Страница 29 из 56
Да и в прежней-то Москве это ремесло выглядело экзотично. Начать с того, что московские чистильщики все как один - представители древнего народа ассирийцев. Ассирийцы, или айсоры, появились в Российской империи после 1828 года. По условиям Туркманчайского договора, христиане, проживающие в Персии, могли переселяться в Россию. Тогда этим правом воспользовались армяне, христиане-курды и ассирийцы-несториане. Поселились они компактно, но неудачно, в Южной Армении. В 1918 году эта территория отошла Турции; армянам и ассирийцам пришлось бежать. Айсоры перешли на советскую территорию и расселились в Закавказье. Часть перебралась в Ростовскую область и основала селение Умрия (названное в честь древнего населенного пункта, оказавшегося на территории Турции). Значительная же часть, презрев традиционный крестьянский труд, подалась в Петроград и Москву. В столичных городах оказалось семь с половиной тысяч ассирийцев. И большинство занялось чисткой обуви. Именно под эгидой Объединения Ассирийцев в 1924 году образовались артели чистильщиков. В 37-м верхушку ассирийской диаспоры репрессировали, Всероссийский союз ассирийцев «Хаятд-Атур» ликвидировали. Чистильщики, однако, остались. В 49-м ассирийцев массово депортировали, в Москву они вернулись только после 1956 года. Впрочем, некоторым удалось ссылки избежать. Многие москвичи помнят дядю Ваню, сидевшего на низком табурете на углу Старопименского и Тверской. Про его сказочное богатство ходили легенды, говорили даже, будто каждый вечер он ужинает в ресторане «Пекин». Кроме того, дядя Ваня был чрезвычайно заметен благодаря поразительному внешнему сходству с отцом народов, этим молва объясняла тот факт, что ему удалось избежать гонений.
Поначалу дядя Ваня, как и все его коллеги, сидел на табурете под открытым небом. Палатки появились лишь после 1962 года, когда вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О дальнейшем улучшении бытового обслуживания населения».
С появлением крыши над головой ассирийцы стали делать мелкий срочный ремонт обуви. Многие за небольшую плату брали у клиентов, не желающих стоять в очередях, обувь и сдавали ее в государственные мастерские, то есть, своим непримиримым конкурентам. В лихие / святые 90-е ассортимент товаров и услуг в палатках решительно изменился. В них можно было купить: китайские игрушки, зажигалки, спирт «ROYAL», джинсы «варенки» и многое другое. При этом айсоры никогда не отказывали в чистке обуви. В начале девяностых, в эпоху расцвета палаточной торговли, никого не удивляло соседство женского белья, паленой водки, кустарных лекарств и несвежей колбасы. На всех не занятых товаром местах красовались объявления: «Возьмем на реализацию!» Но ассирийцы не брали продукцию у чужих и в выборе товара придерживались определенной этики. Они сидели в своих палатках по 30 лет, съезжать не собирались и поэтому отраву не продавали.
Хозяйственно-правовые основания деятельности «цеха» всегда были весьма туманны. До 37-го чистильщики обуви работали в предприятиях, учрежденных Всероссийским союзом ассирийцев. Ему также принадлежала и гуталиновая фабрика. Так что кот Матроскин, возможно, имел в родственниках ассирийских (персидских?) кошек. О послевоенном периоде мнения расходятся. Кто-то из ныне работающих ассирийцев утверждает, что был прикреплен к обувной фабрике, то есть к государственной структуре. Некоторые настаивают, что работали в ремесленной артели. Сейчас почти все палатки приватизированы, но, как ни странно, работников-хозяев права собственности волнуют в последнюю очередь. На соответствующие вопросы они чаще всего отвечают: «Здесь бабка моя работала, потом отец. Конечно, палатка моя». Несомненно, существуют нормативные акты, договоры аренды, ставки единого налога, ИЧП и прочее, и прочее. Но с советских времен места, а потом и палатки передавались по наследству от отца к сыну, отдавались в качестве приданого.
По легенде, в перестроечное время то ли «люберецкие», то ли «казанские» пытались обложить чистильщиков данью, но получили отпор, и ни одна палатка не была сожжена. Сегодня обитатели красных будок называют себя «холодными сапожниками». Сами конструкции теперь чаще именуются «Ремонт обуви». Говорят, обувь уже почти не чистят.
