Золото гор Уичита

Но даже сейчас, когда до назначенного часа оставались какие-то мгновения, Гуи Гуадал нервничал. Те воины, каких он позвал с собой в поход, не дали вразумительных ответов, сказав, что подумают. Неудачный налет за лошадьми в Дир-Сити, который возглавлял он, обернулся катастрофой. Погибли воины, и кайова, кажется, перестали доверять Красному Волку, как организатору военных походов.

Докупив с беспокойством в душе последнюю трубку, Красный Волк подал знак родным, чтобы те, по обычаю племени, очистили жилище.

Оставшись в одиночестве, он взял в одну руку деревянный обруч, а в другую — тонкую хворостину. Затянув Гуа Дайгиа — Дорожную Песнь, он принялся медленно отбивать такт хворостиной по обручу.

За последние два года Красный Волк часто, с острой болью в сердце, вспоминал своего великого родственника, Дохасана, Маленького Утеса. Тот имел огромный авторитет у кайова, безраздельно правил племенем три десятка лет и был необыкновенно добрым и щедрым ко всем, особенно к близким. Это он, словом и делом, помог Красному Волку завоевать репутацию военного вождя. Везде и всюду, в зимних лагерях, на Больших Советах, при проведении Солнечной Пляски Дохасан хвалил его, предрекая счастливую судьбу тойопки — великого военного вождя кайова. Такая агитация не могла не дать плоды. Многие стали считать Красного Волка, уже отличившегося несколько раз на Военной Тропе, одаренным молодым человеком с большим будущим. Мало кто сомневался, что со временем он займет достойное место среди ондейдо — лучших людей племени.

Но со смертью Маленького Утеса для Гуи Гуадала настала трудная пора. Какие бы военные подвиги он теперь не совершал, это не делало его более знаменитым. Ибо уже не было того, кто их славословил. И напротив, любая маленькая неудача на военных тропах била по престижу Красного Волка довольно основательно. Кончилось тем, что поход за лошадьми в Дир-Сити под его руководством кайова метко окрестили «Волчьим провалом». А это значило, что отныне Красный Волк попадал в число тех военных вождей-неудачников, которые водили за собой смехотворно малое количество воинов.

И тем не менее, не взирая на все эти удары судьбы, в груди Гуи Гуадала теплилась еще надежда восстановить пошатнувшуюся репутацию. Только бы не подвели друзья-товарищи. Ведь каждому из них он пообещал невиданное богатство. Кайова нынешних дней чуточку отличались от своих отцов, презиравших блеск золота бледнолицых. Они сейчас поняли, что с его помощью можно достичь твердого благополучия среди народа квуда — «выходящих на свет»

Сердце Красного Волка сладко дрогнуло, когда в его жилище вошли первые три воина — Белая Птица, Ночное Облако и Летящий Камень. Взяв приготовленные хворостины, они сели к очагу и застучали по деревянному обручу в такт Красному Волку. Потом пришли еще трое. Вскоре десять молодых кайова, включая хозяина жилища, стройно тянули Гуа Дайгиа.

На утренней заре из лагеря Тсен Тайнте по направлению к горам Уичита выехала группа кайовских бойцов, возглавляемая Гуи Гуадалом — Красным Волком. Обнаженные до набедренных повязок, с короткими копьями, щитами, луками и ружьями, они выглядели воинственно и грозно.

Глава 8

Меднокожий Уичита Джо впервые за много миль придержал бег своей крапчатой лошади с видом человека, к которому пришло какое-то решение. Лейтенант Челси это понял и поднятием руки заставил отряд остановиться. Поравнявшись с индейцем, он стал ждать, что тот скажет. Краснокожий молчал долго, устремив взгляд к близкой уже гряде гор Уичита.

— Смотри, бледнолицый вождь, — наконец проговорил он, указывая на изрытую копытами землю. — Что ты видишь?

— Здесь проехали люди Фиста и его пять пленников, — пожал плечами лейтенант.

— Правильно, — кивнул краснокожий индеец. — Куда они направляются?.. Почему их след прям, как полет ворона?

— Должно быть они знают, куда ехать.

— Верно… И куда же они едут?

Лейтенант Челси, обведя взглядом необъятные просторы прерий, остановил его на горной гряде.

— Похоже, в горы… Банда часто бывала там…

— Конечно же, в горы. Но они велики. Куда именно теперь держат путь техасцы?

