Страница 27 из 87
– Не могу поверить, что я больше не услышу ее голос, – глухо сказал Рол. – Этот дом без нее выглядит таким большим и таким пустынным…
Я не знала, что ответить на это, поэтому просто его обняла. Он повернулся ко мне и прижал меня к себе. Так мы простояли несколько минут.
Потом он обзванивал похоронные инстанции, а я пошла осмотреть дом. В кухне, как и в гостиной, царил порядок, граничащий со стерильностью. Я всегда завидовала способностям женщины поддерживать такой порядок, у меня никогда это не получалось. Я прошла из кухни обратно в гостиную. По массивной деревянной лестнице поднялась на второй этаж. Заглянув в две пустые спальни, я, наконец, набрела на комнату Ольги Николаевны. Более уютной комнаты я еще не видела. Мебель была недорогая и немного обветшалая, но это не портило картины. В углу стояла кровать, накрытая большим вязаным пледом (могу поспорить, она его сама вязала), напротив – тумбочка с телевизором, невдалеке стоял комод. На комоде было несколько фотографий, и я подошла, чтобы разглядеть их.
На одной из фотографий был изображен мальчик лет двенадцати, он находился на пляже, держал в руках огромную ракушку и улыбался очаровательной улыбкой. Да, у Роланда уже тогда был этот присущий лишь ему шарм. На другой фотографии Рол был уже постарше, ему, наверное, было лет семнадцать. Это был уже юноша, одетый в джинсовую куртку. На этом фото он уже не улыбался. Его серьезное лицо пристально смотрело в объектив. Еще на одной фотографии Роланд был уже в том возрасте, в котором я его знала. Видимо, фотография была сделана недавно.
Последнее фото было черно-белым в старинной рамке. На нем была изображена пара – мужчина и женщина. «Наверное, это его родители», – подумала я. Если Роланд и был похож на кого-то из родителей, то это явно был не его отец – коренастый и рыжеволосый – он явно контрастировал с большим ростом Роланда и его темными, как смоль, волосами. Волосы у него были мамины. Ольга Николаевна в молодости была очень красива – темноволосая, кареглазая с пытливым взглядом и тонко очерченным лицом.
– Красивая, правда? – Роланд подкрался так незаметно, что я подпрыгнула.
– Испугалась? – подмигнул он мне. Он уже не выглядел таким расстроенным, как утром, только грусть затаилась в глубине его голубых глаз.
– Немного. Ты подошел неожиданно. Да, она очень красивая, Роланд, – сказала я, отвечая на его вопрос. – Ты на нее очень похож.
– Это комплимент? – спросил он, улыбаясь.
– Нет, это правда.
– Уже вечер. А мы все еще ничего не ели, – сказал он.
Я посмотрела в окно и удивилась – я даже не заметила, как стемнело.
– Нужно заехать в магазин и купить продуктов, – Роланд оторвал меня от раздумий. – Я нашел в кладовке связку дров, растопим камин и поужинаем прямо в гостиной, на полу. Как тебе такая идея?
– Я – за, – согласилась я.
– Отлично.
Мы поужинали на полу перед камином. Спиртного, естественно, не было – Роланд был в завязке. Но и без вина, этот вечер был волшебным, и даже, несмотря на недавнюю потерю, мой друг казался расслабленным и умиротворенным.
Я никогда не поднимала тему его разногласий с Владом, но сейчас, когда мы были так близки, как никогда прежде, я решилась и спросила:
– За что ты ненавидишь Влада?
Видит бог, у каждого из нас были причины его ненавидеть, но причины Роланда были покрыты тайной. Я знала, что дело в девушке, но не знала всех подробностей.
Я видела, как он переменился в лице, но отступать я не собиралась. В конце концов, я ему о себе рассказала столько, что просто имела право знать что-нибудь и о нем.
– Он разрушил мою веру в дружбу, – тихо сказал он.
Я вспомнила, как Фред рассказывал мне историю о той девушке, Юлиане, похоже, Роланд ее очень сильно любил.
– Ты не веришь в то, что я твой друг? – спросила я с обидой.
Рол пристально взглянул мне в глаза и смотрел так, казалось, целую вечность. Потом он отвел взгляд и уставился на огонь. Он был похож в этот момент на свирепого воина древности, присевшего передохнуть у огня. Его черные волосы растрепались, в глазах отражался огонь камина и горечь прожитых лет. Внезапно он заговорил.
