Страница 11 из 43
— Эй, Арти, — лениво крикнул из окна алкоголик Мурарка, — ты что, в циркачи записался? Может, поучить тебя?
— Сам научусь, — буркнул Арт, снова хватаясь за перекладину. Ладони у него саднили, болели плечи, и он снова не смог согнуть руки. Он попробовал ещё раз, и на этот раз ему показалось, что чуть-чуть он всё-таки подтянулся.
В этот день он подходил к трубе раз двадцать. Под оранжевой ржавчиной ладоней начали набухать болезненные пухлые мешочки. Теперь держаться за перекладину было мучительно больно, но Арт слышал напряжённое, восхищённое и сладостное сопение и ещё сильнее сжимал ладони.
Через неделю ему удалось коснуться трубы подбородком. Последние дюймы тело его дрожало и вибрировало, мучительно хотелось разжать ладони и мягко спрыгнуть на асфальт, но он пересилил себя. В двух местах, там, где он хватался за трубу, ржавчина с неё уже сошла. Он коснулся подбородком трубы и ощутил запах ржавого металла. Это был сладостный запах. Он постоял несколько минут, ожидая, пока успокоится дыхание. Посмотрел на два тёмных пояска на трубе, на свои руки, улыбнулся. Труба уже больше не была врагом. Она стала сообщником, другом, она была теперь заодно с ним.
— Ну, ещё разок, — сказал он себе и снова ухватился за перекладину. На этот раз он подтянулся только наполовину — больше не мог, сколько ни тужился. Наконец он признал себя побеждённым и разжал руки. Что ж, всё равно он уже касался ноздреватого чугуна подбородком и знал, что сможет сделать это ещё раз.
Через месяц он уже подтягивался десять раз. Бицепсы его и трицепсы начали наливаться, и каждый вечер, перед тем как заснуть, он напрягал их под одеялом, ощупывал, жал. Он не думал о красоте своего тела или о восхищённых взглядах девчонок. Он думал только о веснушчатом лице Джонни Хьюмса и снова и снова ощущал спиной твёрдое равнодушие асфальта, который не хотел прятать его, не хотел помочь, когда Джонни распинал его под напряжённое, восхищённое и сладостное сопение зрителей.
Когда алкоголик Мурарка как-то снова стоял, у окна и увидел, как Арт подтянулся на одной руке, он несколько раз хлопнул в ладоши и крикнул:
— Ну ты даёшь! Только вчера висел как мешок с дерьмом, а сегодня… Ишь ты, артист!
Теперь можно было переходить ко второй части плана. Арт дождался, когда на улицу вышел рыжий Донован по прозвищу Крыса. Он был года на два старше Арта и сильнее его. Крыса шёл, засунув руки в карманы брюк с видом человека занятого и озабоченного, но Арт знал, что он ничем не занят, а озабочен лишь тем же, что все, — где бы подшибить монетку. Донован бросил в этом году школу и слонялся без дела. Не мальчик и не взрослый.
— Послушай, — сказал ему Арт, — хочешь заработать двадцать центов?
— Ну?
— Только тебе придётся за эти деньги побить меня.
— Как так? Шутишь, что ли? — лицо Донована недоверчиво вытянулось и впрямь стало похоже на крысиную мордочку.
— Нет, хочу потренироваться.
— А что тебе, желающих мало? У нас тут запросто набьют тебе морду. Бесплатно.
— Послушай, Крыса, — уже сердито сказал Арт, — ты хочешь заработать монету или проповеди читать?
— Я ничего, — смутился Донован. — Я пожалуйста. Только ведь я тебя изобью. Вон какой ты маленький. Может, сдерживаться?
— Не надо. Обожди, сейчас я принесу перчатки.
— Перчатки? Боксёрские? Пра-авда? — глаза у Донована округлились.
— Да нет, — пожал плечами Арт, — где я их возьму? Так, сам сделал из старых шапок и тряпья. Но всё-таки, наверное, предохраняет.
К своему изумлению, Арт обнаружил, что драться с Крысой ему вовсе не трудно. Тот горячился, размахивал руками, а Арт сохранял спокойствие, не позволяя себе ни на мгновение расслабиться и увлечься боем. После ржавой трубы это было нетрудно. Руки, освобождённые от уже ставшего привычным весом тела, казались Арту лёгкими и сильными.
Когда они оба запыхались, Донован сказал:
— А ты… это… шустрый. Пацан, а шустрый. Завтра ещё будем?
