Страница 34 из 44
На следующий день пилигримы пересекли низкий горный хребет и тут подверглись нападению разбойников, которое казалось скорее разведочной засадой. Единственным пострадавшим оказался Хакст, раненный в ногу. Но два часа спустя произошла более серьёзная неприятность. Они проходили мимо холма, оттуда сорвался камень и прокатился через караван, убив одно животное, а также фунамбулского евангелиста Эндла и скептика Родемаунда. Ночью умер Хакст; очевидно, его рана была отравлена.
Утром пилигримы двинулись с мрачными лицами, и почти тут же на них напали разбойники. К счастью, пилигримы были начеку, разбойники, потерявшие свыше десяти убитых, были отброшены; сами же пилигримы потеряли только Грея и Магастена.
Теперь слышалось постоянное ворчание; все подолгу смотрели на восток, в сторону Эрзы Дамат. Гарстанг пытался поддержать сникавший дух:
– Мы гилфигиты, Гилфиг сказал! На берегах Сонганского моря мы отыщем священный храм! Гилфиг всеведущ и всемилостив: те, кто погиб на службе ему, уже наслаждаются в раю Гамамере. Пилигримы! На запад!
Приободрившись, караван снова двинулся в путь, и день прошёл без дальнейших неприятностей. Ночью, однако, три вьючных животных, оборвали свою привязь и убежали, и Гарстанг вынужден был сократить порции для всех.
На седьмой день пути Тилфокс съел горсть ядовитых ягод и умер в муках, а его брат смотритель Витц сошёл с ума; он бегал вдоль линии вьючных животных, проклиная Гилфига, и резал ножом мехи с водой; Кьюджел убил его.
Два дня спустя оборванные люди увидели ручей. Несмотря на предупреждение Гарстанга, Саланав и Арло бросились к нему и стали пить большими глотками. Почти сразу они схватились за животы, начали давиться, губы их приобрели цвет песка, и вскоре они умерли.
Неделю спустя пятнадцать человек и четыре животных поднялись на очередной холм и увидели перед собой спокойные воды Сонганского моря. Кьюджел выжил, выжили Гарстанг, Гасмайр и Субукул. Перед ними расстилались болота, в которые впадал ручей, Кьюджел при помощи амулета Юкуну проверил его и объявил, что можно пить. Все напились вдоволь, поели тростник, сделавшийся съедобным благодаря тому же амулету, потом уснули.
Кьюджела разбудило чувство опасности, он вскочил и заметил зловещее шевеление в камышах. Он поднял товарищей, все приготовили оружие, но то, что вызвало движение, исчезло. Время приближалось к полудню. Пилигримы прошли на низкий берег, чтобы обсудить положение. Они смотрели во все стороны, но никакого храма не видели. Вспыхнули споры, началась ссора, которую Гарстанг смог прекратить только с помощью самых горячих убеждений.
Балч, который ушёл дальше по берегу, вернулся в большом возбуждении:
– Деревня!
Все с надеждой и оживлением двинулись туда, но деревня оказалась всего лишь горстью тростниковых хижин, населённых людьми-ящерами, которые оскалили зубы и начали бить мощными хвостами при виде пришельцев. Пилигримы прошли дальше по берегу и сели на бугор, глядя на низкий прибой Сонганского моря.
Гарстанг, похудевший и согбенный от испытанных лишений, заговорил первым. Он пытался влить в свой голос бодрость.
– Мы пришли, мы победили ужасную Серебряную пустыню! Теперь нам нужно только отыскать храм и исполнить своё унижение; и тогда мы, благословенные, вернёмся в Эрзу Дамат!
– Прекрасно, – проворчал Балч, – но где же найти этот храм? Справа и слева все тот же пустой берег!
– Нужно довериться руководству Гилфига! – объявил Субукул. Он вырезал из куска дерева стрелу и коснулся ею священной ленты. Воззвал: – Гилфиг! О Гилфиг! Отведи нас к храму! Бросаю этот указатель! – И бросил стрелку высоко в воздух. Она упала остриём на юг. -
– Мы должны идти на юг! – провозгласил Гарстанг. – Храм на юге!
Но Балч и другие отказались.
– Ты разве не видишь, что мы до смерти устали? По моему мнению, Гилфигу следовало бы самому направить нас в храм, а не оставлять в неуверенности!
– Гилфиг и так нас привёл! – ответил Субукул. – Разве ты не видел направления стрелы?
