Страница 140 из 164
Вместе с тем тот же Комитет, учитывая и последствия переворота, свергшего Временное правительство и давшего власть большевикам, и развал фронта, и совершенное обнажение государственных границ, постановил разрешить формирование национальных частей. Армяне и грузины, отбывшие воинскую повинность в России на общем основании, имели в своей среде немало кадровых солдат и много офицеров, среди которых было много весьма дельных.
* * *
В ином совершенно положении оказались закавказские татары, взамен личного отбывания воинской повинности платившие воинский налог и имевшие в составе российской армии очень немного представителей среди офицерства.
Тифлисские интендантские арсеналы и склады заключали в себе колоссальнейшие запасы оружия, обмундирования, провианта, фуража, всякого снаряжения и т. д., рассчитанные на миллионную армию. Было, следовательно, чем и вооружить и снабдить вновь формируемые национальные воинские части всех родов оружия, как армянам, так и грузинам, не говоря уже о том, что оружие имелось при себе у каждого из возвращавшихся к себе на родину со всех фронтов воинов — грузин и армян.
Разрешено было и русскому населению Закавказья формирование особого русского корпуса, во главе которого стал, если не ошибаюсь, генерал Левандовский.
Татарам в выдаче оружия было или вовсе отказано, или же выдача такового была только обещана в будущем, да и то в незначительном количеств. Однако и татары приступили тоже к формированию национальных воинских частей, которым оружие и снаряжение нужно было иметь во что бы то ни стало. И на этой именно почве разыгрались ужасающие кровавые события, известные под именем Шамхорских событий.
Лица, стоявшие к этим событиям ближе, прольют когда‑нибудь на всю эту поистине кошмарную историю полный свет.
По почину ли самих татар (кого‑либо из их главарей), по указке ли из Тифлиса, прилегающему к линии железной дороги Тифлис — Баку татарскому населению дано было кем‑то понять, что можно отнять оружие у проходящих с фронта русских воинских частей. (Широкие общественные крути связывают с Шамхорскими событиями имя грузина полковника князя Л. Магалова, стоявшего со своим татарским полком Дикой дивизии около города Елизаветполя, невдалеке от места избиения русских воинских частей. — Б. Б.). И вот, в течение нескольких дней на железнодорожных станциях в районе города Елизаветполя (в особенности у станции Шамхор, Далляр, Даль–Маметлы и др.) на проходившие воинские эшелоны произведен был, по преимуществу в ночное время, ряд нападений татарскими вооруженными бандами. Поезда обычно тем или иным путем останавливались (даже путем подготовленных заранее крушений) и сонные, ничего не понимавшие солдаты расстреливались и ограблялись. В то же время следующие эшелоны, ничего не знавшие о том, что происходит впереди, продвигались вперед и с ними проделывалось то же самое.
Так продолжалось несколько дней, пока, наконец, об учиненных татарами зверствах не дошла весть по линии в сторону к фронту. Эвакуировавшиеся с фронта части хотели было изменить направление и пробиваться через Тифлис на Батум, но их не допустили в сторону к Тифлису бронепоезда, охранявшие этот участок пути.
Вынужденные двигаться в ту же сторону, то есть на Елизаветполе — Баку, воинские части, озлобленные участью своих боевых товарищей, пошли дальше уже как по вражеской стране, сметая по всему пути все татарское население, принимавшее и не принимавшее участие в кровавых Шамхорских и иных нападениях. Местами войска шли боевым порядком, громя все из орудий и пулеметов. В результате было действительно разгромлено уходившими с фронта войсками много цветущих аулов, поселков и местечек.
Далекую от истины информацию по этому предмету дает В. Станкевич (Судьбы народов России, стр. 245), говоря, что «русская озлобленная и дезорганизованная армия катилась с фронта, грабя и громя главным образом мусульманское население (по данным мусульман, при этом было разрушено дотла около 200 мусульманских селений)». Кроме мусульманских селений, ни одно селение других национальностей тронуто не было; цифра разрушенных селений мусульман безусловно преувеличена, ибо всякому, кто знает Закавказье, ясно, что на 5 — 10 верст по обе стороны железнодорожного пути, даже если считать весь путь от Баку до Тифлиса, расположено лишь несколько десятков татарских селений.
