Страница 4 из 4
— Доброе утро! — вежливо поздоровался я. — Я одинокий беглец, рожденный при самом необыкновенном сочетании звезд.
— Вот как! — не проявляя особого интереса к моей особе, буркнула Ежиха. — А я работаю. Из этой скорлупки выйдет прекрасная мисочка для простокваши.
— Да-а! — протянул я и вдруг почувствовал, что хочу есть. — Кто же хозяин этих чудесных мест?
— Никто! Все! — пожала плечами Ежиха.
— И я тоже? — спросил я.
— Пожалуй, — пробормотала Ежиха, полируя будущую мисочку для своей простокваши.
— Но, фру Ежиха, вы точно уверены, что хозяйка этих мест не какая-нибудь Хемулиха? — продолжая беспокоиться, допрашивал я.
— Кто это? Кто это такая? — спросила Ежиха. Подумать только, счастливица никогда в жизни не видела хемулях!
— У них ужасно большие ноги и никакого чувства юмора, — объяснил я. — У них огромные, чуть приплюснутые морды, а волосы растут беспорядочными клочьями. Хемулихи никогда не делают то, от чего делается весело, а только то, что необходимо. И постоянно напоминают вам о том, что бы они сами сделали, будь на вашем месте, и…
— О, боже! — Ежиха, попятившись, скрылась в зарослях папоротника.
«Ну и ладно, — слегка обидевшись, подумал я (ведь я мог значительно больше рассказать о Хемулихах). — Раз у этих мест нет хозяина и они принадлежат всем, значит, и мне тоже. Но что бы мне такое придумать?»
Идея, как это всегда со мной бывает, пришла внезапно. В голове у меня что-то щелкнуло, и все стало ясно. Если есть на свете Муми-тролль и если есть свободные Места, то совершенно точно: здесь будет Дом. Какая восхитительная мысль: дом, который я сам построю! Дом, хозяин которого — я один. Неподалеку я обнаружил ручей и зеленую полянку, показавшуюся мне очень подходящей для муми-тролля. В излучине ручья нашелся даже песчаный бережок.
Я взял щепку и стал чертить на песке свой будущий дом. Побольше уверенности! Я точно знал, каким должен быть дом муми-тролля: высоким, узким, со множеством балкончиков, лестниц и башенок. На верхнем этаже я нарисовал три маленькие комнатки и чулан для всякой всячины, ну, сами знаете! Нижний же этаж целиком заняла большая шикарная гостиная. К ней я причертил застекленную веранду. Отсюда мне предстояло, сидя в кресле-качалке, смотреть на бегущий мимо ручей. А на столике передо мной будет вечно стоять огромный стакан сока и рядом с ним — гора бутербродов. Перилам веранды я пририсовал столбики с узором в виде сосновых шишек. Остроконечную крышу украсил красивой деревянной луковицей и тут же решил, что когда-нибудь в будущем обязательно позолочу ее. Я долго размышлял над тем, какую форму избрать для печной дверцы (пережиток тех времен, когда все муми-тролли жили за печкой). В конце концов я решил отказаться от множества маленьких печек с медными дверцами и вместо них сделал одну большую печь в гостиной.
С печкой дом сразу сделался необычайно уютным. И я был просто очарован моим собственным прекрасным произведением. Должно быть, тут проявились мои врожденные способности, а также талант, рассудительность и самокритичность. Но так как никогда не следует хвалить то, что создано тобою, я просто описываю вам этот дом.
Внезапно мне стало холодно. Тень от папоротника все росла и росла, вечерело…
От усталости и голода у меня закружилась голова, и я только и думал, что о Ежихиной мисочке для простокваши. К тому же у нее вполне могла заваляться краска, которой можно будет позолотить купол в виде луковицы на крыше будущего дома муми-троллей. Устало передвигая одеревеневшие лапки, я побрел по темнеющему лесу.
Ежиха мыла посуду.
— Подумать только! — воскликнула она при виде меня. — Он снова здесь! Только ни слова о хемулях!
Махнув лапкой, я заговорил:
— Хемули, любезная фру, для меня теперь — никто! Я построил дом! Скромный двухэтажный дом! Я очень счастлив, но очень устал, а прежде всего — ужасно голоден! Я привык есть ровно в пять часов. И мне надо немного золотой краски для луковицы на…
— Вот оно что! Золотой краски! — с кислой миной перебила меня Ежиха. — Ты явился как раз к мытью посуды. Свежая простокваша еще не готова, а вечернюю я съела.