Балч сардонически рассмеялся.
– Палка, которую бросаешь в воздух, указывает на юг с такой же лёгкостью, как на север.
Субукул в ужасе отступил.
– Ты богохульствуешь!
– Вовсе нет. Я не уверен, что Гилфиг услышал твоё обращение; а может, у него не было времени, чтобы действовать. Брось стрелу сто раз; если во всех случаях она покажет на юг, я тут же отправлюсь туда.
– Хорошо, – сказал Субукул. Он снова воззвал к Гилфигу и бросил стрелу, которая на этот раз указала на север.
Балч ничего не сказал. Субукул замигал, потом покраснел.
– Гилфиг не играет в игры. Он указывает один раз, и нужно выполнять.
– Я не убеждён, – сказал Балч.
– И я.
– И я.
Гарстанг умоляюще поднял руки.
– Мы прошли так далеко, мы страдали вместе, радовались вместе, трудились и сражались вместе – давайте теперь не ссориться!
Балч и один из несогласных только пожали плечами.
– Мы не пойдём слепо на юг.
– Что же вы будете делать? Пойдёте на север? Или вернётесь в Эрзу Дамат?
– Эрза Дамат? Без продовольствия и всего с четырьмя вьючными животными? Ба!
– Тогда идём на юг в поисках храма!
Балч ещё раз упрямо пожал плечами, отчего Субукул рассердился.
– Да будет так! Те, кто идёт на юг, в эту сторону, те, кто с Балчем, в ту!
Гарстанг, Кьюджел и Гасмайр присоединились к Субукулу, остальные, одиннадцать человек, остались с Балчем, они принялись перешёптываться, а четыре верных пилигрима в опасении смотрели на них.
Одиннадцать вскочили на ноги.
– Прощайте!
– Куда вы идёте? – спросил Гарстанг.
– Неважно. Ищите свой храм, мы займёмся своими делами. – И с этим коротким прощанием они отправились к деревне ящеролюдей, убили там всех мужчин, подпилили клыки женщин, одели их в тростниковую одежду и стали жить как повелители деревни.
Гарстанг, Субукул, Гасмайр и Кьюджел тем временем шли по берегу на юг. Вечером они разбили лагерь и поели моллюсков и крабов. Утром оказалось, что оставшиеся четыре вьючных животных сбежали, и теперь они одни.
– Такова воля Гилфига, – провозгласил Субукул. – Нам остаётся только найти храм и умереть.
– Смелее! – сказал Гарстанг. – Не нужно предаваться отчаянию!
– А что нам остаётся? Увидим ли мы вновь долину Фолгус?
– Кто знает? Сначала нужно исполнить унижение перед храмом.
С этими словами они двинулись дальше и шли весь остаток дня. К ночи они так устали, что смогли только лечь на песок.
Море расстилалось перед ними, плоское, как стол, и такое тихое, что заходящее солнце полностью отражалось в нем, без всякой дорожки. Ужин снова состоял из моллюсков и крабов, после чего они улеглись спать на песок.
В начале ночи Кьюджел проснулся от звуков музыки. Приподнявшись, он увидел, что над водой появился призрачный город. Стройные башни вздымались в небо, освещённые сверкающими белыми огоньками, которые плыли в воздухе вверх и вниз, вперёд и назад. На променадах толпились весёлые люди, в бледных светящихся одеждах, играла музыка. Проплыла барка, выложенная шёлковыми подушками, её двигал огромный парус из василькового шелка. Фонари на носу и корме освещали веселящиеся толпы; одни танцевали, другие играли на лютнях, третьи пили из кубков.
Кьюджел стремился разделить их веселье. Он приподнялся на колени и позвал. Веселящиеся отложили свои инструменты и уставились на него, но вскоре барка проплыла, уносимая большим голубым парусом. Вскоре город побледнел и исчез, осталось только тёмное ночное небо.
Кьюджел смотрел на ночь, горло у него сжималось от неведомой печали. К собственному удивлению, он обнаружил, что стоит на самом краю воды. Рядом стояли Гарстанг, Гасмайр и Субукул. Все смотрели друг на друга и молчали. Потом вернулись на берег и снова легли спать на песок.
На следующий день они почти не разговаривали и даже избегали друг друга: каждый хотел остаться наедине со своими мыслями. Время от времени то один, то другой с надеждой смотрел на юг, но никто не пытался уходить и даже не говорил об этом.