Страница 33 из 43
Его размышления прервал стук в дверь. В канцелярию вошел Дэйлмор с угрюмым выражением лица.
— Вам уже лучше, сэр? — спросил он.
В его вопросе слышалась издевка, и майор вскипел:
— Перестань острить, Дэйлмор! Как ты смеешь?! Ты сорвал все дело, позволив уйти Убийце Пауни…
— Я дал слово, что ничего не произойдет.
— Мне наплевать на это! — Глаза майора метали молнии. — Разбрасывайся словами на гражданке, а не здесь. Здесь ведется война, и противника уничтожают любыми способами.
— Вероломное убийство не делает вам чести, сэр. Я всегда вас уважал и думал, что вы на это не способны.
Кларк встал на ноги и подошел к окну. Он смотрел на оживленный плац, но не видел ничего. Гнев не уходил. Он повернулся и резко сказал:
— Мне не сделало бы чести убийство белого человека.
— Но индейцы тоже люди, сэр. Они достойны того, чтобы их убивали в честном бою.
— Вот что я тебе скажу, Дэйлмор. Любителей краснокожих не терпят в армии. Слишком уж ты стал восхищаться ими, и мне это не нравится. Случилось так, что ты спас индейца от петли, а он помог тебе в Черных Холмах. Но это единичный случай. Просто исключительный! Хороши только мертвые индейцы.
Майор вновь заходил по комнате с нахмуренным лицом. Затем, вплотную подойдя к сержанту, произнес:
— Честный бой, говоришь… Так возьми эскадрон «Б» и прикончи Убийцу Пауни в таком бою!.. Если найдешь его, черт побери!
— Получите ваш револьвер, сэр, — Дэйлмор протянул майору его личное оружие.
Кларк грубо схватил кольт и, чертыхнувшись, воткнул в кобуру.
Прежде чем отправиться в прерии, Дэйлмор вверил Глешку попечению нового повара, Эркюля Трамбле, тому самому французу-новобранцу, из-за которого произошла первая драка сержантов.
Как и следовало ожидать, экспедиция эскадрона «Б» против клана Убийцы Пауни завершилась неудачно То теряя, то вновь находя след отступавших индейцев, измотанные бесконечной погоней кавалеристы в последних числах августа вернулись в форт.
Первый сержант Дэйлмор, уставший и обозленный неудачей, мог винить кого и что угодно, только не своих солдат. Эти люди душой и телом были с ним. Они целыми днями не сходили с коней, разделяя желание сержанта найти краснокожих и завязать бой. Но оглала были прирожденными кочевниками, и если им нужно было измотать Длинных Ножей, то они с этим справились вполне.
Приведя себя в порядок, Дэйлмор пришел к Кларку с рапортом. Майор, потягивая свой излюбленный лимонад, указал ему на стул. Дэйлмор сел.
— Ну, сержант, вижу по твоему лицу, что тебе не только не удалось прикончить Убийцу Пауни, но даже догнать его, — сказал Кларк сухо.
— Да, сэр, мне не повезло.
— Куда они направились?
— На запад. Преследуя Убийцу Пауни, мы наткнулись на одинокого индейского старика. Он умирал то ли от болезни, то ли от старости. Я поговорил с ним. Он сказал мне, что Убийца Пауни повел своих людей к Капа Кахака. Это какой-то ручей. Переводится как Бобровая Ветка.
— И где же этот Капа Кахака?
— Старик перед смертью решил немного повеселиться. Он сказал, что знает, как называют этот ручей белые, но никогда не признается Длинным Ножам. Еще сказал о том, что в том месте Убийца Пауни подождет своих друзей, южных шайенов, чтобы потом вместе идти на форт Кинли.
— Нельзя допустить этого, — заявил майор. — Необходимо найти этот ручей… Как его, Бобровая Ветка?.. Я свяжусь с другими фортами, а ты, Дэйлмор, поезжай в город. Должен же кто-нибудь знать английское название ручья.
Первый сержант отдал честь и тронулся было к выходу, но голос майора остановил его.
— Постой, Дэйлмор! К чему все эти затеи? У нас есть тот, кто отлично знает, где течет Бобровая Ветка.
— Кого вы имеете в виду?
— Тащи-ка сюда нашего краснокожего пленника.
— Вы правы, сэр. Сейчас приведу его.
