Опасная тихоня

Да уж, с Терминатором Крутоярову, Рябоконю, а уж тем паче Каблукову тягаться будет тяжеленько.

— На концерт Богаевской я, по крайней мере, могу рассчитывать? — спросила я.

— Да ради Бога, — махнул рукой Венька, — фирма за все платит. От нашего стола — вашему столу. — И он спохватился:

— Да, чуть не забыл, надо же местную прессу о ее приезде известить, как-никак Пашков ее лично встречать будет. Вот, кстати, тебе первое поручение. — И Венька подпихнул ко мне телефон.

Я сделала брови домиком: уж очень мне понравилось слово «поручение», однако кочевряжиться не стала. Все-таки звезды мировой величины не каждый день сходят с небосклона, чтобы почтить своим визитом городишко типа нашего. Между прочим, обзванивая газеты, я пережила несколько минут истинного удовольствия, наслаждаясь паузой, неизменно повисавшей на противоположном конце провода всякий раз, как я объявляла в трубку:

— С вами говорит Капитолина Алтаева, пресссекретарь кандидата в губернаторы Игоря Пашкова.

Я хорошо знала: первое, что произнесет каждый из моих телефонных собеседников, едва я положу трубку, будет звучать следующим образом:

— Ну и проныра эта Алтаева, опять неплохо устроилась!

Пока я выполняла это свое первое «поручение» в новой должности, Венька куда-то отлучился. Видимо, отправился докладывать Пашкову о грядущем приезде Елены Богаевской. Вернувшись, он осведомился, как обстоят дела.

Я пожала плечами:

— С телевидения Вислоухов обещался, из «Вечерки» пришлют фотографа, в трех газетах заказали репортажи мне…

— Нормально, — скромно оценил мои достижения Венька, щелкнул замками лежащего на стуле кейса и достал какую-то бумагу. — На, подпиши.

— Не читая? — уточнила я.

— А чего там читать? — изумился Венька. — Это же договор. Лучших условий тебе никто не предложит.

Конечно, в делах коммерческого характера я удивительно темная, но не до такой же степени, чтобы не попытаться понять, какую свинью подкладывает мне Венька, который никогда не славился особенным бескорыстием.

— Я ознакомлюсь с этим дома, на досуге, — пообещала я.

Венька тут же стал протестующе мычать, но я его перебила, добавив:

— Завтра мы все согласуем, и эту твою «рыбу» — тоже.

Кажется, Венька собирался еще немного попререкаться, но этому его намерению не суждено было осуществиться: дверь робко скрипнула и в комнату просочился нежный имиджмейкер.

— Чего тебе? — не очень приветливо буркнул Венька.

— Я хотел бы поговорить с дамой, — деликатно ответствовал тот.

— Ну все, Капитолина, ты попалась, — ехидно хихикнул Венька. — Сейчас он тобой займется! — Собрав со стола какие-то бумаги, он смылся в неизвестном направлении и оставил меня «на растерзание» имиджмейкеру.

Между прочим, этот приличный на вид малый наболтал мне кучу гадостей, причем таких, какие, насколько мне известно, не принято говорить женщинам, к коим я имею пусть и отдаленное, но отношение. Послушать его, так все во мне было не так, начиная плохо выщипанными бровями (да я их вообще не выщипываю!) и кончая широкими носками моих зимних ботинок (в прямом смысле). Короче, вид у меня был вызывающе нереспектабельный и входил в полное противоречие с заветным образом кандидата и общим стилем его предвыборной кампании.

Послушала я его, послушала и дала ему от ворот поворот следующим образом:

— Молодой человек, а вы разве не понимаете, что мой имидж уже давно сформирован без вашей помощи, и именно благодаря ему ваш шеф меня и позвал? И что же будет, если я послушаюсь вас и видоизменюсь под фотомодель? Боюсь, избиратели этого не поймут. А кроме того, выщипывание бровей, чтоб вы знали, я считаю варварской операцией и никогда на нее не соглашусь!