— Давай, — сказал Арт, — но только бесплатно, а то у меня не банк.
Они тренировались каждый день. До изнеможения, до тех пор, пока пот не заливал им глаза.
И вот, наконец, Арт медленно подходит на перемене к Джонни Хьюмсу. Не подобострастно улыбаясь, как полагается слабому, не бочком, а прямо, глядя в глаза.
— Я хочу дать тебе в твою паршивую рожу, — спокойно и даже скучно говорит Арт.
Брови Джонни подымаются вверх, словно кто-то дёргает их за ниточки. На мгновение в его глазах мелькает растерянность — что бы это значило, — но тут же тает. Мало ли кто как с ума сходит. «Рехнулся, — думает он, — или у него нож. Сразу захватить руки; чтобы он не смог его вытащить».
— А больше ты ничего не хочешь? — ухмыляется Джонни. — Пойдём, мальчик, во двор, а то мне не хочется пачкать тобою пол.
Молча и бесшумно их окружают во дворе зрители. Кольцо напряжённого, восхищённого и сладостного сопения. О несравненное наслаждение следить, как сильный уничтожает слабого, если слабый не ты.
— Покажи руки, может, ты с ножом, — говорит Джонни.
Арт молча разжимает кулаки, и в то же мгновение противник бросается на него. Он сама ярость, ненависть. Он защищает своё место под солнцем, своё уютное местечко в джунглях, потому что и в джунглях есть уютные уголки. Он защищает своё право быть господином, быть сильным, быть грозой, вселяющей трепет.
Джонни пытается обхватить Арта, чтобы сжать его в своих объятиях и бросить на асфальт, но тот отскакивает в последнее мгновение в сторону и наносит противнику удар кулаком в лицо. Кулак и лицо встречаются с мягким хлопаньем. Арт бьёт Джонни ещё раз, теперь уже сбоку. Тот яростно рычит и снова бросается вперёд. На этот раз ему удаётся схватить Арта за руку, но тот с силой выдёргивает руку, одновременно делая Джонни подножку. Джонни падает, и вот уже Арт с силой нажимает коленом на живот противника.
Сопение вокруг почти замирает. Сердца зрителей наполняет сладостный ужас. Сладостный, блаженный ужас, который испытывает толпа, когда перед их глазами падает тот, кто только что внушал им страх.
— В следующий раз убью, — скучно и тихо говорит Арт, и ему верят, потому что он говорит скучно и тихо…
2
Когда Арту было около семнадцати и он уже давно бросил школу, его как-то зазвал к себе Эдди Макинтайр.
Арт, как обычно, околачивался во дворе, поджидая, пока появится кто-нибудь из дружков, но никто не выходил. В бар идти ему было ещё рано, и время тянулось вязко и медленно.
Он услышал, как на улице затормозил автомобиль и чей-то голос крикнул:
— Эй, Арт! Если у тебя есть минутка, зайдём ко мне.
Эдди Макинтайр уже шёл навстречу, протягивая для приветствия руку. Через пять минут они уже были в квартире Эдди.
— Садись, Арт. Я уже давно хотел с тобой получше познакомиться. Со всех сторон только и слышно: ловкий парень Арт, умный парень Арт, у Арта глаза на затылке…
«Чего ему надо? — настороженно думал Арт. — Просто так он и не плюнет, не то что в гости позовёт… Ишь квартира какая…»
— Давай, Арт, выпьем немножко. Не как хамы какие-нибудь, раз-два, и нажрался паршивого джина до одурения, а выпьем интеллигентно, красиво, настоящего виски. Содовой водички — вот так — добавим, льда несколько кусочков, всё как у людей. Ну, за твоё здоровье, Арти-бой.
Хотя Арт не в первый раз подносил к губам стакан со спиртным, он до сих пор не мог ещё перебороть в себе физического отвращения, которое вызывал в нём запах алкоголя. Он с трудом подавил дрожь и сделал глоток. Если бы его спросили, зачем он выпил первый раз, когда его весь вечер и всю ночь мутило и выворачивало, он бы с искренним недоумением пожал плечами. Как зачем? Все так делают.
Виски согрело желудок Арта каким-то странным, прозрачным теплом и ударило в голову. «Здорово живёт этот Макинтайр, шикарно. Телевизор-то, батюшки, какой, в полстены. А что ему? Он, поди, не ищет годами работу. Торгует белым снадобьем, обеими руками деньгу загребает. Виски пьёт… Что ему, интересно, всё-таки от меня надо, а?»