Честь самурая

— Ага! Но сначала ты извинился перед богами, — вмешалась его мать.

— Что верно, то верно. А потом решил извиниться перед матушкой и женой. — По всему было видно, что Хидэёси не шутит.

— И для этого ты пришел сюда?

— Обещаю вам впредь себя так больше не вести.

— Что ж, — одобрительно улыбнулась его мать, — мой паренек всегда был смышленым.

К Хидэёси подошел оруженосец и доложил:

— Мой господин, Маэда и Нономура только что прибыли к крепостным воротам как официальные посланцы из Адзути. Господин Хикоэмон немедленно вышел к ним и проводил в покои для гостей.

Хидэёси отослал Москэ и принялся вместе с матерью рвать баклажаны.

— Богатый нынче урожай, верно? Ты сама удобряла грядки?

— Сынок, а разве тебе не следует поспешить к посланцам его светлости? — озабоченно поинтересовалась мать.

— Нет уж! Мне прекрасно известно, зачем они прибыли. Вместо того чтобы слушать их россказни, пособираю-ка я лучше баклажаны. Хорошо бы, кстати, послать их князю Нобунаге. Пусть полюбуется их дивным цветом. Как хороши, особенно когда забрызганы росой!

— Уж не собираешься ли ты вручить баклажаны посланцам, чтобы они передали такой ничтожный дар его светлости?

— Нет-нет, я отвезу их сам.

— Что?..

Хидэёси не успел ответить.

— Мой господин! Так вы идете? — спросил примчавшийся на огород, чтобы поторопить Хидэёси, Хамбэй.

Вздохнув, князь неохотно пошел за ним.

Хидэёси принял посланцев и попросил их сопроводить его обратно в Адзути. Когда приготовления к отплытию из Нагахамы были завершены, он вдруг воскликнул:

— Ах да! Я ведь кое о чем забыл! Где мой подарок для его светлости?

Хидэёси велел слуге принести корзину с баклажанами, уложенными среди ботвы. На листьях еще не просохли капельки росы. Взяв корзину, князь поднялся на судно.

Крепость Адзути была возведена год назад, но окружающий ее город был застроен уже более чем на треть и явно процветал. Попадающие сюда путники дивились царящему в городе оживлению, его улицам, до самых крепостных ворот посыпанных серебристым песком, каменным лестницам, сложенным из цельных плит, и облицованным керамикой стенам домов. Зрелище впечатляющее! Но никакому описанию не поддавалось величие царящей над крепостью и городом пятиэтажной главной сторожевой башни.

Не менее остальных был поражен и Хидэёси.

— Ага, вот и ты! — раздался голос Нобунаги из-за раздвижной двери.

Комната, в которую провели гостя, после золота, пурпура и изумруда Адзути удивляла скромностью: здесь не было иных украшений, кроме строгих росписей тушью.

Хидэёси простерся ниц, не дожидаясь, пока Нобунага выйдет к нему.

— Ты, должно быть, уже слышал, что я решил тебя не наказывать. Заходи.

Хидэёси поднялся и прошел в соседнее помещение, держа в руках корзину.

Нобунага недоуменно посмотрел на него:

— Что это такое?

— Надеюсь, мой господин, вам понравится. — Хидэёси, взяв корзину обеими руками, немного наклонил ее, демонстрируя содержимое. — Мои жена и мать нарвали эти баклажаны на крепостном огороде.

— Баклажаны?..

— Возможно, мой дар покажется вам ничтожным и глупым, но, поскольку я плыл сюда на быстроходном судне, мне подумалось, что вы успеете полюбоваться ими, пока на листьях еще не просохнет роса. Я сам сорвал их сегодня утром.

— Хидэёси, я убежден в том, что твои слова имеют двойной смысл. При чем тут баклажаны, при чем роса? Что именно ты хочешь мне сказать?

