Страница 52 из 62
Ввиду всего сказанного, как же можно выразить законы народонаселения в будущем обществе? Пока еще никак. Мы не можем найти закон народонаселения, свойственный еще несуществующему обществу. Всякие попытки сделать это были бы преждевременными, а потому утопическими, не научными. Это мы можем и должны сказать с полной уверенностью. А если на этом основании нам вздумают грозить перенаселением, которое, по мнению мальтусианцев, неизбежно в обществе, не знающем разделения на классы, мы ответим, что, во-первых, уже современное состояние производительных сил чрезвычайно далеко отодвигает для цивилизованных стран физический предел размножения, а во-вторых, если человечеству и придется когда-нибудь бороться с перенаселением, — что крайне мало вероятно, — то ему гораздо удобнее будет бороться с ним, имея дело с рационально организованным производством и всесторонне развитыми производителями, чем при ныне существующем общественном устройстве, основанном на угнетении рабочей массы и на господстве продукта над производителем [202].
В своих "Основах политической экономии" Мальтус удачнее объясняет нам истинный смысл своего закона. "Если бы простая нужда или желание рабочих классов приобрести вещи, необходимые и полезные для жизни, были достаточным побуждением для производства, — говорит он там, — ни одна страна в Европе, или даже во всем свете, не встретила бы других препятствий для роста богатства, кроме своих производительных сил; и уже с давних пор земля кормила бы в 10 раз больше жителей, чем кормит теперь". Но иное дело "нужда" рабочих классов, иное дело так называемый в экономии действительный спрос, а в нем-то и вся сила. "Человек, ничего не имеющий, кроме своего труда (Мальтус хочет сказать — своей рабочей силы), является представителем спроса на продукты лишь постольку, поскольку обладатели этих продуктов нуждаются в его труде (т. е. в его рабочей силе). Спрос же на производительный труд никогда не может иметь места, если стоимость продукта этого труда не будет больше стоимости самого труда (опять-таки рабочей силы)" [203]. Это очень ясно и совершенно справедливо: рабочая сила покупается единственно в видах производства прибавочной стоимости, но это верное замечание придает совсем новый вид закону народонаселения; теперь он гласит уже так: совершенно независимо от своих производительных сил, страна оказывается перенаселенной всякий раз, когда работников в ней больше, чем их нужно господам капиталистам. Работникам, лишенным счастья производить прибавочную стоимость, остается лишь умереть с голоду. Таков "закон природы или, что то же, божий закон". Этот новый "закон" решительно ниспровергает все пресловутое учение Мальтуса о народонаселении. Очень хорошо; примем это к сведению и пойдем дальше. В своем "Опыте" Мальтус советовал рабочим размножаться как можно меньше. Он говорил так, желая свалить с имущих классов ответственность за бедствия пролетариата и по возможности облегчить им тяжесть налога для бедных. В "Основах политической экономии" он взглянул на дело с другой стороны. Он вспомнил, что как там ни рассуждай, а работник есть единственный производитель прибавочной стоимости; и вот он замечает, что, если бы рабочий класс размножался слишком медленно, то это могло бы разорить страну, занимающуюся исключительно торговлей и мануфактурной промышленностью [204]. Это опять совершенно справедливая мысль; ее тоже нужно принять к сведению. Но, к сожалению, она тоже ниспровергает то, что известно под именем Мальтусова учения. Теперь его приходится формулировать уже таким образом: совершенно независимо от состояния своих производительных сил, страна оказывается перенаселенной всякий раз, когда работников в ней больше, чем их требуется для производства прибавочной стоимости. Это очень неудобно и в экономическом, и в политическом отношениях: имущим классам приходится платить неприятный налог в пользу бедных, а неимущие могут обнаружить опасную склонность к учениям "сторонников равенства". И, наоборот, страна оказывается недостаточно населенной всякий раз, когда работников в ней меньше, чем их нужно господам капиталистам. Такое положение дел может привести ее к разорению. Нормальный прирост населения есть тот, который определяется потребностями капитала в рабочей силе. Работники должны иметь это в виду. Если, рождая детей, они не сумеют определить, сколько именно рук понадобится капиталу к тому времени, когда их дети достигнут рабочего возраста, то тем хуже для них. Излишние руки должны будут погибнуть жертвой нищеты; в том же случае, когда рук окажется слишком мало, страна разорится, а от этого опять уменьшится спрос на рабочую силу. Таков "закон природы или, что то же, божий закон".