Одна из воинских частей, понесших при столкновении с татарами в пути большие потери, привезла своих убитых в Баку, где и похоронила их на кладбище. Похороны социалистическими организациями были обставлены с большой помпой и произвели на татарское население весьма угрожающее впечатление; и в татарских частях города ожидали эксцессов, которые, к счастью, не имели места. Настроение в городе во всяком случае было тревожное и ждали погрома татар.
* * *
В связи с нараставшим все более национальным разъединением жизнь в Закавказье все более усложнялась. Нарастало недоверие татар к, армянам и обратно; ухудшались отношения к русским со стороны и татар, и грузин. Передвижение по краю представителей одной национальности в местах, населенных другой национальностью, недружелюбно или враждебно настроенной (как, например, армян через татарские провинции), было не только затруднительно, но и опасно. В Баку скопилось около 8000 армян–солдат, вернувшихся с европейских фронтов войны с оружием в руках. Следовать одиночным порядком они опасались, так как им угрожала опасность от вооруженного татарского населения; пропустить же их эшелонами и в виде воинских частей не соглашалось татарское население, опасаясь в свою очередь эксцессов.
Население, кроме русского, лихорадочно вооружалось в ожидании каких‑то грядущих событий.
Озлобление татар, вызванное в них теми потерями, которые понесло татарское население в результате Шамхорских событий, вылилось в так называемые Мутанские столкновения: Муганская степь, расположенная в нижнем течении рек Куры и Аракса и северной части Ленкоранского уезда, до того совершенно бесплодная и кишевшая всякими гадами, в течение последних 40 — 50 лет, с поселением на ней русских, по большей части сектантов (главным образом, молокан) и с устройством на ней ирригации, расцвела и превратилась в одну из плодороднейших и богатейших местностей не только Закавказья, но и всей Российской Империи. Появились богатейшие поселения подчас с населением, доходившим до нескольких тысяч человек. Хлопок, клещевина, клевер, всякие хлеба, с одной стороны, рыбные промыслы — с другой давали трудолюбивому русскому населению (и сектантам, и православным) огромные излишки, сверх необходимого на прожиток. Население богатело и примером своим будило к подражанию и косное татарское население, которое начинало перенимать у русских их способы обработки. Отношения между населением русским и татарским не оставляли желать лучшего; татары несколько побаивались русских, помня, как несколько десятков лет назад только что поселившиеся русские переселенцы жестоко расплачивались с окрестным туземным населением за всякое причиняемое ему зло (кражи, угон скота, разбои, убийства). И русские, и татары жили мирно и добрососедски. Правда, порою приходилось слышать от ярых националистов татар, что русское правительство неправильно заселило богатейшую Мутанскую степь русскими выходцами и лишило туземное население этих богатейших земель (к слову сказать, в течение столетий остававшихся незапаханными и бесплодными).
С началом революции и по мере все большего ее углубления и соответственного ослабления русской власти татарские националисты стали все громче подымать свой голос. Лозунг «Закавказье для кавказцев» решал, по их мнению, все вопросы о дальнейшем существовании русского населения в Закавказье. Все чаще (даже и в прессе) раздавались голоса, что русским пора уходить из Закавказья, уступив насиженные ими места природным их владельцам — татарам.
В конце декабря 1917 года, точно по приказу, начался разгром татарскими вооруженными бандами цветущей Верхней Мугани. Было разгромлено до 30 богатейших селений; разгром этот начался так неожиданно, что русское население не оказало почти никакого сопротивления. Но уже Средняя и Верхняя Мугань не только подготовились к защите, но и сами, в свою очередь, истребили все те татарские поселения, которые находились или в ближайшем их соседстве, или вклинивались в полосу русского поселения. Мугань стала вооруженным станом в особенности после возвращения с фронта солдат, уроженцев Мугани.