Пять Золотых Браслетов

Рука Фэй затряслась, и девушка неуверенно рассмеялась.

– Похоже на глаз котонца.

– Из всех лангтрийских рас я ненавижу только их, – заявил Блэкторн.

– Возможно, это потому, что они более всех претерпели изменения в ходе эволюционного процесса.

Пэдди пожал плечами.

– С другой стороны, котонцы и шолийцы больше всего похожи на нормальных людей. Шолийцев от землян отличают кожаные капюшоны, котонцев – глаза-блюдца.

– Но, помимо внешности, есть еще и менталитет.

Шолийцы в этом плане недалеко ушли от людей, землянам понятно большинство их поступков. Котонцы же вне понимания обычного человека, словно они – порождение их сумрачного мира. Когда говоришь с кем-нибудь из них, кажется, что перед тобой самая необыкновенная личность – существо, по своим качествам достойное победить в борьбе за существование.

Но видеть их во время массовых зрелищ…

– Или на публичных казнях, как мне довелось однажды, когда я был механиком на ракете Кристобель…

Фэй содрогнулась.

– …тогда они превращаются в безликую массу – бесконечные ряды огромных глаз. Больше ты уже ничего не видишь. Множество глаз, распахнутых как раковины устриц. И тут понимаешь, что все они одинаковы в своем индивидуализме. Похоже на массовое помешательство.

– Даже если бы ты сказал им это прямо в лицо, они бы не обиделись – они почти лишены эмоций, как бесчувственные пни.

– Почти лишены? Да у них вообще их нет.

– Ну почему же? Ты забыл о любопытстве, злобе и гордости.

– Действительно, – согласился Блэкторн. – Они трусливы, и, кроме того, их ежегодные оргии не могут не внушать отвращения.

Девушка покачала головой.

– Ты акцентируешь внимание не на тех вещах. Их страх не похож на страх землян. Это скорее своего рода осторожность. Они не впадают в панику и не поддаются безотчетному ужасу. В их страхе нет ничего гормонального. Точно так же как в их половых отношениях не больше чувственности, чем в почесывании зудящей царапины. Может быть, их главное отличие как раз в том, что гормоны и железы их организма столь мало влияют на формирование личности котонцев.

Пэдди сжал кулаки и стиснул зубы:

– Я ненавижу червей и мух, но, убив котонца, я буду чувствовать не больше угрызения совести, чем раздавив надоедливое насекомое.

– Вряд ли я могу винить тебя, – произнесла Фэй. – Действительно, они безжалостны.

– Я слышал, они едят людей и при этом испытывают удовольствие.

– А почему бы и нет? – мрачно произнесла Фэй. – У каждого свои вкусы. Точно так же земляне любят инжир.

Ирландец заскрежетал зубами.

– Нервно-паралитический скафандр – их изобретение. Что может красноречивее свидетельствовать об их жестокости? – Он поднес руку ко лбу. – Мне даже подумать страшно, что я вынужден подвергать тебя риску оказаться в этом скафандре.

– Я ничем не лучше тебя, – ответила девушка.

Блэкторн вскочил на ноги.

– В любом случае мы не должны поддаваться преждевременной панике. Может быть, все пройдет легко и гладко.

Фэй прочитала слова последнего манускрипта: «Тихийское плато, где Арма-Гет показывает героев изумленным звездам. Под моей могущественной правой рукой».

– Пэдди, ты знаешь что-нибудь об Арма-Гете?

Он кивнул и посмотрел на звезды, сиявшие перед кораблем.

– Это что-то вроде мемориала героям среди долины, «вторжение и фотосъемка караются мучительной смертью».

– Почему?

– Таков их закон. Равнина очень велика – пятьдесят квадратных миль – и абсолютно плоская, как стол. Миллионы асмазийских, кудтийских и земных рабов готовили место для монумента. Нигде не найдется и камешка размером с горошину, который нарушил бы идеально плоскую поверхность. Посреди долины высятся гигантские статуи прежних Сынов.

Сэм Лангтрий восседает в окружении своих потомков.

– Ты говоришь так, как будто ты был там, – с удивлением в голосе произнесла Фэй.

– О, нет, не я. Туда не пускают никого, кроме котонцев, да и то немногих. Мне однажды рассказала об этом пьяная шолийка.

