Истоки тоталитаризма

Мотив о глобальном заговоре, обозначенном в «Протоколах», в наибольшей степени воздействовал на массы, так как очень хорошо соответствовал новой политической ситуации. (Гитлер очень рано обещал, что нацистское движение сможет «выйти за узкие границы современного национализма»[781] и во время войны со стороны СС были сделаны попытки вообще выкинуть слово «нация» из национал-социалистского словаря.) Казалось, только мировые силы еще имеют шанс на независимое выживание и только глобальная политика могла рассчитывать на устойчивые результаты. Достаточно ясно, что эта ситуация должна была напугать малые нации, которые не относились к мировым силам. Казалось, что «Протоколы» показывают выход, не зависящий от объективных непреложных условий, но зависящий исключительно от власти организации.

Другими словами, нацистская пропаганда, открыла в «еврее, переросшем все национальное, именно благодаря тому, что он чрезмерно национален»,[782] предшественника немецкого хозяина мира и убедила массы, что «нации, которые должны были первыми распознать еврея и первыми выступить против него, собираются занять его место в господстве над миром».[783] Заблуждение насчет уже существующего мирового еврейского господства сформировало основу для иллюзии насчет будущего германского мирового господства. Именно это подразумевал Гиммлер, когда утверждал, что «мы обязаны евреям искусством управления», т. е. «Протоколам», которые «фюрер выучил наизусть».[784] Так, «Протоколы» представляли завоевание мира как вещь вполне реальную, и все дело заключалось только в наличии стимула и в искусном воплощении. Из «Протоколов» ясно также, что никого нет на пути германской победы над всем остальным миром, кроме евреев, заведомо малого народа, который правит этим миром, не обладая инструментами насилия, и, следовательно, противника несерьезного, чей секрет уже однажды был раскрыт и чей метод по большому счету был превзойден.

Нацистская пропаганда сконцентрировала все эти новые и многообещающие перспективы в одном понятии, получившем название Volksgemeinschaft. Это новое сообщество, практически воплощенное в нацистском движении предтоталитарного периода, базировалось на абсолютном равенстве всех немцев, равенстве не в правах, а по природе, и на их абсолютном отличии от всех других народов.[785] После прихода нацистов к власти это понятие постепенно потеряло свою значимость и открыло дорогу, с одной стороны, к общему презрению к немецкому народу (которое нацисты всегда испытывали, но которое ранее не могли проявить публично)[786] и, с другой стороны, к страстному стремлению распространить понятие «арийцы» на другие нации (эта идея играла лишь незначительную роль в предвоенной стадии нацистской пропаганды).[787] Идея Volksgemeinschaft была просто пропагандистской подготовкой к «арийскому» расовому обществу, которое в конце концов должно было обречь на гибель все народы, включая немецкий.

До определенных пределов с помощью понятия Volksgemeinschaft нацисты пытались противопоставить себя коммунистическим обещаниям бесклассового общества. Пропагандистский вызов одних против других станет более явным, если мы примем во внимание все идеологические нагрузки. Несмотря на то что нацисты и коммунисты имели одно общее — обещание нивелировать все социальные и имущественные различия, понятие бесклассового общества имеет явное дополнительное значение, так как предполагалось всех подвести под статус фабричных рабочих. Идея же Volksgemeinschaft со своим подтекстом заговора в целях завоевания мира давала обоснованную надежду на то, что каждый немец в конечном счете сможет стать фабрикантом. Однако чуть ли не величайшим достижением идеи Volksgemeinschaft было то, что ее воплощение не нуждалось в каком-либо ожидании и не зависело от объективных обстоятельств. Она могла непосредственно воплощаться в выдуманном мире движения.

