Страница 9 из 54
Эндрю говорил, а я внимательно осмотрелся. Церковь имела в плане форму равноконечного креста. С восточной стороны к центральному объему примыкала двухъярусная апсида. Пространство алтаря освещалось только окнами второго яруса, а первый, скрытый от глаз невысоким иконостасом, окон не имел.
Талант архитектора проявил себя в необычной компоновке внешних объемов. Несмотря на традиционное пятиглавие, только центральная глава возвышалась над храмом. Выделив срединное средокрестие сводов с главным куполом, архитектор поместил боковые купола над одноэтажными восточными компартиментами приделов, а с западной стороны - над одноэтажными компартиментами нартекса. Таким образом, храм олицетворял собой идею равностороннего «греческого креста», выраженную в объемной форме. Это композиционное решение было абсолютно новым, не встречавшимся ранее в произведениях «византийского стиля».
Но главным творческим достижением мастера стал храмовый интерьер. Вошедший в храм мог мысленно представить себя в одной из церквей Константинополя. Такой эффект достигался благодаря не только исторически точным деталям декора и обстановки, но и тонко найденным пропорциям интерьера. Наличие хоров членило пространство боковых нефов на две разновеликие части - нижнюю, под изящной аркадой, отделяющую центральный неф от боковых, и верхнюю, как бы не ограниченную арками и сводами невесомого перекрытия. Глубина центрального алтаря выявлялась благодаря невысокой, всего в два яруса, алтарной преграде. Данный интерьер являлся одним из лучших примеров архитектуры «историзма» в Первопрестольной.
- Дорогой мой Эндрю, как же, по-вашему, можно победить народ, который создал такую красоту? - спросил я после раздумий.
- Вы не правы, от этого народа ничего не осталось. Где еще в мире вы найдете людей, которые до недавнего времени считали царя божеством? Даже в Афганистане, где мы воюем ради величия Короны Английской и правды цивилизации, люди знают, что человек не может быть Богом или равным Ему! Вот вам и парадокс! Колчак собрал половину Сибири - и вы уже думаете, что большевики долго продержатся?
- Не важно, сколько собрал Колчак или Врангель, главное то, что они разрознены.
- Поэтому нашей задачей является примирить их, конечно же, на время, и бросить против Советов. Да в принципе, любезный Адам, нам и не важно, кто победит, главное, что в результате победивший будет обескровлен.
- Даже погибающую Россию не удастся разломать, не верите мне, вспомните историю…
- Да знаю я ваши истории. Похоже, что вы ярый коммунист во взглядах, но это ваше дело. Лично мне уже пора, я сегодня отправляюсь в Польшу, для получения продовольствия и оружия для Врангеля, очень надеюсь, что вы перемените свои взгляды и отправитесь в Среднюю Азию.
- Обещаю подумать над вашим предложением. Хорошей и плодотворной вам поездки в Польшу.
На этом мы распрощались с Эндрю. Но он так и не понял, что зреет становление новой страны. Если б мне довелось родиться повторно, я непременно хотел бы родиться здесь!
Подготовил Феруз Камилов
Шнейдер-Тагилец А.И.
Жертвы разврата
Пианист в публичном доме
Пианист А. И. Шнейдер-Тагилец в 17 лет стал тапером в провинциальном публичном доме. Через пятнадцать лет он, поработавший за это время в нескольких десятках борделей в разных городах России от Уфы до Нижнего Новгорода, написал воспоминания о жизни тех, кто работает в домах терпимости.
Публикуется с сокращениями по изданию: Шнейдер А. И. Жертвы разврата. Мои воспоминания из жизни женщин-проституток. Уфа, Электр. типо-лит. Ф. Г. Соловьева и К°, 1908.
