Честь самурая

Прославленный Кано Эйтоку был приглашен расписывать двери, ширмы и потолки. Великий мастер на сей раз не придерживался исключительно принятых в его школе традиций, а взял все лучшее, что создали художники всевозможных творческих направлений, и, переосмыслив, создал блистательные работы, вдохнув новую жизнь в искусство, пришедшее в упадок за годы междуусобиц.

Художник, не ведая сна и отдыха, расписывал зал Сливового Дерева, зал Восьми Знаменитых Пейзажей, а также залы Фазана и Китайских Принцев. Мастера облицовки без устали надраивали, полируя до блеска, стены черного дерева. Привезенный из Китая художник по керамике также трудился не покладая рук. Дым над его печью для обжига клубился днем и ночью.

Одинокий странствующий монах с густыми бровями и крупным ртом осматривал крепость, что-то бормоча себе под нос.

— Да уж не Экэй ли это? — воскликнул Хидэёси. Покинув группу сопровождавших его военачальников, он подошел к монаху и слегка, чтобы не напугать, похлопал того по плечу.

— Ну как же! Князь Хидэёси! — обрадовался давнему знакомому монах.

— Вот уж не ожидал встретить вас здесь! — Притворно улыбаясь, Хидэёси вновь потрепал Экэя по плечу. — Давненько вас не видел, если не ошибаюсь, с той самой встречи в доме господина Короку в Хатидзуке.

— Совершенно верно. Но совсем недавно — кажется, в конце года — я слышал во дворце Нидзё от князя Мицухидэ, что вы в столице. Сам я прибыл тогда с послами от князя Мори Тэрумото и некоторое время провел в Киото. А теперь вот решил осмотреть крепость, которую возводит князь Нобунага. Будет, скажу я вам, о чем рассказать тем, кто остался дома. Должен признаться, сооружение впечатляющее!

— Ваше преподобие и сами сейчас кое-что возводят, как мне известно, — многозначительно заметил Хидэёси.

Экэй изумленно замер, и молодой князь, засмеявшись, добавил:

— Да нет, конечно не крепость! Я слышал, будто вы строите монастырь под названием Анкокудзи.

— Ах, так вы о монастыре! — Лицо Экэя просветлело, и он с облегчением рассмеялся. — Анкокудзи уже построен. Надеюсь, вы навестите меня там. Впрочем, вам вряд ли удастся выкроить время, ведь у вас столько дел в крепости Нагахама. Да и на строительстве крепости Адзути вы, наверное, заняты. Я просто потрясен тем размахом, с каким ведется это строительство. А как пекутся о нем военачальники князя! Воистину Ода Набунага подобен восходящему солнцу.

— А строительство Анкокудзи оплатил князь Тэрумото из западных провинций, не так ли? Говорят, он богат и могущественен, да и по числу поистине одаренных людей, боюсь, клану Ода с ним не сравниться.

Поворот, который начала принимать беседа, явно не устраивал Экэя, и он вновь стал восхищаться башней, затем подивился красоте окрестностей новой крепости.

Наконец Хидэёси решил, что разговор слишком затянулся, и сказал:

— Нагахама стоит на берегу озера к северу отсюда. Мой челн всегда наготове. Так не хотите ли погостить у меня денек-другой? Я с удовольствием отправлюсь вместе с вами.

— Нет, благодарю вас. Возможно, как-нибудь в другой раз, — торопливо отказался монах. — Пожалуйста, засвидетельствуйте мое почтение господину Короку или, вернее, господину Хикоэмону, как его называют теперь, когда он стал одним из ваших вассалов. — И, быстро попрощавшись с Хидэёси, Экэй пошел прочь.

Хидэёси задумчиво смотрел ему вслед. Внезапно князь заметил двоих монахов, очевидно, учеников Экэя, поспешивших за ним вдогонку.

В этот момент его кто-то окликнул:

— Князь Хидэёси! Князь Хидэёси!

Оглядевшись по сторонам, Хидэёси увидел мчащегося к нему улыбающегося Ранмару.

— Добрый день, господин Ранмару. А где его светлость?

— Все утро он провел в башне, а сейчас — в храме Сёдзицу.

— Что ж, пойдемте проведаем его.

— Скажите, пожалуйста, князь Хидэёси, а тот монах, с которым вы только что беседовали, — это ведь знаменитый физиономист Экэй, не так ли?