Истинной целью тоталитарной пропаганды является не убеждение, а организация — «накопление власти без применения насилия».[788] Для этого оригинальность идеологического содержания несущественна и может рассматриваться только как излишнее препятствие. И не случайно что два тоталитарных движения нашего времени, такие устрашающе «новые» в методах правления и изобретательные в формах организации никогда не проповедовали новой доктрины и никогда не вдохновлялись идеологией, которая уже не была бы достаточно популярной.[789] И отнюдь не преходящий успех демагогии завоевывает массы, но ощутимая реальность и власть «живой организации».[790] Вовсе не яркий ораторский талант Гитлера в общении с массами помог ему завоевать такое положение в движении, но этот талант просто ввел в заблуждение его противников, оценивших его как простого демагога. А Сталин потерпел поражение в качестве величайшего оратора русской революции. [791] Тоталитарных вождей и диктаторов отличает, скорее, незамысловатое, недалекое целеполагание, в соответствии с которым они выбирали наиболее подходящие элементы из существующих идеологий, чтобы положить их в основание другого, полностью вымышленного мира. Фикция «Протоколов» соответствовала фикции троцкистского заговора. Обе содержали элемент правдоподобия (скрытое влияние евреев в прошлом; борьба за власть между Троцким и Сталиным), без которого даже фиктивный мир тоталитаризма не может действовать в безопасности. Их искусство состоит в использовании и в то же время в преодолении элементов реальности и достоверного опыта при выборе вымыслов и в их обобщении этих фикций в таких областях, которые затем, разумеется, выводятся из-под любого возможного индивидуального контроля. При помощи подобных обобщений тоталитарная пропаганда устанавливает мир, способный конкурировать с реальным миром, отличительной особенностью которого является его нелогичность, противоречивость и неорганизованность. Непротиворечивость вымысла и строгость организации делают возможным то, что обобщения в конце концов порождают взрыв более специфической лжи — власть евреев после их безропотного уничтожения, зловещий глобальный заговор троцкистов после их ликвидации в Советской России или убийства Троцкого.

Упорство, с каким тоталитарные диктаторы цеплялись за свою изначальную ложь, видя ее абсурдность, не просто заблуждение, благодаря которому и удался обман, и, наконец, по крайней мере в случае со Сталиным, его нельзя объяснить психологией самого лжеца, чей окончательный успех мог сделать его самого последней жертвой. Пропагандистские лозунги, однажды интегрированные в «железную организацию», невозможно полностью элиминировать без разрушения всей структуры. Предположение о существовании всемирного еврейского заговора было трансформировано тоталитарной пропагандой из объективного, требующего доказательства факта в существенный элемент нацистской реальности. Главное заключалось в том, что нацисты действовали так, как будто мир уже был захвачен евреями и требовался контрзаговор в целях своей защиты. Расизм для них не был спорной теорией сомнительной научной ценности, но должен был воплощаться ежедневно в функционирующей иерархии политической организации, в рамках которой было бы слишком «нереалистично» обсуждать его. Сходным образом большевизм больше не нуждается в том, чтобы подбирать аргументы в пользу классовой борьбы, интернационализма и безусловной зависимости благосостояния пролетариата от благосостояния Советского Союза; Коминтерн как функционирующая организация более убедителен, чем любой аргумент или просто идеология.

781

Reden. См. копию сессии Комитета СС по трудовым вопросам при штабе СС в Берлине (январь 1943 г.), где утверждалось, что "нация" — понятие, ассоциирующееся с либерализмом, должно быть отброшено как неподходящее для немецкого народа (Doc. 705PS // Nazi conspiracy and aggression. Vol. 5. P. 515).

782

Hitler's Speeches / Ed. by N. H. Baynes. P. 6.

783

Goebbels J. Op. cit. P. 377. Это обещание, содержащееся в любой антисемитской пропаганде нацистского типа, было подготовлено словами Гитлера: "Наиболее яркой противоположностью арийцам являются евреи" (Mein Kampf. Book 1. Ch. 11).

784

Dossier Kersten // Centre de Documentation Juive.