— Вы мудры, мой господин, и догадаетесь сами. Я, конечно, ваш недостойный слуга и веду себя крайне скверно, а ведь именно вы возвысили меня от простого крестьянина до князя, собирающего со своих угодий двести двадцать тысяч коку риса. И все же моя старая мать не брезгует работой в огороде, она сама ухаживает за овощами, удобряет их, собирает урожай. И своими поступками она внушает мне мысль: «Нет ничего более опасного, чем судьба крестьянина, сумевшего возвыситься. Он вызывает всеобщую зависть, и зависть эта побуждает людей винить его во все новых и новых грехах. Не забывай о своем голодном детстве в Накамуре и благодари своего господина за дарованные тебе милости».

Нобунага понимающе кивнул, и Хидэёси продолжил развивать свою мысль:

— Неужели вы, мой господин, полагаете, что я могу в ходе войны предпринять какие-либо действия, способные навредить вам, если твердо усвоил преподанный матушкой урок? Да, я повздорил с главнокомандующим, но вы не должны сомневаться в моей преданности.

В это мгновение еще один человек, находящийся в комнате, хлопнул себя по бедру и сказал:

— Эти баклажаны и впрямь славный подарок, мы их попозже как следует распробуем.

Только сейчас Хидэёси заметил, что они с Нобунагой не одни. Третьим в комнате был какой-то самурай на вид лет тридцати. Его крупный рот и волевой подбородок свидетельствовали о недюжинной силе духа, а судя по высокому лбу и широкой переносице, он либо был крестьянского происхождения, либо просто крепкого сложения. Горящий взор и яркий цвет лица незнакомца не оставляли сомнений, что у него отменное здоровье.

— Выходит, Камбэй, тебе приглянулись баклажаны из огорода матушки Хидэёси? Мне они тоже нравятся, — засмеявшись, произнес Нобунага. А затем, внезапно посерьезнев, познакомил Хидэёси со своим гостем. — Это Курода Камбэй, сын Куроды Мототаки, один из влиятельных вассалов Одэры Масамото в Хариме.

Хидэёси не смог скрыть своего удивления. Об этом человеке он слышал неоднократно. Более того, ему не раз попадались его письма.

— О Небо! Выходит, вы Курода Камбэй!

— А вы князь Хидэёси, о котором я тоже изрядно наслышан.

— Я видел ваши письма.

— Что ж, теперь пришла пора нам познакомиться.

— И надо же, в такой час, когда я униженно прошу моего господина о прощении! Боюсь, в душе вы презираете меня: вот, дескать, Хидэёси — человек, которого постоянно распекает его властелин. — Хидэёси оглушительно расхохотался, а вслед за ним и Нобунага. Остроумный вассал умел рассмешить своего господина.

Баклажаны, привезенные Хидэёси, быстро приготовили — и вот уже вскоре троица начала развеселую попойку. Камбэй был десятью годами моложе Хидэёси, но ничуть не уступал ему в прозорливости и не сомневался в том, кто именно в конце концов захватит верховную власть в стране. Как оказалось, он был всего лишь сыном одного из влиятельных вассалов могущественного клана в Хариме, но имел собственную, пусть и небольшую, крепость в Химэдзи и с юных лет вынашивал честолюбивые мечты. Из всех жителей западных провинций ему единственному удалось своевременно распознать веяния времени, и он поспешил к Нобунаге, чтобы тайно предложить ему немедленно захватить все западные провинции.

Наиболее могущественным на западе был клан Мори, влияние которого простиралось на двадцать провинций. Камбэй жил в самом сердце подвластных этому клану земель, но не испытывал перед ним робости. Осознав, что путь, на который уже вступила страна, пролегает совсем в другом направлении, он принялся искать встречи с Нобунагой.

Пословица гласит, что один великий человек издали узнает другого. После веселой попойки Хидэёси и Камбэй прониклись такой симпатией друг к другу, точно были знакомы уже добрую сотню лет.