Лейтенант устало покачал головой

— Я впервые с западной стороны гор… Какая разница? Мы теперь крепко сидим у Фиста на хвосте.

— Бледнолицый вождь с помощью Джо догонит Фиста. Точно. Но что будет дальше? Погоня, стрельба, убитые пленники и солдаты.

— Хорошо, что у тебя на уме, Уичита?

Краснокожий расправил плечи с важным видом на лице.

— Если Фист едет в горы, то единственный проход в них здесь, у Кедрового Утеса. По правую руку от входа стоит кедровая роща. Хорошее место для засады.

— Какая засада, Уичита?! — вспыхнул лейтенант. — Как мы ее устроим, если банда впереди нас прямо по курсу?!

Широкая улыбка индейца и его веселые, с прищуром, глаза заронили в сердце лейтенанта Челси надежду.

— Видишь те предгорья? — рука Учиты Джо указывала на пересеченную балками и оврагами местность слева от отряда. — В них есть одна глубокая лощина, которая, петляя и змеясь, выходит прямо к той кедровой роще. Техасцы скачут медленно, мы пустим лошадей в галоп. Лощина глубока и в отдалении, нас не будет слышно.

Челси в волнении покусывал верхнюю губу. Индеец подал ему замечательную идею, и он весь был в ее власти.

— Соммерсби! — позвал он затем кряжистого помощника — Сюда!

Уичита Джо, лейтенант и сержант провели короткую беседу, после которой спецотряд из форта Силл резво помчался в сторону овражистых предгорий.

До Кедрового Утеса, ощетинившегося высокими кедрами и соснами, оставалась считанная миля, когда Джон Фист отдал приказ ехать шагом.

— Ну все, ребята, — облегченно вздохнул он. — Кажется, нам уже ни к чему гнать лошадей. Кавалеристов не видно, а там, за Кедровым Утесом, мы отыщем такую каменистую тропку до Безумной Скалы, что они и вовек не найдут наших следов.

Он подъехал к Ривердейлу и дружески заговорил с ним.

— Вот ты, северянин, в душе, наверное, считаешь меня и моих парней конченными кровавыми разбойниками. Ведь так?.. Но ты подумал о нашей Родине, об истерзанном Юге, где тех, кто родился на нем, победители помыкают почем зря? Гордые южане повсеместно терпят унижения. Мое сердце обливается кровью при виде всего этого дерьма…

— И руки тоже, — смело вставил Ривердейл. — Послушай, Фист, в той войне были победители и побежденные. Генерал и джентльмен Роберт Ли подписывал капитуляцию не за тем, чтобы на Юге продолжалась вакханалия. Предстань ты, его храбрый, наверное, солдат перед ним, он бы не стал гладить тебя по головке.

— Наш главнокомандующий был хорошим генералом, слов нет. Но ему не хватило твердости… А теперь насчет рук. Я не сделал и половины тех убийств, которые повисли на мне… А те, что я совершил, были по делу. — Фист обернулся к Кончите Нарваэс и растянул губы в улыбке, больше похожей на волчий оскал — Вот, сеньорита, не даст мне соврать. Она видела, как я прострелил живот шерифу Симмонсу. А за что? Этот наглый малый пытался выгнать нас из Дир-Сити. Да кто он такой? Вышвыривать Джона Фиста из родных мест! Также и с остальными. Все они норовили дать мне пинка.

— У тебя дурная репутация, Фист, — проговорил Ривердейл ровно. — И с ней тебе долго не продержаться в этих краях.

Южанин огласил округу громким смехом.

— Этот парень читает мои мысли, ребята! Наша репутация и впрямь слишком дурна, чтобы мотаться по Югу. Нас здесь не понимают. Вот даст нам сеньорита немного золота, и никто больше не услышит о банде Фиста. Мы навсегда сгинем в Мексике.

— Никому не скрыться от божьей кары, — возвестил методист угрюмо. — Ни в Мексике, ни где бы то ни было.

— Я попробую замолить свои грехи, Ваше преподобие, — осклабился бандит.

— Это будет трудно сделать, — проблеял Фитцпатрик. — Убийство — тягчайший грех!

«Бандюга пытается казаться своим парнем, — подумал Ривердейл. — Откровенничает, вспоминает о Боге. Хитрый лис!»