Страница 2 из 98
Но об этом именно и шла речь во время óно. Статьи Плеханова о Чернышевском вызвали возражения не только со стороны народников и субъективистов. Многие молодые марксисты — к их числу принадлежал и я, в "устной стычке" высказавший Плеханову это со всей откровенностью, — тогда очень резко возражали именно против внешней стороны этих статей, против их изложения, против почти полного отсутствия в них исторической точки зрения. Тем более, что таких защитников Чернышевского, которые отрицали необходимость изучения экономической теории "Капитала", тогда, вопреки уверению Плеханова, не было. Если и встречались экземпляры этой породы в середине семидесятых годов, то даже в мрачную пору второй половины 80-х годов этих допотопных чудаков и в глухой провинции нельзя было уже найти.
А какова была внешняя сторона этих статей, показывает следующее место.
"Нам часто приходилось оспаривать нашего автора, доказывать несостоятельность, а местами и противоречивость его взглядов. Это может обрадовать русских охранителей. "Так вот он идол, бог нигилистов! воскликнут они. — Вот он, учитель, ссылка которого объявлялась величайшим преступлением нашего правительства перед наукой. Теперь оказывается, что экономические взгляды его не выдерживают критики. Очень приятное открытие!" На такие и подобные возгласы мы заранее отвечаем следующее. Нет ничего удивительного в том. что экономическая наука сделала большие успехи со времен Чернышевского и что, поэтому, взгляды его значительно устарели теперь. При том же новейшими успехами своими экономическая наука обязана социалистам, а не гг. охранителям, которые везде употребляли в дело самые бесстыдные софизмы для того, чтобы задержать ее развитие. Правда, и для своего времени Чернышевский не был большим знатоком политической экономии. Но он все-таки понимал в ней несравненно больше, чем гг. русские охранители. Его заживо похоронили в сибирской пустыне, но ни разу ни один из реакционеров даже не попытался опровергнуть хотя бы некоторую часть его учений. Отчего же это? Оттого ли, что у них не было охоты спорить с ним? Как бы не так! Им очень хотелось бы опровергнуть его, но на беду свою они умели лишь писать пошлости на тему о том, что делали в романе: "Что делать?" Уже одно это показывает, насколько превосходил он своих врагов и умом, и талантом, и знаниями. А потому лучше молчать гг. охранителям, чтобы неосторожными и запоздалыми нападками на Чернышевского не напомнить читателям о своем собственном бессилии".
В старое время трудно было даже понять, как могли эти надуманные, неестественно звучащие слова — образец литературной безвкусицы — вырваться по отношению к "великому ученому и критику", стоявшему выше не только Грингмутов и Цитовичей — кому это нужно было доказывать? — но и всех современных ему русских публицистов и мыслителей. Конечно, не только для своего времени Чернышевский был большим знатоком политической экономии. В русской литературе он и до сих пор остается самым оригинальным экономистом.
Плеханов после понял свой промах. Это место уже исчезло из немецкого перевода, и читатель будет тщетно искать это "вещественное доказательство" в последней русской редакции.
И еще один пример. В издании "Шиповника" помещено в конце книги большое "Примечание к настоящему изданию". Но достаточно его сравнить с концом четвертой статьи в "Социал-Демократе", чтобы заметить, что в большей своей части оно представляет значительную поправку в области "внешней" стороны, настолько значительную, что она влияет и на "внутреннюю" сторону. В 1891 г. Плеханов, признаваясь, что "иногда у нас вырывалось, может быть, слово раздражения", писал:
"Мы ставим его имя рядом с именем Белинского. И мы тем менее склонны уменьшать его литературные заслуги ввиду его теоретических ошибок, что, по нашему мнению, он и не задавался целями серьезного научного исследования. Он был образованным, убежденным и талантливым публицистом, которому надо было обратить на социальный вопрос внимание читающей публики, надо было предохранить эту публику от развращающего влияния апологетов буржуазного порядка".