Глава 7

Домой меня доставили с полным комфортом — на авто, правда, не на роскошном Венькином, а на скромном «жигуленке», но тем не менее. Водила тоже был другой, такой рабоче-крестьянский парень, коренастый, невысокого росточка и необычайно разговорчивый, первым делом объявивший, что величать его следует Жориком. Всю дорогу он забивал мне баки всякими шутками-прибаутками и между прочим (тут Венька оказался необычайно прозорливым) сильно интересовался, правда ли, что у кандидата сын придурок.

— Он аутист, — бросила я, глядя в окно.

— Во-во, — подхватил водила, — этот самый. Так это, говорят, все равно что идиот.

Я не стала входить в подробности и объяснять, чем аутисты отличаются от идиотов, только подумала, что эта «общечеловеческая проблема» в глазах местных аборигенов несомненно проигрывает перед «спущенными штанами». Может, Пашкову все-таки стоит запустить о себе какую-нибудь сплетню в подобном духе, подыскать себе подходящую секретаршу, хотя бы и фиктивную. Вот еще неплохо было бы, если бы он на поверку взял да оказался, например, трансвеститом! Обскакали бы Америку только так. Впрочем, чего это я так озаботилась пашковскими шансами на губернаторский трон? Мне до него нет никакого дела; все, что меня интересует, так это имеет ли он какое-либо отношение к Наташе и ее исчезновению.

Между прочим, рассеянно глядя в окно, я заметила развешенные по городу афиши, извещающие о предстоящих концертах всемирно знаменитой Елены Богаевской. Очевидно, они висели не первый день, странно, что я их не заметила. Тоже мне, лучший репортер города! Впрочем, если принять во внимание состояние легкой прострации, в котором я находилась последние две недели, мою ненаблюдательность можно было объяснить или хотя бы понять. Вот ведь и о губернаторских выборах я узнала только от Веньки. Конечно, здесь я несколько преувеличиваю, насчет выборов мне было известно задолго до описываемых событий, просто неприятности, им предшествовавшие, как-то затушевали для меня значимость грядущего мероприятия губернского масштаба. Никогда прежде я не могла себе представить, что расставание с работой окажется для меня таким тяжелым. Подумать только, я уже тосковала по этой ежедневной газетной рутине, по этой бурлацкой лямке! Черт!

«Жигуль» затормозил у родимого подъезда, а Жорик даже предпринял попытку распахнуть передо мной дверцу и подать руку.

— Сама вылезу, — буркнула я.

— Значит, завтра я буду здесь в девять, — предупредил Жорик. — До свидания!

Я ему не ответила, вовсе не потому, что я окончательная зануда, просто, выбравшись из машины, я сразу же заняла свои мозги систематизированием добытой за день информации. На это ушел весь вечер. Я сомнамбулой сновала из кухни в комнату, из комнаты в ванную, а мысли мои крутились вокруг одного и того же.

Итак, Пашков. Теперь я знаю о нем не так уж много, но больше, чем ничего. Уже четырнадцать лет он не был ни в городе, ни в области, он сам так сказал! Подозрительно? Как сказать… Человек все-таки пошел на повышение… Однако же все это время здесь жила его мать. Выходит, он с ней не виделся? Странно? Пожалуй… Хотя если она не очень старая, то сама могла его навещать в Москве, особенно если любящий сын оплачивал ей дорогу.

Пункт второй. Жена. Мадам. «Серая кардинальша». Снежана Пашкова. Вот уж кому имя подходит на все сто, при том, что оно очень редкое. Холодная, уверенная, несомненно расчетливая, вполне возможно, что она подпирает своего венценосного муженька ничуть не хуже, чем хваленый серьезный капитал московского происхождения. Не знаю, какой она будет первой леди губернии, но лучшей жены Пашков выбрать не мог.

Сын-аутист. Последнее для простых смертных все равно что придурок, и вряд ли они в скором времени изменят свое мнение, ведь даже официальная психиатрия особенно не церемонится с этими непонятными, замкнутыми в себе людьми. Ладно, это не моя забота.

Дальше. Вся эта предвыборная возня, в которой черт ногу поломает и к которой трагическая история Наташи Русаковой не имеет никакого отношения. Здесь уж точно мимо. Елена Богаевская. Сам по себе факт ее приезда и участия в предвыборной кампании Пашкова, конечно, примечателен, но к исчезновению Наташки его не приладишь.