785

Раннее уверение Гитлера (Reden): "Я никогда не признаю, что другие нации имеют такие же права, как и немцы" — стало официальной доктриной: "Внедрение национал-социалистского мировоззрения в жизнь состоит в осознании принципиальной несхожести людей" (Nazi Primer. P. 5).

786

Например, Гитлер в 1923 г. говорил: "Немецкий народ на одну треть состоит из героев, на другую треть — из трусов, оставшиеся — предатели" (Hitler's Speeches / Ed. by N. H. Baynes. P. 76).

После захвата власти эта тенденция стала выражаться отчетливее. См., например, высказывание Геббельса в 1934 г.: "Что это за люди, которых мы критикуем? Члены партии? Нет. Остальные немцы? Они должны считать себя счастливыми, что остались в живых. Это было бы очень хорошо, если бы те, кто остался в живых благодаря нашей милости, приняли бы во внимание нашу критику" (цит. по: Kohn-Bramstedt Е. Op. cit. P. 178–179). Во время войны Гитлер утверждал: "Я не кто иной, как магнит, движущийся вдоль немецкой нации и притягивающий ее стальные кадры. И я часто говорил, что придет время, когда все стоящие люди в Германии перейдут на мою сторону. А те, кто будут не со мной, не будут ничего стоить". Уже тогда для близкого окружения Гитлера было ясно, что произойдет с этими "ничего не стоящими" (см.: Der grossdeutsche Freiheitskampf. Reden Hitlers vom 1.9.1939-10.3.1940. S. 174). Гиммлер подразумевал то же самое, когда говорил: "фюрер думает не в немецких терминах, а в общегерманских" (Dossier Kersten // Centre de Documentation Juive), кроме этого мы знаем из записей застольных разговоров Гитлера, что тогда же он поднял на смех общегерманские "требования" и думал в "арийских терминах" (см.: Hitlers Tischgesprache. S. 315 ff).

787

Гиммлер в речи перед лидерами СС в Кракове в апреле 1943 г.: "Я скоро организую прогерманские СС в различных странах…" (см.: Nazi conspiracy. Vol. 4. P. 572 ff). Ранее, еще до войны, определение этой ненациональной политики было дано Гитлером (Reden): "Мы также обязательно включим в новый класс хозяев представителей других наций, т. е. тех, кто заслужит это благодаря своему участию в нашей борьбе".

788

Hadamovsky Е. Op. cit.

789

Heiden K. Op. cit. P. 139: Пропаганда не есть "искусство внедрения мнения в массы. На самом деле это искусство собирания мнений из масс".

790

Hadamovsky Е. Op. cit., passim. Термин взят из книги Гитлера "Mein Kampf", где "живая организация" движения противопоставляется "мертвому механизму" бюрократической партии (Mein Kampf. Book 2. Ch. 11).

791

Было бы серьезной ошибкой интерпретировать тоталитарных вождей с точки зрения веберовской категории "харизмы" (см.: Gerth Н. The Nazi Party // American Journal of Sociology. 1940. Vol. 45). Сходная ошибка есть также в биографии Хейдена (см.: Heiden K. Op. cit.). Герц описывает Гитлера как харизматического лидера бюрократической партии. Только такой вывод, по его мнению, может следовать из того факта, что, "как бы резко ни противоречили действия словам, они не могут разрушить строгую дисциплину организации". Это противоречие, в любом случае, в большей степени характерно для Сталина, который всегда "заботился о том, чтобы сказать противоположное тому, что он делал, и сделать противоположное тому, что он сказал" (см.: Souvarine В. Op. cit. Р. 431).

В качестве источника этой ошибки см.: Martin A. von. Zur Soziologie der Gegenwart // Zeitschrift fur Kulturgeschichte. Bd. 27; Koettgen A. Die Gesetzmassigkeit der Verwaltung im Fuhrerstaat // Reichsverwaltungsblatt. 1936. Обе книги характеризуют нацистское государство в качестве бюрократического с харизматическим лидером во главе.