Страница 39 из 49
И если вам кажется, что сделано еще не все, использованы не все возможности влияния - так нет же. Размеры текста не позволяют перечислить все коллективные жалобы и все поданные заявления. В УВД ЗАО и в Никулинскую Межрайонную прокуратуру, в Генеральную прокуратуру РФ. Кроме того, к делу подключились зоозащитники - тут и пикеты, плакаты и листовки «Защитите животных от Виолетты» (которые, кстати, милиция распространять не разрешила), и попытка использовать статью 245 УК РФ «Жестокое обращение с животными».
Что же происходит на самом деле? Перед нами недовоспитанная, испорченная девица, недобезумная (ибо все-таки способна вести себя при желании вполне адекватно), не доросшая до самых примитивных представлений не то чтобы о добре и зле, а о «хорошо и плохо». Полумажорка, полубомж (ибо квартиру деда превратила из гнездышка в пристанище, лежбище, бомжатник). Можно было бы сказать - недолюбленная, но тут скорее другое - глупо, преступно, небрежно перелюбленная. Сильная натура, сломавшая, подчинившая себе всех любящих ее людей. Недопреступница, ибо покушается только на животных, которые в представлении правоохранительных органов - недоимущество.
Ей противостоит недогражданское общество - соседи, боящиеся показать свои лица по телевизору, просящие не называть своих фамилий в газетных статьях. Страшно же! Имеются еще и недозащитники. Однажды двое сильных, добродушных сержантов (наряд городской милиции, вызванный хозяйкой одной из украденных собак) отказались заходить в квартиру: «Там ведь большие собаки? Ну нет, мы без оружия!» Недодуманное законодательство, недорасследованные происшествия, недорассмотренные жалобы, недожалостливость общественной атмосферы - Виолетта, сама являющаяся никем определенно и злодеем лишь наполовину, находится в полной гармонии с реальностью. Да она гораздо больше человек системы, чем добропорядочный обыватель. По крайней мере, она инстинктивно играет на пороках системы, а ее соседи так и не научились пользоваться ее добродетелями.
Дмитрий Бутрин
Дивиденды для призраков
Бизнес в России - стыдное занятие
Я искренне рад тому, что этот компакт-диск куда-то затерялся. В 2002 году по ошибке кто-то в гостях вставил CD туда, где ему место, и из черных кругов колонок под бодрую музыку этот голос произнес: «Я продавец. Я отличный продавец! Я продаю лучше, чем все, я это могу». Говорил Владимир Довгань, когда-то легенда нового российского бизнеса. К тому моменту он уже года три как скрылся с бизнес-горизонта вместе со своей водкой гарантированного качества. Но многие еще помнили бородатого русского мужика на этикетках «Довганя», которого принимали за Владимира Владимировича Довганя, он был хмур и серьезен. Именно так он в свое время и смотрел на нас троих, стоящих на крыше парадного подъезда ИТАР-ТАСС с пластиковыми стаканчиками и выпивающих за победные итоги голосования во втором туре выборов президента Б. Н. Ельцина. Человек с этикетки смотрел так, будто знал, чем все закончится. Вскоре Довгань потерял все, что наворотил в русском бизнесе и оказался в нигде. И тут - на тебе, говорит какую-то ерунду на CD.
Первые две минуты Владимир Владимирович рассказывал, какой он замечательный продавец. Затем голос незаметно, по градусу в минуту, убавлял теплоту и обогащался жестяными отзвуками. Текст становился окончательно и бесповоротно безумным. «Я самый лучший продавец. Я лучший, лучший, лучший продавец! Я продал сегодня больше всех и всегда продаю больше всех! И так будет всегда, потому что я - лучший продавец!» Так страшно мне не было даже тогда, когда топ-менеджер крупной угольной компании на борту маленького Falcon, летящего из Кемерово в Санкт-Петербург, вдруг принялся расспрашивать, кто, по моему мнению, наиболее интересный альтист современности?
Конечно, Довгань, и по сей день торгующий аудиотренингами, равно как и угольный управленец, и я - безнадежно душевно здоровы. Безумно то, что нас объединяет. Надо заметить, что у этого до сих пор нет русского названия. Даже британскому spleen повезло - ему сестра русская тоска. Business безнадежен. Люди, занимающиеся бизнесом, удовлетворительного самоназвания не придумали. Слово «предприниматель» звучит еще подозрительнее - непонятно, что именно предпринимается. Впрочем, слов и не нужно, для них довольно самоощущения, а для меня, непричастного к этому сословию, но пишущего о нем ежедневно, - совсем не беспристрастных наблюдений. Я искренне сочувствую этим людям - чем лучше они делают свое дело, тем сложнее им бороться с ощущением безумия происходящего. Дом, который они строят, - это желтый дом, желтый, отчаянно желтый.