Мальтус хотел опровергнуть "сторонников равенства" и показать невыгоды общности имуществ. До какой степени могли быть сильны возражения этого человека против коммунизма, можно судить уже по одному тому, что он никогда не в состоянии был выйти из сферы буржуазных экономических понятий. Он пресерьезно говорит об уровне прибыли у дикарей. Он знает, что, напр., в Перу был коммунистический строй. Но этот строй он называет "странным", и этим эпитетом отделывается от дальнейшей его оценки. Подобной узкостью взглядов страдали, как мы знаем, даже лучшие экономисты того времени, но ни у кого не доходила она до таких "странных", можно сказать, комических размеров, как у автора "Опыта о законе народонаселения". Чтобы убедиться в том, достаточно припомнить хотя бы то, как определял он производительное потребление {"Работник, несомненно, потребляет часть своей заработной платы в видах поддержания своего существования, а не как капитал с целью производства (Мальтус хочет сказать: с целью выжимания из другого прибавочной стоимости). Он — производительный потребитель по отношению к лицу, которое дает ему работу, и по отношению к государству, но, строго говоря, не по отношению к самому себе" ("Definitions", стр. 258–259).
Так как я не могу эксплуатировать самого себя, то я никогда не могу быть производительным потребителем по отношению к самому себе. — Удивительная глубина мысли!}.
В "Опыте" Мальтусу приходилось толковать о перенаселении; в "Основах пол. экон." ему пришлось считаться также и с перепроизводством. "Как бы ни были велики производительные силы, — говорит он, — сами по себе они еще не могут обеспечить соответственного им возрастания богатства. Чтобы дать этим силам полное развитие, нужно, по-видимому, еще нечто другое. Продукты должны быть так приспособлены к нуждам потребителей, чтобы при распределении их между ними возросла общая меновая стоимость всей массы продуктов" [205]. Другими словами: между производительными силами и людьми, нуждающимися в продуктах, стоит капиталист, который говорит, что он согласен пустить в дело названные силы только в том случае, если это занятие принесет ему известную прибыль. Но в современном обществе силы эти так велики, что продукты нередко переполняют рынки, не находя себе сбыта. А вследствие этого капиталисты лишаются ожидаемой прибыли. Тогда они прекращают производство, рассчитывают своих работников, и между этими последними царствует нищета, о которой еще Фурье справедливо заметил, что она порождается не чем иным, как избытком: рабочие бедствуют именно потому, что они произвели слишком много предметов, годных для удовлетворения человеческих потребностей. Как же быть? Кажется, что проще всего дело решилось бы передачей работникам тех продуктов, в которых они нуждаются и которые в избытке находятся на рынке. Но такая передача означала бы нарушение священных прав капиталистической собственности, и уж, разумеется, не Мальтус одобрил бы подобное нарушение Он придумал другое: он нашел, что "причины, наиболее благоприятствующие" выгодному для господ капиталистов сбыту продуктов, могут быть трех родов: "1) разделение крупной поземельной собственности, 2) внешняя и внутренняя торговля и 3) существование непроизводительных потребителей" [206]. Читатель помнит, что, по определению Мальтуса, потребление работника также может быть непроизводительным в известном смысле этого слова. Но здесь он требует совершенно и во всех смыслах непроизводительного потребления, такого потребления, которое может быть дано лишь роскошью высших классов, военными расходами и т. п. Мальтус усердно проповедует подобное потребление и горячо защищает его от всех возможных нападок. В "Опыте" он пытался объяснить нищету рабочих классов тем обстоятельством, что на свет родится больше желудков, чем может быть произведено хлеба для их наполнения. В "Основах" оказалось, что бедность рабочих может иметь другое, так сказать, более тонкое и благородное происхождение: производители бедствуют всякий раз, когда в стране слишком мало бездельников. Таков "закон природы или, что то же, божий закон".
202
Г.A. Лориа в своей брошюре "La legge di popolazione ed il sistema sociale, Siena 1882, вздумал было соединить взгляды Маркса, — которого он, впрочем не называет, — со взглядами Мальтуса. У него выходит, что размножение населения, — законы которого изменяются сообразно изменениям общественного устройства, — в свою очередь, является деятельной причиной всех перемен в общественных отношениях. Тут, конечно, есть неоспоримая доля истины; но до какой степени неудовлетворительно это эклектическое воззрение, показывает то простое обстоятельство, что г. Лориа забыл о развитии общественных производительных сил, от которых в последнем счете все и зависит. Подобное несчастие, впрочем, часто случается с г. Лориа в его будто бы глубокомысленных, но в действительности крайне поверхностных и ни мало не остроумных исследованиях.
203
Здесь мы вынуждены цитировать по французскому переводу, не имея в настоящую минуту под руками английского подлинника. См. "Principes etc.", traduit de l'anglais par M. F. S. Constando, Paris 1820, t. II, p.p. 17–19.
204
Там же, т. I, стр. 340.
205
"Principes d'économie politique", т. II, стр. 121.
206
Там же, т. II, стр. 145.