– В таком случае, нам нелегко будет пробраться туда, – удрученно сказала девушка.

– Если бы у нас был корабль с полным вооружением, мы могли бы свалиться им прямо на голову, разнести вдребезги все, кроме того, что мы ищем, и исчезнуть, не дав им возможности опомниться.

Фэй покачала головой.

– Только не на Котоне. Планета охраняется пятью спутниками, зондирующими каждую квадратную милю.

И десяти секунд не прошло бы, а от твоего лайнера осталось бы уже одно мокрое место.

– Ладно, – сдался Пэдди. – Я просто так говорил – чтобы дать мыслям побродить на свободе.

Фэй нахмурилась и тревожно покусывала губы.

– Надо что-то придумать. Имея в руках четыре пятых всей информации, мы сейчас не можем позволить им поймать нас.

– Теперь уже ничто не имеет значения.

В кабине воцарилась тишина.

Первым прервал молчание Блэкторн:

– Ты опустишь корабль как можно ниже, и я спрыгну с парашютом прямо в центр Арма-Гета. Воспользовавшись темнотой, я заберу последний чертеж и выйду на равнину, где ты и подхватишь меня.

– Пэдди, ты это серьезно? – тихо спросила девушка.

– Конечно, Фэй. Как же иначе? Признаться, от одной мысли об этом у меня мурашки бегут по спине.

– Пэдди, ты слишком молод, чтобы думать о смерти.

– Я знаю, – согласился он и добавил:

– Слишком молод для эшафота.

– Даже приближаться к планете опасно, – волновалась Фэй. – Форты фиксируют каждый мало-мальски необычный объект. Котонцы далеко не такие дружелюбные и общительные, как прочие обитатели лангтрийских миров. Если мы приземлимся на Монтрийском аэродроме, нам снова придется пройти тщательнейший досмотр. В этом отношении котонцы гораздо дотошнее шолийцев.

Пэдди стиснул зубы.

– Если удача нам не изменит, мы минуем форты.

– Нельзя полагаться только на удачу, – возразила Фэй. – Надо рассчитывать на собственную сообразительность.

– Не забывай об удаче, издавна сопровождающей клан Блэкторнов, – напомнил Пэдди. – Впрочем, знаменитая мудрость Блэкторнов также немало способствовала их успехам.

– Тогда воспользуйся ими обеими! – поддразнила его Фэй. – Что будет, если они схватят тебя, как только ты высадишься на планету, и выпытают все, что ты знаешь? Скажем, о Дельте Триангул?

Пэдди поежился.

– Не говори так. У меня сердце в пятки уходит.

– Но ведь это возможно. Если мы потеряем добытые нами четыре чертежа, в руках у котонцев окажется вся информация о генераторе!

– Честно говоря, – размышлял Пэдди, – я уверен, что, если тебе придется выбирать между спасением Пэдди от нервно-паралитического скафандра и спасением Земли от рабства, ты бросишь несчастного ирландца на произвол судьбы.

Девушка задумчиво посмотрела на своего спутника.

Вполне возможно.

Пэдди содрогнулся.

– Это надо же, чтобы из миллионов женщин Вселенной мне в напарницы досталась такая же бессердечная, как Хэг из Маккийских гор, которая отдала своего мужа дьяволу в обмен на козу.

– Владычество в космосе необычайно важно для Земли, – подчеркнуто холодно заметила Фэй. – Нужно сказать, что сейчас чертежи генератора находятся в не большей безопасности, чем если бы они были при нас. И именно поэтому никто из нас не имеет права рисковать собой.

– Если бы мы могли передать их надежным людям на Земле, между нами не возникло бы никакой неясности или конфликтов, – барабаня пальцами по столу, сказал Блэкторн.

– А между нами и так нет неясности и конфликтов, – не без бравады в голосе начала Фэй. – Я люблю жизнь и люблю тебя…, нет, Пэдди, отойди от меня, – но я люблю еще и Землю, континенты и океаны старого мира и, более всего, старых добрых людей.

– Иногда я начинаю бояться тебя, – заметил Пэдди. – У тебя воля одержимого фанатика.

Фэй пожала плечами.

– Вовсе нет. Да ты и сам испытываешь такие же чувства, только не выражаешь словами.

Пэдди не слушал. Он сосредоточенно уставился в одну точку и потирал рукой подбородок.