось — все-таки зверь, а не дрессированная собака, — и он радостно запрыгал гармошкой вокруг нас.

Мы с Юттой посмотрели друг на друга и дружно рассмеялись. На ней были такие же оранжевые теннисные туфли и шорты с блузкой в оранжевую полоску.

— В такой форме нам в паре играть нужно, а не соперниками, — сказал я.

— Это точно, — согласилась Ютта. — Стереотип программы системы обеспечения. Между прочим, в качестве отличительных от фантомов признаков можно использовать также красный и желтый цвета.

— Откуда такая уверенность?

— Вы забываете, что я все-таки ксенолог. Фантомы, подобно дальтоникам, не воспринимают низкочастотные цвета видимого спектра, поэтому и не могут их воспроизвести.

Она расчехлила ракетки и одну подала мне.

— Начнем?

— Попробуем… — с сомнением поправил я. — Эх, тряхну стариной!

— Не прибедняйтесь. — Ютта окинула меня оценивающим взглядом. — Вы еще ничего… Жирок с живота убрать, и будете, как говорится, «мужчина в полном расцвете сил».

— То есть чуть-чуть лучше рухляди.

— Не надо кокетничать, Вольдемар, — пристыдила Ютта. — Мужчине это не к лицу. Кстати, воланы у меня утяжеленные, поэтому летят далеко и быстро.

Она отошла метров на пятнадцать и уже собиралась подбросить волан в воздух для удара, как лужайка под ногами дрогнула, и инерция, вызванная началом движения платформы, заставила нас наклониться. Навигатор Корти Ньюмен активизировал двигатели платформы и направил ее к «Усеченной Пирамиде».

Пришлось пережидать пару минут, пока платформа не вышла на крейсерскую скорость и положение не стабилизировалось.

Начали мы игру явно в щадящем режиме, однако я, вначале пару раз промазав по волану, в конце концов размялся и стал играть вполне прилично. Оказывается, разучиться играть в бадминтон так же невозможно, как ездить на велосипеде Почувствовав во мне сносного игрока, Ютта разошлась и начала играть в полную силу. Играла она мастерски, била с правой руки, с левой, снизу, сверху, отражала удары в прыжке и загоняла меня до такой степени, что пот струился по телу ручьями.

Но больше всех игра, по-моему, понравилась Куги. Судья из него получился равно в такой же степени, как и выполнение команды сидеть смирно. Вначале он пытался с визгом гоняться за воланом от меня к Ютте, но, поняв, что за скоростным утяжеленным воланом явно не поспевает, изменил тактику и принялся прыгать вокруг меня, карауля промахи и на лету заглатывая воланы, которых я не доставал.

Когда он проглотил пятый, оказалось, что воланов больше нет.

— Конец игре, — тяжело дыша, сказал я, бросил ракетку и уселся на траву. — Сдаюсь.

— Ну уж нет! — запротестовала Ютта. — Вы обещали час игры, осталось пятнадцать минут. Доставайте из него воланы!

— Обещал? — безмерно удивился я, вытирая пот платком, который мгновенно стал насквозь мокрым. — Когда же это?

— Когда я предложила поиграть часок в бадминтон, вы не возражали!

Я не стал протестовать и доказывать, что между «обещать» и «не возражать» большая разница. Против женской логики мужчины бессильны.

— Иди сюда, Куги, — обреченно вздохнув, позвал я.

Куги в два прыжка подскочил ко мне и замер напротив, озорно заглядывая в глаза.

— Выплюнь воланы, — попросил я.

Куги отрицательно замотал головой. Получилось смешно, будто в кукольном театре.

— Ага, значит, речь понимаешь… Я так и предполагал… — Ухватив кугуара за загривок, подтянул к себе и приказал: — Открой пасть и выплюнь каку!

Куги вновь замотал головой и попытался вырваться, но я держал крепко.

— Что за упрямая скотина… У тебя от воланов несварение желудка будет.

Я попытался разжать челюсти руками, но это было все равно, что разжимать медвежий капкан.

— Цирковой номер репетируете? — фыркнула Ютта.

— Пытаюсь исполнить желание дамы, — пояснил я. — Слышишь, Куги, дама просит вернуть воланы…

Держа кугуара одной рукой за загривок, другой я принялся чесать ему подбородок. Куги обмяк, закатил глаза, удовлетворенно заурчал, и пасть от удовольствия приоткрылась. Не мешкая, я сунул в пасть руку. Куги дернулся, поняв, что его провели, но было поздно.

— Сиди смирно, а то выверну наизнанку, — предупредил я.

Не будучи уверенным, что удастся вытащить воланы по одному, я нащупал их все, зажал перья в кулак и только тогда выдернул руку.

— Держите, — сказал я, передавая воланы Ютте. — Операция по извлечению инородных тел из желудочного тракта пациента произведена успешно. Он будет жить. Надеюсь.

Конечно, я утрировал, никакого желудочного тракта у имитанта не было и не могло быть. Так, мешок для сбора утильсырья.

Я отпустил кугуара и шлепком отправил гулять. Куги обиженно заворчал и неторопливо запрыгал восвояси.

Однако стоило нам продолжить игру, как он вернулся и снова весело запрыгал вокруг. Отходчивый характер вложил в него Борацци.

После вынужденного перерыва игра у меня расклеилась. То ли пропало желание, то ли устал, но былой радости от игры я не получал. Солнце стояло в зените вечно безоблачного неба, но почему-то казалось, будто свет начинает медленно меркнуть, застилаемый необъяснимой мглой, навевавшей апатию и безразличие.

— Да что с вами, Вольдемар? — пыталась подбодрить меня Ютта. — Вы как рак вареный… Соберитесь, нельзя же так! Сейчас откроется второе дыхание. Неужели вы не хотите избавиться от жирка?

Второе дыхание категорически не хотело открываться. Куги перехватил один волан, затем подряд второй и третий. За четвертым он подпрыгнул высоко, метра на два, и уже открыл пасть, чтобы его проглотить, как вдруг сверху на волан спикировала внезапно сконденсировавшаяся в бесформенную черную кляксу та самая мгла апатии и безразличия, которая мне представлялась миражом моей физической усталости.