Врата жизни

Я могла бы поклясться, что Лизбет не нужен веснушчатый мальчик. Ее привлекал не сам Вилли, а шанс показать свою власть, доказать, что она превосходит Кароль если не как волшебница, то как эффектная девушка.

Мне было жаль Каролину, однако всерьез отнестись к этой “драме” я попросту не могла. Кароль с Вилли не подходили друг другу. Вообще. То, что эти ребята дружили почти год, могло объясняться лишь тем, что они оставались детьми, для которых еще непонятно, в чем смысл различия пола. Нельзя любить ту, что тебя превосходит во всем. Невозможно испытывать тягу к мальчишке, который намного слабее. И если Кароль продолжала испытывать к Вилли какое-то чувство, то лишь потому, что она не успела еще повзрослеть.

К концу года они все равно бы расстались. Четырнадцать или пятнадцать лет – тот период, когда изначальная тяга к другой половине уже начинает воплощаться в конкретную форму контактов. Невинных, но очень волнующих. Класс распадается на две неравные группы. Те, кто не имея особого “дара”, способен позволить себе эти “шуточки” и группа будущих магов, которым запрещено увлекаться, поскольку для них ранний опыт опасен. Любя или просто “ловя момент” раньше срока, они рискуют утратить свою Силу, став лишь придатком того, кого выбрали. Значит, прощайте, мечты о карьере!

Мы с Марком считали, что наша семерка волшебников будет достаточно строго держаться запрета. Кароль, Роллан и Андорвальд… Потом, конечно, Сабина, Эйлин, Карстон и… И Ванесса? Ее одержимость казалась немного смешной, потому что ее “дар” был слаб. Но Марго с Лизбет, так же, как Граттон и Вилли, были мало пригодны для магии. «Дар» Рида то резко гас, то опять пробуждался, и мы не знали, чем это закончится. Лотта же твердо считала, что глупо растрачивать жизнь на подобные вещи.

– Хороший денек! – заявила она с ослепительно-ясной улыбкой Валенте, случайно заставшей ее в коридоре с одним из ребят.

– Знаешь, Веда, я видела, как она с ним целовалась, – сурово сказала мне Анна, надеясь встревожить.

Я только пожала плечами. На фоне блестящих способностей Кароль, Сабины и Эйлин та малая искра, что тлела в Шарлотте, уже не имела значения. Лотта могла бы раздуть ее и компенсировать слабость природы искусностью навыков, но не хотела. Ее право!

Решение Вилли встречаться с Элизабет всем показалось довольно естественным. Было бы лучше, оставь Кароль Вилли сама, но разрыв все равно уже был неминуем. И легкая боль Каролины должна была скоро забыться.

Занятия шли чередом, дни слагались в недели и месяцы, а Каролина ничуть не менялась. Она оставалась по-прежнему первой во всем, но звенящая легкость, которая так привлекала, исчезла. Она прекрасно работала с Ролланом, но в ее действиях стал проявляться какой-то надрыв, нервность, даже агрессия. Стоило им выйти на центр зала, как воздух сгущался. Казалось, в любую минуту мог грянуть нечаянный взрыв. И однажды мы все вдруг заметили, что Каролина устала от их “поединка”. Она не могла проиграть, но победа ей тоже уже не давала ни радости, ни удовольствия.

Я поняла, что придется вмешаться. Обычно мы не занимаемся личной жизнью ребят, между нами должна быть дистанция. Суровый выговор магу, который, увлекшись, рискует своей Силой – это нормально, однако наставник не должен вникать в полудетские страсти. И все же мне было нельзя промолчать, сделать вид, что все так, как положено. Кароль нужна была помощь, и я полагала, что очень легко разрешу ситуацию.

Глава 12.

После занятий я попросила ее задержаться, промыть ящик новых пробирок и колб для практических опытов по производству “живых полимеров”, особой субстанции для производства грибов, основной пищи Центра. Считалось, что вязкая масса, в которую сеяли споры, дает урожай, если только ее приготовят волшебники. Каждый, закончивший “Школу”, обязан был знать, как создать “почву”.

Просьба не удивила Кароль. (Каждый несколько раз в месяц делал подобные вещи.) Дождавшись, когда остальные ушли, Каролина, набрав в таз воды, принялась за работу.

