Спящая

Для такой малодушной и ленивой особы я неплохо держалась. Но те глаза, такие далекие и печальные глаза… Как бы ни пыталась, но забыть их я не могла.

Если подумать, то я и с любовником познакомилась на работе.

Это был большой офис, что-то типа конструкторского бюро. Компания занимала огромное пространство в гигантском бизнес-центре, целый этаж, и в ней было полно разнообразных отделов. Я толком не знаю, чем они занимались и как именно, по существу, моя работа заключалась в том, чтобы отвечать на телефонные звонки, печатать разного рода документы, забивать данные в компьютер, снимать копии с бумаг, передавать сообщения и так далее. Мне кажется, эту же работу в общей сложности делали больше десяти человек.

Меня приняли на место моей двоюродной сестры, которая уехала в Штаты к своей семье, так что я должна была поработать всего три месяца, но, несмотря на это, я изо всех сил старалась произвести впечатление, что я круглая дура. Ну, не то чтобы я была особенно умна, но знала, что если вы будете усердно работать в подобной организации, то вас будут основательно нагружать, и в результате вы потеряете намного больше, чем приобретете. Поэтому я выбрала для себя другой вариант – почти ничего не делать. Нет ничего более бессмысленного, чем когда вас приглашают на неполный рабочий день в качестве «подай-принеси». Потому я все время работала в треть силы. В итоге я опаздывала, делала ошибки, вбивала данные не в те колонки, посылала чистые факсы и все в таком духе, и хотя это выходило не специально, но все кончилось тем, что такие промахи я допускала где-то раз в три дня, и вскоре меня перестали просить сделать что бы то ни было сложное, и работать стало намного легче.

Это произошло в воскресенье. В компании был выходной, но я пошла в офис по собственному желанию, чтобы исправить ошибку, допущенную накануне. Я сидела в одиночестве в просторном тихом офисе, не торопясь вбивала в компьютер какие-то данные и внезапно почувствовала какую-то необъяснимую тревогу.

Было ощущение, что в какой-то момент, пока я в течение двух месяцев разыгрывала из себя дурочку, я и впрямь ею стала и просто не могу работать быстрее. Глупо было волноваться по этому поводу, но в тот момент это казалось очень серьезной проблемой. Чем дольше я смотрела на монитор, тем больше беспокоилась. Я думала, что не раскрываю своих талантов, но на самом деле я, скорее всего, просто-напросто не способна к офисной работе. Я пыталась отогнать от себя эти мысли, но не могла. А потом, осознав, какой же идиоткой я была все это время, поймала себя на том, что мне ужасно хочется посмотреть, на что же я способна. Я знала, что в офисе, кроме меня, никого нет. И гонка началась. Когда я теперь об этом вспоминаю, то понимаю, что была совсем молоденькой. Я начала с невероятной энергией вбивать в компьютер данные, лежавшие передо мной. Впервые за долгое время я получала наслаждение от того, что мои руки двигаются быстро и аккуратно, от понимания – если захочу, то у меня все получится, – испытывала приятное чувство удовлетворения. Вскоре я закончила вносить исправления и на энергетической волне решила напечатать несколько документов, которые к тому моменту скопились на столе. Я набирала текст, бормоча себе под нос. Я чувствовала себя как человек, которому разрешили пользоваться правой рукой после того, как он долгое время был вынужден использовать только левую. Думаю, в моей душе, должно быть, все время росло напряжение, поскольку я пришла в неописуемый восторг при виде превосходных страничек с текстом, выползающих из принтера. На ксерокопирование практически не нужно времени, если подойти к вопросу серьезно. Я настолько углубилась в работу, что, в конце концов, принялась выполнять всевозможные небольшие задачи, предназначавшиеся для других сотрудников.

Через два часа я все закончила, тяжело вздохнула, встала из-за стола и тут увидела его. Все это время он тихонько сидел за столом в дальнем конце пустого светлого кабинета. Это стало для меня ужасным шоком. Я его совершенно не замечала. Он не был моим непосредственным начальником, но работал в том отделе, для которого я довольно часто выполняла разные поручения. Он определенно знал, какая я бестолковая сотрудница. Черт, – подумала я. Казалось, он ждал, когда же я его замечу, предвкушал этот момент с изрядной долей удовольствия. Он широко улыбался.

– Вы здесь были все время? – спросила я.

– Очевидно, ты можешь работать, если захочешь… хотя почему-то мне даже не хочется об этом говорить, – ответил он.

А потом рассмеялся так, что чуть не упал со стула.

После этого мы пошли выпить чаю. Для этой цели выбрали маленькое кафе напротив нашего бизнес-центра. Уже смеркалось, и внутри кроме нас было еще несколько парочек, наслаждавшихся выходным днем. Все говорили очень тихо, почти перешептывались.

– Знаешь, ты двигалась, словно в ускоренной съемке. Почему ты всегда так не работаешь? – спросил он.

Я поразмыслила над разными вариантами ответа, пытаясь придумать что-то остроумное, но, в конце концов, смогла сказать лишь:

– Это же просто временная работа.

– Тогда все понятно, – сказал он и снова несколько минут хихикал.

Я не переставала удивляться, как чисто звучит его низкий голос, когда он говорит как обычный человек, а не как коллега, и какие согласованные у него жесты. К тому моменту я уже заметила кольцо на его левой руке. Мы допили чай, ни словом не обмолвившись об этом. Честно говоря, я ужасно расстроилась, поняв, что он женат.

В какой-то момент, закидывая ногу на ногу, он с ужасным грохотом уронил один из соусников, а потом извинялся дольше, чем нужно. Постоянно говорил:

– Ой, прости, пожалуйста, я так виноват.

Я действительно западаю на такие вещи, ну, на хорошие манеры. У меня сложилось впечатление, что вежливые люди никогда не делают никому ничего истинно плохого. Но, с другой стороны, можно сказать, что мне нравятся и те, кто делают гадости, а им все сходит с рук.

Мы особо не нервничали, но все равно говорили мало. Он вел себя очень степенно, и именно его поведение произвело на меня необычный эффект. Время от времени он начинал говорить о чем-либо, а я просто кивала и слушала. И пока я кивала, интуиция смутно подсказывала мне, что он сыграет важную роль в моей жизни. Был вечер, но казалось, что еще утро, может, потому возникло такое чувство, словно мы сидим за столиком полусонные, с трудом ворочая языками. Я представила всё то отрадное, душевное, что могло бы случиться между нами, но почему-то мои мечты в итоге превратились в картину зимнего дня. Белое пространство, наполненное холодным туманом, мы бредем, закутавшись в теплые пальто, а вокруг – зимний лес. Именно так я это и увидела, и мне стало ужасно грустно.