В новой редакции, в издании 1910 г. та же фраза приняла следующую форму:
"Но при всех своих недостатках — на которые в наше время можно и должно смотреть исторически [5], — точка зрения нашего автора не помешала ему оказать неоцененные услуги нашей нарождавшейся общественной мысли. Он был не только образованным, а прямо ученым, да к тому же еще убежденным и талантливым публицистом, который хотел обратить на "социальный вопрос" внимание своих "читателей друзей", принадлежавших преимущественно к разночинцам".
Я ограничиваюсь только этими двумя "вещественными доказательствами". Их достаточно, чтобы показать, что и с марксистской точки зрения имелись достаточные основания для критики. Ее до известной степени признал сам Плеханов, когда устранил из новой редакции ряд подобных мест и смягчил некоторые выражения, явившиеся плодом "раздражения". А Чернышевский в статьях Плеханова того времени часто отвечал за чужие грехи. "Мы хотели сказать нашим современным утопистам: посмотрите, как неудобно, как невыгодно, как опасно держаться утопической точки зрения; самого Чернышевского привела она к вопиющим противоречиям и с самим собою и с экономической действительностью. Чего же ждать от ваших теоретических усилий?" Так кончает Плеханов свои статьи в "Социал-Демократе", как бы подчеркивая этим особую "дидактическую" задачу своих очерков. Кошку бьют, а невестке наветки дают.
В результате многие взгляды Чернышевского подвергались критике только путем механического сопоставления с соответствующими взглядами Маркса. Мы и до сих пор не имеем еще исторической критики экокомической теории Чернышевского, которая показала бы не только его "отсталость" от Маркса, но и то новое, что он внес в политическую экономию, опираясь на учения великих утопистов. И еще меньше мы имеем до сих пор историческую критику политических взглядов Чернышевского, который в своих политических обозрениях проявлял поразительную силу анализа классовой подоплеки современных событий и подвергал самой беспощадной критике половинчатость и обывательщину отечественного и европейского либерализма.
Чтобы дать читателю все материалы для изучения взглядов Плеханова на Чернышевского, мы выбрали следующий путь. Мы перепечатываем целиком, без всяких пропусков, последнюю редакцию, т. е. издание "Шиповника". Таким образом читатель имеет пред собою "разбор взглядов" Чернышевского, как он окончательно кристаллизовался после революции 1905–1907 гг. Но чтобы дать читателю возможность составить точное представление и о "разборе взглядов", сделанном в 1889–1891 гг., мы воспроизводим целиком первую статью из "Социал-Демократа", предпосылая ее, вместе с введением для немецкого издания, работе Плеханова, вышедшей в 1910 г. Что касается остальных трех статей из "Социал-Демократа", то мы печатаем из них только те страницы, которые были выпущены Плехановым в последующих изданиях. Читатель найдет их в приложении к шестому тому, в котором перепечатана вторая часть большой работы Плеханова, являющаяся как раз воспроизведением его старых статей [6].
В шестом томе мы поместили также и все остальные статьи Плеханова о Чернышевском. К числу их относится большая статья "Эстетическая теория Н. Чернышевского", написанная еще в 1897 году и впервые появившаяся полностью в сборнике "За двадцать лет" в 1905 году.
Статья "Н. Чернышевский", написанная для "Истории русской литературы в XIX веке", хотя и напечатана была раньше большой работы — в 1909 г., но представляет только ее резюме. Юбилейная статья, напечатанная в "Современном Мире" (1909 г. Ноябрь), вышла почти одновременно с изданием "Шиповника". Статья по поводу книги Стеклова появилась в "Современном Мире" в 1910 г. (Апрель). Статья "Н. Чернышевский в Сибири" в "Современнике" (1913 г. Март) представляет последнюю по времени статью Плеханова о Чернышевском.
5
Курсив Плеханова.
6
Им предпослано мною особое вступительное замечание.