Страница 36 из 48
Dans une societe qui a aboli toute aventure, la seule aventure qui reste est celle d’abolir la societe.
В обществе, отменившем все авантюры, единственная авантюра - отменить общество!
Зато ассоциируется с «Триумфом Галатеи» Рафаэля, замечательной фреской на вилле Фарнезина. По-моему, никто никогда не замечал, что Делакруа свою Свободу просто с Галатеи скопировал, только у француза она руку подняла. Нижняя половина вообще без изменений оставлена. Да и «Свобода, ведущая народ» похожа на все морские триумфы всех античных красавиц: Галатеи, Венеры, Амфитриты. Все несется, клубится, у ног - младенец воодушевленный, сзади валят одухотворенные красавцы с красавицами, боевитые, рослые, крепкие, братски обнимаются. Все охвачены единым порывом, стремлением. Обнаженность, красота. Группа Laibach наяривает, на фоне французской Свободы - барабанщик из Гитлерюгенда, Viva la Vida или Death and All His Friends группы Coldplay, и замечательный «Триумф Амфитриты» Никола Пуссена из Музея в Филадельфии, когда-то находившийся в собрании Императорского Эрмитажа, и проданный революционным правительством после того как свобода, нагая, пришла. Боги и богини, молодые, голые, несутся, ржут, трубят, курятся газы - запах революции, у ног - булыжники, сверху сыплются цветы, как знаменитые гвоздики хиппи.
Sous les pavis, la plage!
Под булыжниками мостовой - пляж!
Пляж и море недалеко, Cвобода на баррикадах так похожа на морской отдых, это не нравится ни Троцкому, ни Кундере, зато нравится Бунюэлю, «Призрак свободы», глаз страуса и выстрелы в конце этого гениального фильма, бледный мертвец встает, выпрямляется, стягивает с себя рубашку, оставаясь в одном носке, и подставляет свое голое тело лучам солнца, и видно, какой он красавец, вылитый братик-француз из «Мечтателей», черноволосый, юный, от газа не умер. Булыжник пробил окно, такой красотой веет от всех фотографий парижской весны 1968-го, молодежь виснет на полногрудых тетках Третьей империи, буржуазных воплощениях французских свобод, размахивают флагами, веют драпировки, улыбки, радость, Тритон трубит, Vivre sans temps mort - jouir sans entraves - живи, не тратя время на работу, радуйся без препятствий!
А вот свобода и нагота, свобода и бедность реальны, или все-таки нам надо сначала разбогатеть, а потом стать свободными? - это уж из какой-то радиопередачи станции «Свобода», там все наши оппозиционеры рассуждали, все о свободе в русском понимании. А один из слушателей утверждал, что свобода для него - это та самая женщина-топлесс Марианна со знаменитой картины Делакруа, и он считает, что эту женщину надо как можно тщательнее защищать. И что ему возразить? Свобода всегда топлесс и всегда приходит нагая, она вместе с Амфитритой и Пуссеном бросает на сердце цветы, и мы, с нею в ногу шагая, беседуем с небом на ты.
La revolution est incroyable parce que vraie.
Революция невероятна, потому что она настоящая.
* ЛИЦА *
Олег Кашин
Хроника утекших событий
Наталья Горбаневская: немонотонная речь
I.
