Страница 29 из 33
И пламя Божией любви действительно прикоснется к сердцу.
Стяжать молитву Именем Иисуса — значит стяжать вечность. В самые тяжкие минуты разложения нашего физического организма — молитва “Иисусе Христе” становится одеянием души; когда деятельность мозга нашего прекратится и все прочие молитвы станут трудны для памяти и произношения, тогда ставший нам интимно–ведомым исходящий от Имени свет боговедения пребудет неотъемлемым от духа нашего. После того, как мы видели кончину отцов наших, умерших в молитве, крепка наша надежда, что мир небесный, превосходящий всякий ум, навеки обымет и нас. “Иисусе, спаси меня… Иисусе Христе, помилуй, спаси… Иисусе, спаси меня… Иисусе Боже мой”.
Торжество — тихое, святое — знать Бога любви — пробуждает в душе глубокое соболезнование всему человечеству. Сей всечеловек — есть моя природа, мое тело, моя жизнь и любовь. Я не могу совлечься моей “природы”, оторваться от моего “тела”, постоянно разорванного враждой одних “клеток” против других, составляющих единый по существу организм. Сие великое тело “все–человека” непрестанно находится в состоянии болезненного разрыва его частей, нам неподвластных. Болезнь представляется неизлечимою. И это есть наш удел в плане земли. Плачет душа до изнеможения в молитве, но спасение придет не иначе, как если сами люди в своей свободе возжелают сего. “Любите врагов ваших” — вот в чем и исцеление исторической жизни, и спасение для вечности. Познавший силу любви к врагам познал Господа Иисуса, распявшегося за врагов; предвосхитил таковой и воскресение свое, и Царство Христа Победителя, (см.: Ио. 17: 21–23; 11: 51–52; Еф. 2: 14–17; 1 Кор. 3: 22 и др.).
“Господи Вседержителю, Христе Иисусе, помилуй нас и мир Твой”.
В мире человеческого духовного бытия только христианство дарует опыт и нетварного Света Божества, и кромешной тьмы ада. Подобная полнота познания дается исключительно чрез Христа–Бога и Духа Святого. В истории аскетического действия наших отцов мы видим, что им бывало дано бытийно созерцать преисподний мрак. И сие в такой мере, что эти люди исключительного мужества десятилетиями рыдали в молитвах своих. Но кто может поведать об этом? От лишенных живого опыта скрывается сия тайна, скрывается до времени всеобщего последнего Суда (ср.: Мф. 25: 31 и далее).
“Господи, Иисусе Христе, спаси нас”.
Велик дар — созерцать вечность в неприступном Свете Божества. Испытавшие сие блаженство не стремятся к стяжанию временных ценностей. Благодать этой силы не пребывает неотступно с человеком, и Свет умаляется в душе. Лишение ТАКОГО Бога вызывает страдание всего нашего существа, — но подобные оставления необходимы всем и каждому, чтобы не почил никто на лаврах, но продолжил свое следование за Господом, восходящим на Голгофу, высочайшую из всех гор в плане духа. Как бы ни была беспомощна подобная попытка, она все же перерождает человека, сообщая ему новую силу для восприятия подобия Христу.
“Иисусе, Спасе наш, спаси меня грешного”.
Когда молимся в тихом и уединенном месте, тогда нередко всякие ненужные мысли назойливо собираются вокруг ума, отрывая его внимание от сердца. Молитва кажется бесплодною, потому что ум не участвует в призывании Имени Иисуса, и только уста механически повторяют слова. Когда же кончается молитва, то обычно помыслы удаляются, оставляя нас в покое. В этом нудном явлении есть, однако, смысл: призыванием Имени Божия мы приводим в движение все тайное, скрывающееся внутри нас; молитва уподобляется снопу лучей света, брошенному на темное место нашей внутренней жизни, и открывает нам, какие страсти или привязанности гнездятся внутри нас. В таких случаях надо усиленно произносить Святое Имя, чтобы покаянное чувство возрастало в душе.
“Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного”.
Наш дух, нетленный по замыслу Божию о нас, томится в тюремной камере страстей греховных. Чем глубже боль наша от сознания нашей далекости от Бога в силу греха, тем напряженнее порыв нашей души к Богу, и она молится с великой тоской, со многим плачем, ища единения с Ним. И Он не презирает сокрушенного сердца и приходит к нам; и “глубокое” сердце человека осознает свое родство с Ним, “ощутимо” присутствующим и действующим внутри нас. Из этого видно, что и тело наше, свойственным ему образом, воспринимает дыхание Бога Живого: “Иисусе, Сыне Бога Живого, помилуй нас”.
Наследие, оставленное нам отцами: их учение и повествования о дарах Божиих — включают также и указания путей к боговидению, т. е. той борьбы, которую вели они во внутреннем мире своем с живущим в каждом из нас “законом греха” (Рим. 7: 23), этим трагическим последствием первого великого падения человека. Всякий, вступивший на поприще многогранной битвы за стяжание святой вечности, встретится, между прочим, с необходимостью противостоять разлагающему влиянию окружающего нас мира, отталкивающегося от молитвы; наилучший щит при этом опять‑таки: “Господи, Иисусе Христе, помилуй нас и мир Твой”.
Имя Иисуса Христа для верующего подобно высокой крепостной стене. Нелегко врагу проникнуть чрез тяжелые железные врата внутрь обманом, если внимание наше не рассеивается на внешние предметы. Молитва Его Именем дает душе силу не только противостоять вредным влияниям извне, но и больше того: возможность влиять на среду, в которой живем: как бы исходить из внутренней глубины сердца и общаться с братьями в любви и мире. Умножающийся мир и любовь, заповеданная Богом, — становятся источником горячей молитвы за весь мир. Дух Христа выводит нас на просторы любви, обнимающей всю тварь. В таком состоянии душа с великим чувством молится: “Господи, Иисусе Христе, Спасителю наш, помилуй нас и мир Твой”.
Бог никогда не насилует волю человека; но и Его невозможно силою заставить сделать что бы то ни было. В молитве нашей мы стремимся предстать в единстве и целостности нашего существа; прежде всего в соединении ума с сердцем. Чтобы достигнуть сего блаженного соединения двух наиглавнейших сил нашей личности — мы не прибегаем ни к каким искусственным средствам (психотехнике); в начале мы приучаем ум вниманием стоять в молитве, как нас учат отцы; т. е. внимательно произносить Имя Иисуса Христа и прочие слова молитвы. Сосредоточенное призывание Имени Божия с повседневным усилием жить согласно заповедям Евангелия приводят к тому, что и ум, и сердце естественно сливаются в едином действии.
В подвиге нашем мы никогда не должны спешить. Необходимо отбросить идею: сделать максимум в минимальный срок. Опыт веков показал, что достигнутое путем психотехники соединение не удерживается надолго; и что важнее — не соединяет дух наш с Духом Бога Живого. Пред нами стоит вопрос вечного спасения в глубоком смысле. Для этого все наше естество должно переродиться: из плотского сделаться духовным. И когда Господь находит нас способными воспринять Его благодать, тогда не медлит Он придти в ответ на наше смиренное призывание. Его пришествие иногда бывает настолько всепоглощающим, что и сердце, и ум всецело заняты только Им; сей видимый мир уступает место реальности иного порядка, высшего. Ум перестает мыслить дискурсивно: он весь становится вниманием. Сердце же приходит в трудноописуемое состояние: оно полно страха, но благоговейного, животворящего. Дыхание при этом бывает сдержанным: Бог зрится и внутри, и вне. Он все наполняет, и весь человек: дух–ум, сердце–чувство, и даже тело слитно живут только Богом.
“Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас и мир Твой”.