Нимфа

— Я должен кое о чем спросить тебя, — ответил Криспин, не испытывая никакого раскаяния по поводу своей военно-походной тактики.

— Ну вот, а теперь допрос. — Софи перевернулась и легла головой на его колено, а его руку положила себе на талию. Она взглянула на него и, улыбаясь глазами, но с самым серьезным видом, сказала: — Я готова, адмирал.

А Криспин вдруг понял, что сам он не готов. Минуту назад это казалось ему таким легким делом, но теперь слова отказывались слетать с его губ, стали тяжеловесными и неповоротливыми. Он решил изменить тактику.

— Софи, — начал он неуверенно. — Софи прежде… после… когда в первый раз…

— Это загадка? — Она удивленно выпрямилась и села. — Если так, то она довольно сложная. Мне может понадобиться бумага, чтобы ее разгадать.

— Это не загадка, — серьезно отозвался Криспин. — И не шутка.

— Однако очень похоже на шутку.

— Софи, ты действительно так считаешь?

— Нет, если ты не хочешь, чтобы я относилась к этому как к шутке, я не стану.

— Я говорю, совсем не про это, и ты прекрасно меня понимаешь, — рассердился он. — Софи… — успокоившись, начал он снова.

— Да, Криспин?

— Скажи, что ты имела в виду, когда сказала, что… — Он сбился окончательно, и Софи стало его жалко. В этот момент Криспин был похож и на испуганного десятилетнего мальчика, и на страдающего от боли восьмидесятилетнего старца одновременно.

— Ты хочешь спросить, что я имела в виду, когда сказала, что люблю тебя?

— Да. Именно это я хочу спросить, — подтвердил Криспин.

— Я имела в виду, что люблю тебя. — Она ласково погладила его по щеке. — И сейчас, против всякого здравого смысла, могу повторить: я люблю тебя, Криспин Фоскари.

Криспин с облегчением вздохнул, но тут же нахмурился:

— Против здравого смысла? Но почему? Что во мне не так?

— Прошу, Криспин, давай оставим этот разговор.

— Оставим? — Он помрачнел еще больше. — Нет, я хочу знать.

— Я действительно не думаю…

— Скажи мне. Я хочу знать свои недостатки. То, как ты их себе представляешь.

— Хорошо, милорд, но помните, что вы сами на этом настаивали. Первое, вы упрямы. Очень упрямы.

— Это не так.

— Это так.

— Нет, не так, — упрямо повторил он.

— Второе, вы своевольны. Третье…

— Я не своеволен. Не говори так. — Криспин вдруг стал находить эту игру занимательной. — И совсем не упрямый.

— Третье, вы любите перебивать меня. Четвертое…

— Я перебиваю тебя не чаще, чем ты меня. Ты всегда перебива…

— Четвертое, вам больше идут бриджи, чем мне. Пятое, вы всегда хотите есть. Шестое…

— Ты выйдешь за меня замуж, Софи?

Софи от неожиданности замолчала, потом прошептала еле слышно:

— Что?

— Я спрашиваю: выйдешь ли ты за меня замуж? — Повторение этой фразы у него получилось увереннее.

— Выйти за тебя замуж? Стать твоей женой?

— Да, — ответил он медленно. Разговор шел не совсем так, как он предполагал.

— Нет, я не могу, — решительно покачала головой.

— Понятно. Ну что ж, хорошо, — холодно отозвался он.

— Ты не хочешь знать почему?

— Нет необходимости. Я все понял. — Криспин вдруг ощутил неудобство от своей наготы и потянул руку за бриджами, но Софи остановила его.

— Я не могу выйти за тебя замуж сейчас. Но смогу, когда закончится наш спор.

— Спор?

— Да, как только я его выиграю, мы с тобой поженимся.

— А если проиграешь?

— Этого не случится, так что не волнуйся, — улыбнулась она ему. — Скажи, ты действительно этого хочешь? Чтобы я стала твоей женой?

— Ты нужна мне, Софи Чампьон. Ты — единственная, кто мне нужен.

Волнение в его голосе и блеск в глазах стали для Софи магическим зельем, наполнившим ее теплом, пробудившим в ее душе новый всплеск любви.

Тогда она не понимала, каков в действительности его план. Ей понадобилось некоторое время, чтобы разглядеть в нем совершенно другого человека.