– Извини, Каролина, что я задаю тебе этот вопрос, но мне кажется: что-то не так. Тебе трудно учиться? – спросила я, выждав какое-то время.

– Я очень стараюсь, – ответила девочка, чуть покраснев.

– Ты устала?

– Наверно, но мне это нравится. Я люблю наши занятия. Если ты чем-нибудь занят, то легче справляться…

Кароль замолчала, склонившись к пробирке, наполненной белой искрящейся пеной.

– С любовью? – спросила я, выбрав то слово, которым ребята обычно зовут этот легкий коктейль любопытства, фантазий на “личную” тему и ущемленной гордости, если “объект” неожиданно выбрал другую.

То, как снова вспыхнули щеки Кароль, подтвердило догадку.

– Вы… Знаете? – быстро спросила она.

– Боюсь, не только я. Вилли с Лизбет…

– При чем здесь они? – изумленно спросила Кароль, уронив на пол клок мыльной пены и посмотрев мне в глаза.

Удивление было таким откровенным, что я растерялась. Я верила, что хорошо различаю притворство и искренность, а сейчас вдруг усомнилась. Кароль умела играть, притворяться, шутить. Я помнила, что год назад она очень любила беззлобные шутки и “гон”. (Слово из молодежного слэнга, которое значит – серьезно и искренне, словно великую тайну, рассказывать то, чего не было.)

– Вилли – хороший мальчик, – сказала я девочке. – Но…

– Да, конечно, хороший, – легко согласилась Кароль.

– Вы с ним были друзьями…

– Мы были?… Так вы полагаете, что это Вилли? – спросила меня Каролина и вдруг рассмеялась. Задорно и звонко. Так, словно услышала очень забавную шутку. Но смех был иным, не таким, как обычно. Он резко взметнулся ввысь, словно звон горсти серебряных шариков, брошенных чьей-то рукой на поверхность гремящей фольги, и умолк.

Кароль, откинув с глаз длинную черную прядь, опустила в таз колбу, которую мыла. Потом зачерпнула горсть пены, сложила ладони… Раздвинув их, тихо подула на пленку… Блестящий пузырь, оторвавшись от рук, на минуту завис, отражая лицо Каролины, и медленно сел в таз.

– Вы поняли? Поняли? – с хитрой, немного печальной улыбкой спросила она. – Это – Вилли! Вернее, мое чувство к Вилли. Блестящее… Легкое… И несерьезное… Раз! И его уже нет. – (Кароль быстро коснулась мизинцем сияющей сферы, и она бесшумно исчезла.) – Вот если бы так всегда…

– Если не Вилли, то… Кто? – осторожно спросила я, чувствуя, как замирает в груди сердце.

– Вы уже знаете, – просто ответила девочка.

– И… И давно?

– Скоро будет два года… И это не я подошла к нему. Он сам! Он сам сделал тогда первый шаг…

Я не спросила ее ни о чем, только лишь посмотрела в глаза Каролине. Похоже, она слишком долго молчала, ни с кем не делясь своей тайной, поэтому, вдруг обретя шанс сказать обо всем, что давно наболело, не стала скрывать ничего.

– Он мне сразу понравился. С первого взгляда… Но это тогда еще было не то. Так мне нравились многие. Да и с Вилли казалось куда интереснее. Он так смешил меня, когда пытался играть в “рокового поклонника”! Я отвечала ему в том же духе. Над нами забавлялся весь класс. Они просто надрывали животики, когда смотрели, что мы творим! Было здорово и… Несерьезно! Потом наступили каникулы, и мы расстались, вернувшись к родителям… А когда все собрались на занятия, мы с Вилли вновь сели вместе. На первом уроке он мне написал, что нашел одну “штуку”, которую он всем покажет. И на перемене Вилли достал большой гвоздь, у которого был вместо шляпки красивый граненый кристалл…

Рассказ Кароль почти сразу воскресил в памяти эту историю. Марк тогда был очень зол на ребят, “взявших моду тащить в класс железки со свалки, которые могут таить в себе скрытый заряд негативной угрозы из прошлого.” (Патологический термин из сборника “Техника безопасности магов”.)