— Да, это действительно был Экэй. Я тоже слышал от кого-то о его удивительном даре, — ответил Хидэёси и как бы между прочим добавил: — Неужели физиономисты и в самом деле умеют определять характер и судьбу человека?

С Хидэёси Ранмару держался непринужденнее, чем с Мицухидэ. Юноша отнюдь не считал князя простаком, но ему было легко и забавно с этим шутником и балагуром. А потому он, не задумываясь, воскликнул:

— Физиономисты говорят сущую правду, князь! Моя матушка, например, уверена в этом, ведь незадолго перед тем, как погибнуть моему отцу, физиономист предсказал ему скорую кончину. Кстати, Экэй говорит нечто очень любопытное.

— Вы попросили его вглядеться в ваши черты? — поинтересовался Хидэёси.

— Нет-нет, речь вовсе не обо мне, — признался Ранмару, а затем, оглядевшись по сторонам и понизив голос, пробормотал: — Речь идет о князе Мицухидэ.

— О князе Мицухидэ?

— Экэй обнаружил на его лице дурные знаки. По его мнению, Мицухидэ непременно предаст своего господина.

— Если ищешь предателя, то он мерещится на каждом шагу. Но князь Мицухидэ не из таких.

— А я, признаться, верю словам Экэя.

Хидэёси ухмыльнулся про себя: оруженосец слыл бесстыдным сплетником, хотя и говорил с подкупающей искренностью, а затем, посерьезнев, спросил:

— Интересно, откуда вам-то об этом стало известно?

Ранмару не счел необходимым слукавить.

— От Асаямы Нитидзё, — ответил он.

Хидэёси понимающе кивнул, словно знал ответ заранее.

— Но ведь сам Асаяма этого вам сказать не мог, верно? Вам кто-то передал его слова. Впрочем, хотите я угадаю, кто именно?

— И кто же, по-вашему?

— Да ваша матушка!

— О, как вы догадались?

Хидэёси только расхохотался в ответ.

— Князь, ну в самом деле, скажите, как вы об этом догадались?

— Мёко склонна верить подобным россказням. Нет, правильней будет сказать: она их обожает. К тому же ваша матушка в приятельских отношениях с Асаямой. Как видите, догадаться не так уж трудно. Однако, если хотите знать мое мнение, то я скажу, что Экэй куда лучше разбирается в государственных делах, чем в человеческих душах. Он, конечно, физиономист, но, так сказать, политический. Вам бы следовало быть поосторожнее с людьми вроде него. С виду он обыкновенный монах, но служит князю Мори Тэрумото из западных провинций и получает от него жалованье… Так что вы теперь скажете, Ранмару? Кто лучший физиономист — Экэй или я? — И Хидэёси расхохотался.

Увлеченные беседой молодые люди и не заметили, как подошли к воротам храма Сёдзицу. Поднимаясь по каменным ступеням, собеседники продолжали весело смеяться.

Крепость строилась с ошеломляющей быстротой. В конце второго месяца того же года Нобунага уже покинул Гифу, вверив ее заботам своего старшего сына, девятнадцатилетнего Нобутады, и перебрался в Адзути.

Новая крепость Нобунаги была расположена на пересечении стратегически важных путей, поэтому ее появление обеспокоило очень многих и прежде всего монахов-воинов из Хонгандзи, Мори Тэрумото из западных провинций и Уэсуги Кэнсина из Этиго.

Замок Адзути высился на дороге из Этиго в Киото. Кэнсин, разумеется, тоже подумывал, как бы захватить столицу, и намеревался, дождавшись подходящего момента, пройти через горы, обогнуть с севера озеро Бива и молниеносным ударом завладеть Киото.

Низложенный сёгун Ёсиаки, некоторое время не дававший о себе знать, теперь засыпал письмами Кэнсина, призывая его незамедлительно действовать.

«К настоящему времени, — писал он, — на строительстве крепости Адзути завершены только внешние работы. Оборудование и обустройство внутренних помещений займет не менее двух с половиной лет. Пока еще не все потеряно, но как только строительство будет завершено, вам придется смириться с мыслью, что дороги из Этиго в Киото больше не существует. Сейчас самое время-нанести удар. Я готов проехать по провинциям и объединить все противостоящие Нобунаге силы в единый союз. В него войдут князь Тэрумото из западных провинций, клан Ходзё, клан Такэда и ваш собственный клан в Этиго. Однако вы с самого начала должны объявить о своем намерении возглавить этот союз, иначе я не ручаюсь за успех».