Страница 33 из 48
Притихший, сконфуженный, уже никому не завидующий, - я один раз делаю все так, как все, и со всеми. Я тоже народ. Ибо смерти мы вместе боимся.
* ЛИЦА *
Олег Кашин
Анатолий Иванович
Что рассказал поэт Осенев
I.
В Москву из Смоленска он приехал подающим надежды поэтом, в активе которого были публикации в газетах на родине и доброжелательный отзыв Александра Твардовского. Твардовский, между прочим, и отсоветовал поступать на геолога - Лукьянову казалось, что настоящему поэту нужна именно такая суровая мужская работа, сопряженная с трудностями и романтикой, но Александр Трифонович сказал, что романтика романтикой, но для поэта важнее «быть на такой должности, где будут сталкиваться интересы разных людей». Золотой медалист Лукьянов совета послушался и отнес документы на юрфак МГУ. Поступил.
Когда через тридцать с лишним лет первый Съезд народных депутатов избрал Михаила Горбачева председателем Верховного Совета СССР, а Анатолия Лукьянова - первым его заместителем, Рой Медведев нашел в архиве МГУ университетскую многотиражку с отчетом о комсомольском собрании, на котором комсоргом курса на юрфаке избрали Лукьянова, а его замом - Горбачева. Отсканированную газетную вырезку перепечатали «Московские новости», потом еще был сюжет в передаче «Взгляд», - так до сих пор все и думают, что Лукьянов и Горбачев были соратниками еще с университетских времен.
- Да чепуха это все, - возмущается Анатолий Лукьянов. - Горбачев действительно был замом Лукьянова, но другого - Андрея. Это не я. Андрей Лукьянов потом, кстати, погиб, утонул, когда купался в речке. Он был комсоргом курса, а я - заместителем секретаря комитета комсомола всего университета, это совершенно другой уровень. Горбачева я по университету помню, конечно, - ходил такой комбайнер с орденом, - и Раису помню, но мы с ними совсем не общались, не были знакомы потому что. Познакомились только в 1978 году, когда я работал в Верховном Совете, а Горбачев стал председателем комиссии по молодежи в Совете Союза. А раньше - нет, даже не разговаривали никогда.
Интересно, почему в 1989 году Анатолий Лукьянов не выступал с такими опровержениями?
II.
Политическая карьера Анатолия Лукьянова действительно началась задолго до прихода во власть Горбачева - практически сразу после университета его, специалиста по сравнительному праву, назначили юристом в советское посольство в Будапешт - послом тогда был Юрий Андропов, по венгерской столице ездили советские танки, а сменившее либералов Имре Надя революционное правительство Яноша Кадара нуждалось в квалифицированных юридических консультациях - требовалось срочно привести венгерские законы в соответствие с принятыми в социалистических странах нормами. «Я выдвиженец Андропова», - говорит о себе Лукьянов, и этим он похож на всех кремлевских либералов брежневских времен - Александра Бовина, Федора Бурлацкого, Георгия Арбатова. Разница, однако, все-таки есть. В ту команду Лукьянов не входил.
- Андропов, когда ему в аппарат однажды хотели вернуть Бовина, сказал мне: «Нет, этих не надо никого, знаю я их».
Разговор, о котором вспоминает Лукьянов, состоялся уже в 1983 году, когда бывший руководитель КГБ работал генеральным секретарем ЦК КПСС и одновременно возглавлял Президиум Верховного Совета СССР. Секретариатом Верховного Совета руководил Лукьянов - на этой должности еще в 1965 году он сменил перешедшего на работу в ЦК КПСС Константина Черненко. После прихода к власти Михаила Горбачева Лукьянов ненадолго перейдет на Старую площадь (вначале - заведовать общим отделом, потом - на должность секретаря ЦК КПСС) - как говорит он сам, «на начальном этапе перестройки Горбачеву был очень нужен квалифицированный юрист». В 1988 году, возглавив Президиум Верховного Совета вместо отправленного на пенсию Андрея Громыко, Горбачев снова заберет Лукьянова с собой - реформировать систему Советов, готовиться к первому Съезду народных депутатов.