Через десять минут индеец стоял перед командиром форта со связанными за спиной руками. Это был молодой человек лет двадцати семи — тридцати, с правильными чертами лица и гибкой, атлетической фигурой. Длинные черные волосы были заплетены в две толстые косы, спускавшиеся ему на обнаженную мощную грудь. Мягкие кожаные легины и мокасины — вот из чего состояли его одежда и обувь, изготовленные заботливыми руками индеанки. Дэйлмору сразу бросилось в глаза, что молодой человек сильно походил на своего отца, Убийцу Пауни. Несмотря на потерю свободы и неизбежные для гордого кочевника переживания, в его открытом взгляде не было ни печали, ни подавленности, лицо оставалось бесстрастным.
Майор оценивающе глядел на индейца, а тот смотрел прямо перед собой, на обитые деревянной планкой стены.
— Сержант, пусть язычник сначала назовет свое имя, — обратился к Дэйлмору Кларк. — Клянусь, что-нибудь не менее устрашающее, чем у отца.
— Его имя — Викмунка Охаза, сэр. По нашему — Радужная Тень.
— Ах, да! — Майор наморщил лоб и махнул рукой. — Ты же говорил с Убийцей Пауни… Н-да, я ошибся, весьма поэтичное имя. Ну что ж, скажи ему, чтобы не был упрямым и неразговорчивым.
Дэйлмор не забыл уроки Хинакаги Нто. Слова на лакота лились плавной журчащей речью. Индеец все понял, но на его неподвижном лице не дрогнул ни один мускул.
— Я перевел, сэр, — сказал сержант.
— Вижу, что перевел, и вижу также, что он даже не повел бровью. Ладно, спроси, где тот богом забытый ручей.
Снова зажурчала индейская речь в исполнении сержанта. Радужная Тень окинул его равнодушным взглядом и ответил односложно.
— Он не знает, сэр, — покачал головой Дэйлмор.
Умиротворенное выражение на лице майора исчезло.
— Скорее, забыл. Эти язычники до глубокой старости сохраняют ясность мысли и добрую память. А этот просто забыл, тоскуя по тем местам, где, может быть, течет Бобровая Ветка. — Он резко взмахнул рукой. — Дэйлмор, сделай так, чтобы он быстро все вспомнил. Выбей из него дурь!
Приказ майора был ясен и понятен. Как множество раз в прошлом, Дэйлмор, не задумываясь, подчинился. Железный кулак его вонзился в живот индейца, потом еще и еще.
— Отлично, Дэвид! — поощрил Кларк. — Отделай язычника как следует.
Снова сержант нанес удар, теперь прямой, в лицо. Радужная Тень отшатнулся, прижавшись к стене. Его рассеченные губы обагрились кровью, и он начал сплевывать ее на пол.
Дэйлмор шагнул вперед и занес кулак для очередного удара, но тут увидел выражение глаз краснокожего. В них горели ненависть и отвага, смешанные с бесконечным презрением. Это были глаза свободного человека, волею случая оказавшегося за решеткой. Это были глаза наследственного вождя, стойкого, бесстрашного, презирающего насилие.
У Дэйлмора опустились руки, он в недоумении поглядел на майора.
— Сэр, видите ли… я… не буду бить индейца.
— Что я слышу, Дэйлмор?.. Мне, наверное, показалось… Ну, ну, продолжай начатое.
Дэйлмор замотал головой.
— Я не буду избивать краснокожего, сэр. Просто не могу.
Майор оцепенел в своем кресле-качалке, затем стремительно поднялся на ноги и подошел к сержанту.
— Ну, дорогой, это уж слишком! Ты отказываешься выполнить мой приказ?
Дэйлмор неуверенно посмотрел на офицера и сказал глухим голосом:
— Я не знаю… То есть, я не смогу выполнить приказ.
Майор зацокал языком и, выглянув в коридор, крикнул:
— Позвать сюда капрала Честера!
Пока вестовой бегал за капралом, в канцелярии было тише, чем в приемной президента Соединенных Штатов.
Наконец послышались быстрые шаги, и в комнату вошел коренастый рыжеватый янки, один из самых опытных кавалеристов форта Кинли.
— Да, сэр! — выпалил он, став перед майором навытяжку.
Тот похлопал его по полечу, позволяя расслабиться, и ледяным тоном обратился к Дэйлмору:
— Ты отказался выполнить приказ, парень. Это очень и очень плохо. За это ты понесешь заслуженное наказание. И вообще, с тех пор как ты вернулся из Черных Холмов, я перестал узнавать тебя, Дэйлмор… Кажется, я поторопился с переводом Фрейзера в полк Кастера. Теперь я понимаю, что перевести следовало тебя… Доброта и мягкость к краснокожим недопустимы в армии, тем более неподчинение приказу.