Глава 20

Я убил свою первую женщину. Я принес первую жертву красоте, когда мне было всего пятнадцать. Грязные желания этой женщины оскверняли дары, которыми наделила ее красота, оскверняли ее миловидность и богатство, делали их испорченными Она была недостойным пятном на чистом небосводе красоты. Я убил ее во имя красоты, и красота вознаградила меня, отдав мне золото этой женщины, столько золота, сколько я никогда прежде не видел.

Но я хотел еще больше золота. Мне было недостаточно. Золота никогда не бывает достаточно. И до сих пор это так.

Перо остановило свой бег по пергаменту, когда в комнату ввели человека с повязкой на глазах.

— Я ждал вас, — услышал пришедший голос над ухом, когда его усадили в кресло.

— Я думаю, что вы меня ждете с тех пор, как получили мою записку, — улыбнулся он, обнажив два ряда неровных, гнилых зубов.

— Это правда? Вы выяснили, кто такой Феникс? — Голос задрожал от нетерпения.

— Правда, — подтвердил человек с повязкой. — Но мне нужна девушка. Где она? Сандал-Холл обыскали, но ее не нашли.

— В Сандал-Холле множество потайных комнат, их гораздо больше, чем королевские констебли могут отыскать. Я уверен, что она все еще там. Уютно устроилась в объятиях Криспина. Или между его ног.

— Вы хотите сказать, между ног Феникса? — натянуто уточнил его собеседник. Он услышал сдавленный хрип над ухом, после чего голос недоверчиво переспросил:

— Значит, граф Сандал и есть Феникс? — Человек кивнул, но голос не унимался: — Докажите.

Человек с повязкой заерзал в кресле и выронил из связанных рук листок бумаги.

— Я перехватил это сегодня утром возле Сандал-Холла.

Он слышал, как его собеседник нагнулся, поднял листок и развернул его. Секунду спустя сильная рука впилась посетителю в ухо и резко дернула его вверх.

— Надеюсь, вы понимаете, что я не позволю шутить с собой? Если вы лжете, я убью эту вашу Софи Чампьон!

— Я и не думал шутить. — Вывернувшись, пришедший выпрямился в кресле. — Записка зашифрована. На самом деле здесь написано: «Фениксу: фальшивомонетчики будут перевозить товар через три дня». Лакей должен был доставить записку лично в руки графу Сандалу.

Атмосфера в комнате накалилась до предела. Кит, вероятно, повинуясь какому-то знаку, обошел вокруг стола и наклонился к хозяину, чтобы получить приказания. Человек с повязкой напряг слух и смог разобрать только несколько слов: «Ускорьте отправку… курьеры… завтра утром на складе». Он почувствовал на щеке слабый порыв ветра, после чего дверь у него за спиной хлопнула.

— Я подумал, что вы сочтете содержание этой записки провокационным, — сказал он.

— Ваши мысли интересуют меня постольку, поскольку они относятся к смерти Феникса, — раздраженным шепотом отозвался хозяин.

— А вы меня интересуете только в связи с Софи Чампьон.

— Когда вы уничтожите Феникса, получите девчонку. Даю слово.

— А я даю вам свое, — сказал посетитель, неуклюже поднимаясь из кресла. — Завтра к полудню Феникс будет мертв.

Покинув мастерскую, человек снял повязку с глаз, но не пошел прогуляться по Стрэнду, как делал это обычно после встречи, а сразу завернул в ближайшую приличную таверну, которая попалась ему на пути. Он заказал кружку эля, отпил несколько глотков и отправился на задний двор, чтобы облегчиться. Обычно он заходил в шесть или семь таверн, пока парень, следящий за ним от самой мастерской, не напивался и не предоставлял ему возможности скрыться от слежки. Однако на этот раз времени у него было в обрез. Убедившись, что его преследователь увлеченно играет в азартную игру дартс, он проскользнул в потайную дверь, внешне напоминающую обычную деревянную панель, за которой начиналась узкая лестница. Спустившись по ней и оказавшись в полной безопасности в глубине лабиринта Пикеринга, человек счистил темный налет с зубов, отлепил фальшивый шрам со лба и сбросил узкий, поношенный камзол, который всегда надевал на эти встречи. Полностью переодевшись и спрятав предметы маскарадного костюма в корзине со свечами, Криспин вздохнул с облегчением. Это перевоплощение давалось ему с огромным трудом и требовало величайшего самообладания, но теперь дело почти закончено.