Желая сделать Лукьянову комплимент, я говорю ему, что с него началась новейшая история российского парламентаризма. Комплимент не действует - Лукьянов энергично возражает:
- Чепуха. Съезд народных депутатов продолжал советскую традицию парламентаризма. Альтернативные выборы проводились с первых дней советской власти - выбирали советы, выбирали ЦИК. Это сейчас псевдопарламент, который вопреки всем принципам разделения властей находится под полным контролем президента и правительства. Наш Съезд был парламентом советского типа. Я в этом парламенте с 1961 года работаю, и его история началась задолго до меня, в 1917 году.
Единственное, с чем Лукьянов не спорит, - это с тем, что он был первым в советской истории спикером парламента («Но я сам себя спикером никогда не называл»). Именно применительно к нему, председательствовавшему на заседаниях Съезда народных депутатов и Верховного Совета, газеты 1989 года начали использовать это иностранное слово. Лукьянов вспоминает, как какая-то английская газета поставила его на первое место в рейтинге лучших спикеров Европы - трудно сказать, было это его заслугой или просто проявлением общемировой моды на перестройку, но первые заседания перестроечного парламента были звездным часом Лукьянова. Рядом с многословным и суетливым Горбачевым мрачновато-монументальный Анатолий Иванович выглядел то ли респектабельным джентльменом из «настоящего парламента», то ли, как обозвал Лукьянова Сергей Довлатов, «слишком серым кардиналом для перестройки». Так или иначе, в лицо его тогда знала вся страна - и даже теперь в метро Лукьянова узнают каждый день. Подходят и спрашивают, как жить дальше.
III.
О своих депутатах Лукьянов вспоминает с теплотой:
- С Андреем Дмитриевичем Сахаровым я был очень хорошо знаком. Он часто бывал у меня в кабинете, однажды даже пришел с табличкой «Власть - Советам!» на груди. Его взгляды напоминали мне идеологию Кронштадтского мятежа - «За Советы без большевиков». С моей точки зрения он выглядел большим идеалистом. Я к нему очень хорошо относился, и то, что его на съезде как-то захлопывали, - ну, не знаю, нужно же учитывать, что именно он говорил. Когда он говорил, что наши солдаты расстреливали своих, если те попадали в окружение, мне была понятна реакция, допустим, Червонописского. Но я всегда уважал Андрея Дмитиревича. Это был большой ученый, и если бы не влияние Боннэр…
О Собчаке:
- Я же в свое время был членом Высшей аттестационной комиссии, и мне поручили дать рецензию на кандидатскую диссертацию Собчака. Я почитал - там было столько ссылок на Ленина и на прочих начальников, что мы в ВАКе решили вернуть диссертацию автору, чтобы он ее переписал. Но на наши отношения в Верховном Совете через десять лет это никак не повлияло, Собчак часто приходил ко мне, приносил свои книги, подолгу разговаривал. Заткнуть этот фонтан было трудно.
Лукьянов, конечно, ностальгирует по временам Съезда народных депутатов. «Мой принцип был таков: в парламенте нужно столкновение умов, но не лбов. Мне было чертовски интересно вести заседания. Люди спорили, люди заводились. Без полемики нет парламента. Жалко, что сейчас у нас об этом забыли».
IV.
Нынешний созыв Госдумы - первый в ее истории созыв, в котором нет депутата Лукьянова. Но кабинет Анатолия Ивановича на девятом этаже в здании на Охотном Ряду - в самом престижном (по меркам фракции КПРФ, разумеется) месте, рядом с кабинетом Геннадия Зюганова. С 1997 года Лукьянов возглавляет Центральный консультативный совет при ЦК КПРФ - 23 человека, в основном - бывшие члены Политбюро и секретари ЦК КПСС. Этот совет старейшин по уставу КПРФ наделен внушительными полномочиями (все законопроекты, вносимые коммунистами, должны пройти через ветеранскую экспертизу, на любом съезде или пленуме ЦК ветераны имеют право вмешаться в любую дискуссию и т. п.), но больше похож на что-то декоративное. Совет создавался по образцу аналогичного органа в Компартии Китая, и Лукьянов говорит, что тратит на работу в совете много сил - изучает документы, отвечает на письма, которые ему так же, как двадцать лет назад, пишут люди, ищущие помощи в любых вопросах. Сейчас Лукьянов вместе с коллегами помогает писать новые устав и программу партии коммунистов. Опыт подготовки документов такого рода у него уже есть - в составе группы из семи человек он писал текст последней Конституции СССР, принятой в 1977 году.