— Ну и ладно, — отвечал я. — Одной мисочкой простокваши больше, одной меньше — не так уж важно для искателя приключений. Но прошу вас, любезная фру, оставьте посуду и взгляните на мой новый дом!
Ежиха подозрительно посмотрела на меня и вытерла лапки полотенцем.
— Так и быть, — сказала она. — Придется потом снова воду подогревать. Где дом? Далеко отсюда?
Я шел впереди, и от дурного предчувствия всю дорогу у меня дрожали поджилки.
— Ну-у? — спросила Ежиха, когда мы приблизились к ручью.
— Любезная фру, — осторожно начал я, показывая на дом, который начертил на песке. — Вот таким я представляю его себе… Перила веранды опираются на столбики с узором в виде сосновых шишек. То есть, если вы, фру, одолжите мне лобзик…
Я был совершенно сбит с толку.
Дорогой читатель! Я так вжился в мечту о доме, что уверился, будто он и в самом деле уже построен! Это, конечно, свидетельствует о богатстве моей фантазии — необычайной особенности, которая в будущем отметит мою жизнь и жизнь моих близких.
Ежиха долго смотрела на меня, потом наконец что-то пробормотала (к счастью, слов я не разобрал) и отправилась восвояси — домывать посуду.
А я залез в ручей и, ни о чем не думая, побрел по прохладной воде. Ручей тек причудливо и неспешно, как обычно текут лесные ручьи. Местами он становился таким мелким и прозрачным, что на дне его был виден каждый камешек. Багровое солнце стояло низко над горизонтом, его лучи, огибая сосновые стволы, били мне прямо в глаза, и я, ослепленный, брел все дальше и дальше.
Наконец в голове у меня опять щелкнуло. Если бы я и в самом деле построил дом вот на том красивом лужке, поросшем цветами, то весь лужок был бы испорчен, не так ли?
Дом надо строить рядом с лужком, но рядом с лужком места для постройки не было! Подумать только: я чуть не стал домовладельцем! А разве домовладелец может быть искателем приключений?
Дальше… Я чуть было на всю свою жизнь не обзавелся такой соседкой, как Ежиха! Скорее всего она из обширного ежового рода, и все они там такого же неприветливого нрава. Стало быть, я избежал трех больших бед и должен испытывать чувство глубокого удовлетворения.
Теперь задним числом я смотрю на историю с домом как на свой первый большой жизненный Опыт, имевший величайшее значение для моего дальнейшего развития.
Сохранив свободу и самоуважение, я мог брести по ручью и дальше, но мысли мои были прерваны какимто веселым, коротеньким звуком. Посреди ручья стрекотало красивое водяное колесо, сделанное из колышков и лопастей. Я остановился в удивлении. И тут же услыхал, как кто-то говорит:
— Это эксперимент. Счетчик оборотов.
Я приоткрыл глаза и увидел, что из черничника высовывается пара длинных-предлинных ушей.
— С кем имею честь? — спросил я.
— Фредриксон, — ответил обладатель длинных ушей. — А ты сам — кто?
— Муми-тролль, — отвечал я. — Беглец, рожденный при самом необыкновенном сочетании звезд.
— Каком-каком? — переспросил Фредриксон с заметным интересом.
И я очень тому обрадовался, потому что впервые услышал разумный, интеллигентный вопрос.
Я вылез из ручья и, сев рядом с Фредриксоном, стал рассказывать ему о всех знаках и предзнаменованиях, сопровождавших мое появление на свет. Он ни разу не прервал меня, слушая мой рассказ о красивой маленькой корзиночке и газетной бумаге, в которой меня якобы нашла Хемулиха, и о моем ужасном детстве в ее ужасном доме, где меня никто не понимал. И о Приключении на весеннем льду…
Поскольку в рассказе всегда следует сосредоточиться на самом главном, историю с домом и Ежихой я опустил, зато подробно описал свое драматическое бегство и ужасное странствие по вересковой пустоши. И под конец сообщил Фредриксону, что решил стать искателем приключений.
Когда я умолк, Фредриксон, слушавший меня очень внимательно и изредка, в нужных местах, помахивавший ушами, долго думал и наконец сказал:
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.