О чем идет речь, может понять всякий. Вспомните день, когда впервые вы взяли в руки собственный мобильный телефон. Вспомните себя в этот момент. Разве вы не были слегка безумны? Вы наверняка думали, глядя на чудесное устройство связи: не может быть такого, чтобы это могло быть у меня. Люди, которым можно позвонить в любую минуту, где бы они не находились, - это же в другом мире, у них белые, как снег, зубы, их ботинки шьют из кожи, снятой с чертей, у них не бывает диабета, похмелья и безденежья. В 1999 году один мой знакомый, которому сотовый выдали на службе, вышел на Тверскую с ошалевшим видом, он поминутно вытаскивал квадратную коробочку с кнопками и синим экраном и подносил ее с деловито-лукавым видом к уху. Через десять минут его принял проходящий мимо милицейский патруль: на сотовые тогда требовались разрешения, да и сам он был среднеазиатской, что ли, прописки. Вытаскивали его из ОВД три часа всем начальством.
Представьте: у вас есть то, чего быть не может по определению. Скажите, чего бы вы хотели? Не стесняйтесь материального мира, все-таки Божьим попущением он существует? Давайте я облегчу вам признание, скажу, чего бы хотел я: старый беленый двухэтажный дом под Звенигородом, на берегу Москва-реки, с шумящими деревьями вокруг, с плетеными стульями и осами, с тяжелыми воротами и глубокими дорожками в снегу зимой, с тяжелой летней духотой в забитых старьем комнатах и соломенным полем вокруг. Вот чего хочу я, и чего у меня не будет, увы, а будет лишь сосновый гроб да дерево рядом. Так вот, скажу вам: и на вас найдется своя мечта, и на них, которые без самоназвания, она находится. Но безумно в устройстве мира то, что недостижимые мечты могут сбываться. Вы мечтали, скажем, о систематизации пространства вокруг себя. О том, что именно вы, с умом и талантом, сможете сделать так, чтобы все это серое, тупое и агрессивное вокруг было отделено от вас и вашего дела невидимым барьером, чтобы в вашей власти было менять ландшафт, давать людям новые невиданные свободы, печатать книги, строить поселки, вынимать из земли блестящие камни и запускать своей волей огромные прокатные станы, столь большие, что невозможно ощущать их неживыми, как невозможно ощущать неживым холм или реку. А это возможно. При удаче, тяжелой работе и определенном складе ума - оно появляется. Это называется бизнес.
Бизнес в России, а особенно - крупный бизнес не успел и не мог успеть за 20 лет своего существования стать естественной частью бытия. Мы напрасно прикидываемся старым народом с вековой историей - именно отношение к бизнесу как к занятию предательски выдает в нас советских людей, которым заповедано было предпринимательство как дело стыдное. Английский завет стричь газон двести лет здесь как никогда уместен и безнадежен: у внучат Октября прадед-купец всегда понарошку. Не было его, не было и капиталистов иначе как у Кукрыниксов, не было никакой наследуемой фабрики в Пскове или доходного дома в Питере. Сказки это все. А значит, безумной будет и идея заделаться создателем Национального клирингового центра или ООО «Китеж-Ресурс».
Легко ли быть бизнесменом? Не знаю, не пробовал. Но, глядя на тех, кто пробовал, - это страшно донельзя.
Когда- нибудь, и, наверное, довольно скоро, это станет общепризнанной нормой. Но что делать сегодня? Быть бизнесменом в России -ни в какой степени не норма. Мир, который они знали, остался почти таким же, как был - сталинские дома, хрущевские пятиэтажки, маленковские железнодорожные станции, брежневский асфальт с выбоинами, советский гимн, пшеничная водка и русская бедность, вековая бедность и тысячелетнее терпение. Глуп тот, кто думает, что русские бизнесмены - это не те же советские люди: они видят себя и мир теми же глазами. А теперь совместите с этим этаж в бизнес-центре, азарт переговоров, квартиру в Париже, не огромные, но имеющиеся счета в Швейцарии, мягкую кожу кресла в BMW и синие успокаивающие огоньки приборной панели, документы на двух языках, многочасовые перелеты из Красноярска в Гонконг через Багдад, наблюдательный совет с независимым директором из Англии, дом не на Рублевке, а на Новой Риге, зато такой, какой хотелось. То, что раньше было кадром в фильме Рижской киностудии, осталось кадром в кино, которое показывают в голове. Известно, кому показывают кино в голове и какие у них там порядочки в палате.