Когда в фотохронике какого-то из последних маршей несогласных она увидела транспарант - «1968-2008: за нашу и вашу свободу!», ей, конечно, было очень приятно, хотя, если быть точным, это был не совсем тот лозунг, который она написала на куске ватмана перед демонстрацией на Красной площади в августе 1968 года. «Это была не ошибка, мы прекрасно знали, как звучал классический лозунг польских повстанцев, но я специально написала: „За вашу и нашу свободу!“, - поставила „вашу свободу“ на первое место, потому что в тот момент, когда все только-только случилось, чужая свобода важнее. Все очень просто - без чужой свободы и своей не будет, а если мы поставим свою свободу на первое место, тогда не будет ни своей, ни чужой». Я спросил, чью свободу она поставит на первое место сегодня - нашу или чью-то еще; вопрос казался мне риторическим, и я уже приготовился записывать монолог среднестатистического российского оппозиционера, но вместо этого Горбаневская стала перечислять - «туркменов, узбеков, белорусов, кубинцев, лаосцев, китайцев, вьетнамцев, тибетцев - да много чья свобода нуждается сегодня в защите. Тот же Тибет - он на всех произвел такое впечатление, что все забыли о самом Китае, а ведь там сидят в тюрьмах тысячи китайцев. Кто будет защищать их, если не мы? Или Куба - все радуются, что там разрешили продавать персональные компьютеры, каждый из которых стоит несколько годовых зарплат рядового кубинца, при этом никто не думает о политзаключенных, которые там сидят, - а ведь сроки по 25 лет, как у нас в сталинские времена». Наверное, с такой интонацией правильнее всего декламировать стихотворение про «землю в Гренаде крестьянам отдать»: «Есть Туркмения, где от одного Туркменбаши избавились, а теперь другой там. Кто-то скажет: А, может быть, туркмены такое любят, чего им мешать? Но если русский скажет про туркмена такое, то пусть он будет готов к тому, что и о нем кто-то скажет, что он заслуживает несвободы. Поэтому именно так - за вашу свободу, и только потом за нашу».
II.
Из Советского Союза Наталья Горбаневская уехала через семь с половиной лет после той демонстрации на Красной площади - в декабре 1975 года, как сама говорит, «обыкновенным путем»: израильская виза, полтора месяца в Вене и только потом Париж. Восемнадцать лет на улице Гей-Люссака окнами на ту мостовую, на которой весной шестьдесят восьмого появились первые баррикады. Зимой семьдесят шестого баррикад, разумеется, никаких уже не было, данные соцопросов свидетельствовали о том, что молодежь снова предпочитает в 18-20 лет жить с родителями, а не самостоятельно, левые настроения почти вышли из моды, и Наталья Горбаневская со своим антикоммунизмом чувствовала себя в бывшей столице левого протеста вполне комфортно. «Вы учитывайте, - поясняет она, - что французские коммунисты - это та же КПСС, хоть они и числились еврокоммунистами. Совершенно непрошибаемые люди, мне не очень нравилось с ними разговаривать. Я вообще всегда старалась держаться подальше от коммунистов, хоть они, конечно, и жертвы заблуждения в большинстве своем». И даже на вопрос, стала бы она защищать коммуниста, оказавшегося за решеткой из-за убеждений, она, хоть и ответила утвердительно, но оговорилась: «Но только если его посадили не за антиконституционную деятельность».
То есть не стала бы защищать, чего уж там.
III.
Когда прошлой осенью Наталья Горбаневская и Владимир Буковский проводили совместную презентацию своих книг - «Полдень», «И возвращается ветер» соответственно - Буковский сказал: «Нам бы в те годы интернет! Лет на двадцать раньше советскую власть свергли бы», - и Горбаневская с ним согласна - она активный ЖЖ-юзер, внимательно следит за приключениями активистов либеральных молодежных движений и радуется за них, а когда кто-то говорит об их малочисленности, обижается: «Даже если соберется двести человек, это очень много. Мы о таком только мечтать могли». И вспоминает какого-то своего приятеля, бывшего зека, который во время очередной встречи в «Мемориале» сказал ей: «Сейчас, конечно, со свободой все плохо, с демократией в десять раз хуже, чем со свободой, но почему-то есть ощущение, что все с какой-то точки сдвинулось, стало легче дышать». С этим Горбаневская согласна - как же, в ЖЖ каждый день пишут о каких-нибудь пикетах или акциях протеста. Ей кажется, что вот-вот нечто произойдет, но я считаю иначе. По-моему, оппозиционеры из ЖЖ находятся в такой же ситуации, в какой находились бы советские диссиденты, если бы власти вдруг разрешили легально издавать и продавать в киосках «Хронику текущих событий»: широким массам все равно, зато - иллюзия свободы. Горбаневская перебивает: «Хорошо, представим, что „Хроника“ продается в киосках - даже если тиражом тысяча экземпляров или даже двести. Что это значит? Это значит, что за „Хронику“ никого больше не сажают. Это значит, что „Хронике“ уже не о чем и не о ком писать. Если бы „Хроника“ продавалась в киосках, это была бы уже совсем другая страна».