Страница 14 из 56
Исторический процесс представал в нашем воображении как противостояние демократии и тоталитаризма, как оппозиция варварства и цивилизации, как соревнование открытых и закрытых моделей поведения. Досадно, что эти театральные борения отменили. Билеты на представление обесценились, как акции банков. Почти достроенная Вавилонская башня рассыпалась в очередной раз.
Мораль корпораций
На заре перестройки мы имели возможность наблюдать, как корпоративная мораль подменяла собой общественную. Именно корпоративную мораль воплощает бандитский жаргон, подменивший «закон» - «понятием». Именно так, то есть «по понятиям», существует корпорация, стоящая выше морали общества, - так живет, например, корпорация современного искусства. Не объяснишь же всякому зрителю, почему полоски и бантики лучше, чем портреты, - внутри корпорации приняты данные понятия, к нуждам реального общества это не относится никак. Мы давно интересуемся не тем, что художник сказал миру (много ли сообщили миру Херст, Кабаков, Уорхол?), но тем, насколько данный менеджер корпорации успешен в коммерческом отношении. Искусство в наше время пошлое и пустое - но это лишь с точки зрения обывателей, которые ждут от искусства свершений. А с точки зрения корпоративной - у нас актуальное, мейнстримное, прогрессивное искусство. Так же, по внутренним понятиям, живет корпорация политиков - не станешь же прислушиваться к мнению избирателей, если надо бомбить. Существуют иные, не внятные толпе, соображения. Корпоративные. Именно так, по собственным понятиям, функционирует корпорация банкиров - пойдите, пересчитайте виртуальные деньги: сказано дурням, что деньги в принципе есть, и плебеям надо это понимать.
Не важно, что художник хочет сказать обществу; не важно, кто из политиков мерзавец; не важно, что банки врут, - важно соблюсти внутренние правила корпорации. Существует корпоративная этика - она не имеет отношения к этике общественной. Формально институт корпорации отсылает нас к средневековым гильдиям, однако гильдии представляли средневековое общество, а корпорации не надо никого представлять, кроме самой себя. Она сама - общество, идеальная модель мира.
Армия, наука, искусство оправдывают свое существование не служением обществу, но тем, насколько данная корпорация успешна. Очевидно, что война России с Грузией не принесла (и не собиралась) никакого общественного блага, мы оцениваем ее результаты с точки зрения менеджмента: удалось ли удержать сползавшие цены на нефть. Институт Госбезопасности оправдывает свое прозвище «контора» тем, что из инструмента государственной власти превратился в самостоятельную коммерческую единицу, успешную корпорацию. Не только профессия, но и социальный статус сделались условием создания замкнутой социальной страты. Российская интеллигенция стала не совестью нации (как в девятнадцатом веке), не прослойкой (по определению советской идеологии), но корпорацией. У интеллигенции возникли свои корпоративные интересы, корпоративные обязательства, корпоративная честь. Оперируя по привычке общечеловеческой моралью, интеллигенция оценивает свои выгоды и приобретения с точки зрения морали корпоративной. Одно это ставит под вопрос возможность анализа нашего времени - критерии утрачены.
Хорьки под ковром
В великой войне западных демократий (1914-1945) победили не сами общества, но их ядра, встроенные внутрь демократических государств тоталитарные образования - корпорации. Программа корпоративного развития мира, одобренная некогда Пием XI как противодействие социалистической программе, оправдала себя вполне. Победили не коммунисты и не фашисты, но те, кто удачно вкладывал средства в их борьбу. Еще не пал Мадрид, еще летчики легиона «Кондор» не разбомбили Гернику, еще троцкистов, сражавшихся в интербригадах, не законопатили в Магадан - а совместный испано-германо-американский концерн по разработке недр уже существовал, и продолжал успешно существовать в течение всей мировой войны. При чем тут политические взгляды - эти глупые акции уже никто не берет! Ни Сименсы, ни Круппы, ни Филиппсы не остались в проигрыше, в проигрыше остались граждане, владевшие акциями национальной независимости. Ни могущественный концерн ИТТ, подмявший латиноамериканский континент, ни нефтяные концерны, основанные Англией и Америкой на территории Палестины, никак не страдали от баталий и политических противоречий своих вкладчиков. Бойкая торговля англосаксонских демократий с Франко никак не мешала демократической риторике, а по поводу торговых операций в Чечне и в Ираке написано предостаточно.
Сказанное выше не имеет никакого отношения к конспирологии и теории заговоров. Да, власть сегодня сделалась анонимной, и сызнова напоминает борьбу под ковром - просто грызутся сегодня особи меньшего размера, не бульдоги, а хорьки. Однако заговора не существует - его и не может существовать, поскольку нет ничего, что можно было бы свергнуть. Хорьки сами не знают, что сделают в следующий момент: укусят соседа, полижут ему лапу или украдут корм.
Демократия обанкротилась, но виноватых нет.
Случившееся имеет вполне философскую природу, не детективную. Завершился естественный процесс жизни тоталитарной утопии внутри гражданского общества, мотор разрушил машину. Сызнова подтвердилось торжество идеи над бренным телом. В социалистических странах свободолюбивые идеи Маркса, как ни искажали их марксизмом-ленинизмом, подорвали казарменную социалистическую действительность. В капиталистических странах - тотальная платоновская концепция разрушила демократическую оболочку. В обоих случаях пострадало общество. Замысел Вавилонской башни, Интернационала, Глобализации - воплощения как не имел, так и не имеет.
История сегодня представляется огромным пустырем, по которому расставлены гигантские грохочущие машины корпораций. Пугающие громады высятся в чистом поле, лязгают шестеренками, плюются огнем и бензином. Меж ними бродят неприкаянные люди, пытаются собраться в общество и договориться. Каждый сжимает последнюю бесполезную акцию - право быть человеком. Выписал эту бумажку не Газпром, и реальную стоимость этой акции мы узнаем, лишь когда предъявим ее святому Петру.
Олег Кашин
Начальство и дикое поле
Лента Мебиуса-Кордонского
Социолог Симон Кордонский в разное время занимал самые статусные позиции привластного эксперта (вплоть до должности старшего референта Владимира Путина и начальника экспертного управления администрации президента до прихода на эту должность Аркадия Дворковича). Ныне Кордонский - член Совета по науке и образованию при президенте и профессор Высшей школы экономики. Много лет он пытается описать социальную структуру современной России. Выводы каждый раз неутешительны - в последнее время он настаивает на том, что мы живем в сословном обществе.
Корреспондент «Русской жизни» решил выяснить, что Симон Кордонский имеет в виду.
- Вы всегда и везде говорите о сословном характере российского общества. Начальство - это сословие?
- Нет у нас сословия начальства. Есть сословия государственных гражданских служащих, военнослужащих, правоохранителей и другие.
- Погодите, я говорю о тех людях, которые работают в региональных правительствах, в Госдуме и так далее. Они же все равно чем-то объединены - это даже по антропологии видно.
- Они объединены в рамках своего сословия. Все депутаты, например, согласно Закону «О статусе депутата», обладают некоторыми преференциями и обязанностями. И в этом смысле они наделяются сословными привилегиями.
- А сословие чиновников?
- Нет такого сословия. Есть сословие государственных гражданских служащих, которое делится на три подсословия: федеральные государственные служащие, региональные государственные служащие и дипломаты. Военные, в свою очередь, делятся на девять подсословий, правоохранители - на восемь, по каждому из них есть соответствующий закон. У всех госслужащих есть знаки отличия, ранги. Все служащие имеют ранг. Даже муниципальные служащие - принят закон об их рангах. Непонятно, как это будет работать, но тем не менее.