Меняется время. Но труд чистильщиков не сильно изменился. Коллективизация, НЭП, репрессии, война, перестройка повлияли на судьбы ассирийцев, но не на их труд.
Проверить свои теоретические изыскания я решил полевыми исследованиями. После нескольких удачных знакомств с обитателями палаток - милейшими ассирийскими старухами, получить сколько-нибудь полезную информацию не удалось. Особенно запомнилась хозяйка «Чистки обуви» на Курской. Она рассказала обо всех своих подругах и родственниках, работающих в бизнесе, «тех, кто еще чистит». Но не смогла вспомнить, в каких организациях она официально работала за 60 лет своей карьеры. Предлагала почистить ботинки раза три, но мои резиновые галоши не требуют специального ухода. Затем последовала полоса разочарований другого рода. Больше половины «холодных сапожников» оказались среднеазиатскими гастарбайтерами. Они охотно отвечали на все мои вопросы. Выяснилось, что у каждой палатки есть хозяин ассириец преклонного возраста, который уже не может работать сам. Разве что очень редко - раз в месяц или раз в неделю - старец приходит, с трудом сдвигает дверь, надевает синий халат и садится напротив деревянной подставки для ботинок.
В Москве, на Дубровке, есть ассирийская церковь Мат-Марьям (Девы Марии). Рассказывают, что к палатке «Ремонт обуви» у ближайшего к культовому учреждению метро «Пролетарская» по воскресеньям стоит очередь из желающих почистить ботинки. Если это правда, то можно считать, что круг замкнулся. Ассирийцы теперь не только держат монополию на оказание чистильщицких услуг, но и на пользование ими.
Дмитрий Быков
Падение последних
Союз кинематографистов как модель
I.
Почему в СССР появились творческие союзы, в общем, понятно. Дело даже не в необходимости партийного руководства культурой, это руководство можно осуществлять без всяких союзов, как оно и делалось в двадцатые, и получалось даже эффективней; как ни странно, главный советский диктатор Сталин был как раз вовсе не заинтересован в партийном насилии над искусством. Скажу больше - партия при нем играла пренебрежимо малую роль, она активизировалась разве что во время войны, когда актуальность приобрел пресловутый призыв «коммунисты, вперед!». Для уничтожения партии Сталин сделал больше, чем все белогвардейцы вместе взятые: он строил империю, которая в идеологии не нуждалась. У идейных людей нет страха или, по крайней мере, он пригашен, - а сталинская империя держалась на страхе; будь в стране тысяча идейных коммунистов, истинных догматиков, никакой тридцать седьмой год не был бы возможен. К началу войны партия успела многократно забыть все свои принципы и превратилась, по сути, в ширму. Так что миф об идейном руководстве культурой придется оставить: поощрялось не самое идейное, а самое традиционное. Сталин недолюбливал партийное искусство, разогнал РАПП, ставил в пример Киршону Шиллера, вознес А. Н.Толстого, вернул на сцену «Дни Турбиных» и окончательно прихлопнул авангард. Творческие союзы нужны были не для руководства, а для растления: если поделить общество на страты, в нем ослабнут горизонтальные связи, на которых, собственно, и держится Россия. Каждый будет цепляться за корпоративную кормушку и предавать себя на каждом шагу.
Сказка о склонности россиян к диктатурам должна, наконец, рухнуть: пожалуй, население и впрямь не мешает диктатору устанавливать свои вертикали, но управляемость в этих вертикалях, как мы можем судить уже сегодня, стремится к нулю. Государство может быть устроено либеральным, а может тоталитарным образом, но население от управления им дистанцировано одинаково, что в одном, что в другом случае. Возможно, ему даже нравится пускать это дело на самотек, занимаясь своими делами. Зато горизонтальные связи - землячество, одноклассничество, соседство, социальная близость, разветвленное родство, «блат» и т. д. - играют в России роль исключительную, образуя спасительную «подушку» и не давая государству ни окончательно задушить, ни до конца развалить страну. Посягательством именно на эти связи, предохранявшие СССР от полноценного скатывания в фашизм, была иезуитская сталинская мысль о корпорациях: страну предполагалось разбить на социальные страты и начать кормить по профессиональному признаку.