Первое время я смотрел на все окружающее меня в домах терпимости малосознательно, но с годами я начал все глубже и глубже вдумываться и задавать самому себе вопросы, кажущиеся на первый взгляд не сложными, но труднообъяснимыми: зачем, для чего учреждены эти растлевающие молодежь, и вообще человечество, притоны? И, к сожалению, до сих пор не нашел удовлетворяющего меня ответа. Проходят столетия, народ размножается, размножаются и эти блудные притоны, что и доказывает, что этими вопросами мало интересуются, а не мешало бы ими заинтересоваться. К сытым, ожиревшим содержательницам домов терпимости, именуемым бандершами, приходит полунагая, полуголодная девушка, иногда 14, 15, 16, 17 лет. Какие же условия существуют в домах терпимости по найму павших женщин-проституток и какую награду они получают за свой, варварски-безнравственный труд?
Условия бывают разными, а именно:
1) Вновь пришедшая девушка принимается в качестве проститутки, ей дается бесплатное содержание и комната для приема посетителей, затем вырученные ею деньги, получаемые хозяевами, записываются в книгу и через некоторое время при подсчете делятся между предпринимателями и проституткой, по равной части, отчего и принято у них называть: жить из половины; но, конечно, деньги, вырученные проституткой, не попадают ей, а вместо них ей даются вещи, белье, платье; верхняя одежда: зимняя, весенняя, летняя и осенняя, но это, конечно, той, которая много выручает, а некоторые так и треплются в одном платьишке. Вещи тут же изнашиваются и в результате получается то, что она живет и тратит свое здоровье и губит жизнь исключительно за одни тряпки.
2) Девушку принимают «годовой», это значит, что она обязана прожить у хозяев год, и ей дается также готовое содержание и комната, дают ей полдюжины сорочек, три или четыре платья (тоже по усмотрению хозяев, если она зарабатывает много, то и вещи ей дают получше и наоборот), две или три пары ботинок с калошами и верхнее платье; платье и белье, конечно, тут же изнашиваются, и они по прошествии года, истрепанные-то, остаются в пользу ее, верхняя же одежда дается одна, смотря по тому, когда кончается год: если зимой, то зимняя, весной - весенняя и т. д., деньги же, вырученные в течение года, поступают в пользу предпринимателей. Вот и условия найма. Но нужно заметить, если «годовая» девица хотя день или два не дожила до года, то от нее все отбирают, и она уходит почти нагая, и это нередко.
Девушка, поступившая в дом терпимости, подвергается медицинскому осмотру, и ей выдается местной полицией билет на право занятия пагубным промыслом. В этом же билете делается отметка доктором о состоянии здоровья проститутки, осматриваемой им раз в неделю, а в некоторых городах два, три раза в неделю. Больную женщину-проститутку кладут на излечение в земскую или городскую больницу, конечно, за плату, уплачиваемую по окончании лечения хозяевами, которые в свою очередь вычитают с женщин из вырученных ими денег, таким образом, за лечение уплачивает сама же проститутка.
Смотря по серьезности болезни, некоторые женщины-проститутки бывают на излечении очень подолгу и иногда бывает так: по выходе из больницы снова заражаются и опять попадают в больницу, и частое лечение, конечно, сильно отражается на их организме, в конце концов женщина начинает чахнуть и преждевременно расстается с жизнью; это удел каждой из них. Вот награда проститутке за ее бесчеловечно-пагубный, безнравственный труд.
Редкая проститутка, прожившая в доме терпимости год или два, была бы довольна своим положением, она в течение такого сравнительно короткого времени основательно знакомится со всею грязью и пошлостью навязанного ей по молодости и неопытности безнравственными гадкими людишками ремесла, и ею овладевает полное раскаяние. Я говорю «навязанного», потому что бывают такие случаи: молоденькая девушка ищет место прислуги и случайно попадает на факторшу (она же сводня), и вот эта факторша соглашается найти желаемое место для девушки и конечно приводит ее в дом терпимости (за это она получает от хозяйки известное вознаграждение), и вот тут она остается служить сначала в качестве горничной, а по прошествии некоторого времени несчастную девушку подпаивают незаметным образом в лимонаде или в чае, с прибавлением известной дозы коньяку и укладывают ее в постель с закутившим купчиком или купеческим сынком и вообще с мужчиной, любителем сладострастия, и почти в бессознательном состоянии совершают гнусное насилие, иногда даже над «невинной» девушкой, получая за это большую плату, чем за обыкновенную уже развращенную проститутку.