– Да, ты была рядом со мной все это время, и я благодарен тебе, но чтобы стать другом… для этого нужны года.
– У вас с Владом были года, и что они доказали?
Он снова посмотрел на меня с удивлением.
– Ты права, – усмехнулся он. – Получается, даже это – не доказательство.
– Я не предам тебя, – сказала я почти шепотом.
Роланд поднялся и подбросил поленьев в огонь, потом резко развернулся, присел рядом и повернулся ко мне лицом. Всего лишь несколько дюймов разделяли нас, когда он произнес хриплым шепотом:
– А может, я не хочу, чтобы ты была мне другом, кто угодно, только не ты…
И он меня поцеловал.
– Роланд, – сказала я, слегка отстранившись. – Я не могу.
Я отвернулась и сказала в его же манере:
– Я могла бы обмануть кого угодно, но не тебя… Я действительно хочу быть тебе другом. Мне ни с кем не было так легко и весело, ни с кем я не чувствовала себя настолько собой!
Я повернулась к нему и заметила, что он внимательно меня слушает.
– Я не могу врать тебе. Себе могу, тебе – нет! – продолжала я с горечью. – Я все еще люблю его.
Казалось, все время, что я говорила, он не дышал, так шумно он выдохнул.
– И тебя он у меня забрал, – глухо сказал он.
– Он не мог меня у тебя забрать. Я никогда не была твоей.
– Верно, – он повернулся и взял мое лицо в свои ладони. – Я тебе противен?
– Что? Нет. Конечно, нет! – удивилась я. – С чего ты взял?
– Ты прервала поцелуй лишь потому, что не хотела меня обманывать?
– Да.
– Тогда я хочу быть обманутым. На сегодня, – и он снова поцеловал меня. На этот раз я не сопротивлялась, когда он уложил меня спиной на толстый плед, который служил нам подстилкой.
Той ночью нам не было холодно. На полу. У тлеющего камина.
Глава 14
«Члены одной семьи редко вырастают под одной крышей»
Р. Бах
Когда я проснулась наутро, Роланда рядом не было. В доме было тихо. Я встала, оделась и осмотрелась вокруг. Никого.
Выглянув в окно, я увидела его. Он стоял на террасе, облокотившись на перила, его торс был обнажен. Я поежилась – был октябрь месяц, и разгуливать голышом было верхом безрассудства. Захватив с собой вязаный плед, которым мы укрывались ночью, я вышла на террасу. Я подошла к Роланду и накинула плед ему на плечи.
– Замерзнешь, – сказала я. – Ты с ума сошел, разгуливать голышом по такой погоде!
– Да, я сумасшедший! – он улыбался.
Затем он подхватил меня и начал кружить.
– Роланд, пусти меня, слышишь, опусти меня на пол, – пыталась я его вразумить. – Ну, говорю же, полоумный!
Он все еще смеялся, но поставил меня на землю.
– У меня голова закружилась, – сказала я.
– У меня тоже… – сказал он тихо, и я поняла, что виновато здесь совсем не кружение. Наши губы были в нескольких сантиметрах друг от друга, но он внезапно отстранился и отвернулся.
– Роланд, – начала я. – То, что было вчера…
– Не надо, – сказал он, не глядя на меня. – Я хотел быть обманутым вчера, но сегодня новый день, верно?
Я молчала, потому как не знала, что сказать. Потом он повернулся ко мне и произнес:
– Похороны сегодня в двенадцать.
Когда все закончилось, мы вернулись домой. Пока мы ехали на его байке, я прижималась к его спине и думала, что Роланд – самый лучший мужчина, которого я когда-либо встречала. И он что-то чувствовал ко мне. Как же несправедливо, что я не могла ему ответить взаимностью.
Кто там, на небе распределяет чувства? Кто бы там ни был, он ничего не понимает в совместимости. Мы с Роландом были идеальной парой – нам нравилась одна музыка, один образ жизни, одна еда. Мы всегда знали, о чем поговорить, о чем помолчать. Он обалденно целовался, прекрасно занимался сексом, а его улыбка… Я так любила, когда он улыбался.