Жемчуг богов

– Последняя, – сообщила она. – Оставлю. Пока не выберемся, будем вести здоровый образ жизни: голодание, спорт, секс. И держись за мой карман, а то здесь в упор ничего не видно.

Дальше они двигались на ощупь. Изредка, усомнившись в направлении ветерка, Лопо зажигал спичку, и они вместе смотрели на нее, пока огонек не угасал.

– А по-моему, мы спускаемся, а не поднимаемся, – сказал Лопо после долгого молчания, когда каменный коридор сузился настолько, что, расставив руки, можно было нащупать обе стены. – Может быть, тебе стоит вернуться.

– А если шмальнут без разбора на звук? К тому же, ты говорил, что там эверийцы. Им-то все равно, чья я дочь, и кто мой отец.

– Да нет же! Я уверен, им твой папочка условие поставил – тебя вытащить. За мной гоняться они бы здесь не стали. Вернись. Ну, выпорет он тебя по-отечески кожаным ремнем, уедешь опять в свой университет, выберешь себе там кого-нибудь. Я уже все равно смертник – мне либо здесь подыхать, либо наверху подыхать. Два дня жизни ты мне уже подарила, и хватит с меня.

– Т-с-с-с… – Она приложила палец к его губам. – Слышишь?

Это было похоже на треск разрываемой ткани. Звуки доносились откуда-то сверху, и были едва слышны. Было даже странно, что Сандра смогла их расслышать сквозь вдохновенную речь Лопо.

– Может, это камень крошится… – предположил да Пальпа… Да не может быть. Тут ведь не Кондо-ди-Дьеро. В этих местах землю никогда не трясло…

Треск превратился в скрежет, и прямо им на головы посыпалась каменная крошка. Лопо подтолкнул Сандру вперед, схватил ее за руку, и они, то и дело натыкаясь в темноте на валуны и стены, быстро, насколько это было возможно, двинулись вперед. Крошка продолжала сыпаться, но треска они почти не слышали за собственным топотом. Вскоре Сандра ударилась-таки коленкой об очередное препятствие и Лопо едва успел подхватить ее в падении. Он прижал ее к себе, на несколько мгновений они замерли, и это дало им возможность заметить, что треск прекратился, а сверху ничего больше не сыпется.

– Болит?

– Еще как.

– Дай, я посмотрю. – Он помог ей усесться, нащупав место поровнее, закатал штанину, благо, комбинезон оказался достаточно просторным, и зажег спичку, последнюю из первого коробка. Коленка, слава Богу, формы не потеряла, но на ней уже зацветал немалый синяк. Лопо начал осторожно ощупывать коленную чашечку, желая убедиться в ее целости.

– Мне больно, – сказала Сандра, как только спичка погасла, и голос ее растворился в темноте.

– Пройдет.

– Сама знаю…

– Идти сможешь?

– А куда я денусь!

– Вот и иди… Иди назад. А я ухожу. И не вздумай меня искать. – Он наконец-то решился сделать то, о чем думал с того самого момента, как они попали в пещеру. Теперь, когда ощущение ужаса притупилось, он почувствовал, что сможет. Стоит ему оторваться от нее на сотню шагов, и она уже не сможет его найти. И тогда останется лишь надеяться на Создателя, что она выберется. С ним сейчас опаснее, чем без него. А его собственная смерть и так уже слишком запоздала. Только бы для Гальмаро этот урок даром не прошел…

Он быстро вскользь поцеловал ее в губы и, воспользовавшись секундным замешательством, исчез. Он умел двигаться бесшумно, война в джунглях научила. Пригодилось и сейчас… Пока они шли вместе, Лопо успел заметить, что проход, в который их занесло, имеет массу ответвлений, в основном таких, что в них едва можно было протиснуться. Он продвинулся вперед на несколько десятков шагов, нащупал нишу на высоте вытянутых рук, скривившись от боли в плече, подтянулся и замер в глубоком тесном проеме. Оставалось только дождаться, пока Сандра уйдет. В конце концов, она совсем не дура, чтобы рисковать ради него, да и понимает, наверное, что гоняются главным образом не за ним…

– Лопо! – Сандра не сдвинулась с места, но почему-то была уверена, что да Пальпа ушел недалеко и слышит ее. – Можешь не прятаться. Я уйду. Тебе действительно проще будет уцелеть одному. Я скажу, что ты убит, что тебя придавило обвалом, и они отвяжутся. Если выберешься, ищи меня в Эвери, в университете. Я буду ждать.

Ее осторожные шаги начали удаляться, и он уже начал соображать, в какую сторону двинуться ему, так, чтобы их пути не пересеклись. И тут вновь послышался знакомый треск, только громче, ближе и опаснее.

Грохот обвала заглушил все звуки – и ее шаги, и журчание крохотного ручейка, текущего неизвестно куда. Лопо торопливо выбрался из своего убежища и, цепляясь за стену, торопливо двинулся искать ее. Или ее тело. Или то место…

– Каркуситантха не хочет, чтобы мы расставались. – Ее голос раздался почти у него под ухом, и хотя она говорила негромко, от неожиданности Лопо прижался к стене. Ему вдруг показалось, что вот-вот обрушится новый обвал. – Обратно не пройти. Теперь только вперед. Может быть, этот ход ведет к главному коридору…

Он не нашелся, что ответить, только обнял ее и прижал к себе, крепко-крепко. На мгновение к нему вернулось ощущение покоя.

20 августа 17ч. 25м.

О том, что прошло трое суток с того момента, как нахальный «Доди» въехал в пещеру, они знали благодаря командирским часам Лопо со светящимся циферблатом. Каменный коридор постепенно расширялся, и правую стену они вскоре потеряли. Изредка Лопо зажигал спичку, но слабый свет растворялся в густой темноте. Свод был уже где-то высоко, а дорога теперь все время шла под уклон, порой едва ощутимый, но временами и довольно крутой.

Теперь они были друг для друга единственным источником живого тепла, который заменял и свет, и все желания, и весь тот мир, от которого они были отрезаны каменной бесконечностью. Когда усталость валила их с ног, Лопо расстилал пластиковый коврик, нащупав сухое и ровное место, и они, прижавшись друг к другу, стремительно погружались в тревожный сон. В первую «ночь» они, особенно Лопо, то и дело просыпались, когда вместе со сном в сознание пробиралась окружающая тьма. «Утром», проснувшись, они позволяли себе забыть, где они, и почему они здесь. Они отдавались друг другу, сладко и яростно, и это заглушало чувство голода, страх перед неизвестностью, и даже окружающую темноту делало не столь непроглядной. Потом они плескались возле какого-нибудь небольшого водопада или ручья, подолгу собирали разбросанную вокруг одежду, и Сандра смеялась, а ужас, овладевший Лопо в начале странствия, медленно, но верно таял. Каркуситантха и для него постепенно становилась не источником необъяснимого ужаса, а убежищем, почти домом.

Однажды Лопо чуть было не оставил свой автомат вместе с подсумком, патронами, последней пачкой галет и складным пластмассовым стаканчиком. Они уже отошли на сотню шагов, прежде чем он их хватился, и пару часов они потратили на поиски.

– Нашел? – спросила Сандра, услышав металлический лязг.

– Нашел… Правда, я не знаю, как здесь целиться и в кого стрелять, но все равно – нашел…

– Пригодится, когда выйдем.

– Когда выйдем… – Его голос прозвучал, словно эхо. – Когда выйдем, мне придется стать вечным партизаном или отдаться трибуналу.

– Или покинуть Сиар.

– Нельзя… Тогда все теряет смысл. Я не собирался свергать Сезара, я только хотел показать ему, что он может быть не прав. Если я окажусь среди беглецов, ко мне здесь будут относиться так же, как к кровавым собакам из Вальпо, которые тоже скоро окажутся за бугром. Они-то уж себя не забудут, и наверняка каждый присмотрел себе теплое местечко.

– Когда вылезем, тогда и будешь митинговать… перед обезьянами в джунглях. – Сандре вдруг показалось, что у него вновь начинается бред. – Хочешь, я устрою так, что здесь никто не узнает, куда ты делся, а там – кто ты такой. Только придется месяц или два отсидеться в джунглях, но тебе ведь не привыкать. Спичку зажги.

– Осталось шесть штук.

– Ну, тогда не зажигай. Просто мне показалось, что мы вышли в главную галерею. Слишком уж тут просторно, и дует, похоже, в другую сторону.

– Слышишь?! – Лопо схватил ее за плечи и прижал к стене.