Сочинения

 19. Ревнитель его добродетели, дивный Евсевий старался изнурять тело своё многими трудами. Нося постоянно сто двадцать фунтов железа, он наложил на себя еще пятьдесят, принадлежавших дивному Агапиту, и к этому присоединил еще восемьдесят фунтов, оставшихся после великого Маркиана. Местом молитвы и жизни для него было одно высохшее озеро, и он проводил такую жизнь три года. Я упомянул об этом, с тем чтобы показать, каких других мужей, великих своими добродетелями, вырастил Маркиан.

 20. Любомудрие его пошло на пользу и дивному Василию, который спустя много времени возле Селевковила (это был город в Сирии) устроил иноческую обитель и который прославился многими видами добродетели, преимущественно своей боголюбезной любовью и божественной добродетелью страннолюбия. Сколь многих делателей этот Василий представил Богу, говоря словами Апостола, неукоризненных, верно преподающих слово истины (2 Тим. 2,15), трудно и перечислить.

 21. В настоящее время я, чтобы не сделать слишком пространным своего повествования, умолчу о других, а упомяну только об одном из них. Был некий его ученик, по имени Савин, который изнурял тело бесчисленными трудами. Он не употреблял ни хлеба, ни других снедей, но пищей ему служила только мука, смоченная водой. Её он смешивал обычно один раз на целый месяц, чтобы она, заплесневев, издавала неприятный запах. Таким видом пищи он хотел ослабить похотения плоти, а неприятным запахом уничтожить наслаждение, получаемое от еды. Живя сам по себе таким образом, он, если кто приходил к нему из знакомых, просто принимал в пищу то, что было под рукой.

 22. От Бога же он получил такую благодать, что, прослышав про неё, к нему из Антиохии пришла одна женщина знатного рода и весьма богатая, и попросила его помочь её дочери, мучимой злым духом. Она сказала: «Видела я во сне кого–то, кто повелел мне прийти сюда, чтобы молитвами настоятеля обители сей обрести спасение моей дочери». Когда же тот, кто передавал ответы настоятеля, сказал, что он не имеет обыкновения разговаривать с женщинами, она со слезами и рыданьями стала усиленно умолять и настаивать. Тогда настоятель вышел, но женщина, увидев его, сказала, что это — не он, и попросила, чтобы ей показали другого, красноватого, с сыпью на щеках. С трудом догадались, кого она ищет (ибо Савин был третий, а не первый в обители), попросили его и привели к женщине; и как только она узнала лицо Савина, злой дух, возопив, покинул девицу.

 23. Таковы были дела учеников великого Маркиана! Такие вот растения насадил повсюду сей дивный садовник! А я опять, оканчивая и это повествование, молю всех о молитвенной помощи мне в моём начинании.

IV. ЕВСЕВИЙ

 1. В прежних повествованиях мы уже показали, какие плоды — полные и зрелые, приятные для садовника, а также любезные и вожделенные для благомыслящих людей — принесла Богу бесплодная пустыня. Но дабы никто не подумал, что добродетель ограничивается каким–нибудь одним местом и что одна только пустыня способна приводить к такой добродетели, мы в своём рассказе переходим теперь к местам населённым и покажем, что и они нисколько не препятствуют стяжанию любомудрия.

 2. Есть высокая гора, лежащая к востоку от Антиохии и к западу от Верии; верхней своей частью она напоминает конус, а по высоте своей превышает все окружающие её горы, так что от этой высоты она и получила своё название. Ибо окрестные жители обыкновенно называют её Корифой. На самой вершине её издревле было святилище бесов, очень уважаемое окрестными жителями. На южной стороне расстилается изогнутая равнина, окруженная с обеих сторон не очень высокими холмами, которые проходящим и проезжающим с юга на север затрудняют предлежащий им путь. В этой равнине рассеяны малые и большие селения, окруженные со всех сторон горами. При самой подошве высокой горы есть весьма обширное и многолюдное селение, которое местные жители на своём наречии именуют Теледой. На одной части вершины той же горы есть лесистый холм, не очень крутой, а несколько покатый, обращенный к этому селению и открытый южному ветру. Здесь и устроил себе жилище любомудрия некто Аммиан — муж, славный многими добродетелями, но особенно превосходивший других кротостью. Вот этому доказательство. Хотя у него было чему научить не только собственных учеников, но и вдвое больше, однако он часто ходил к великому Евсевию, умоляя его принять участие и быть наставником и учителем в основанной им школе подвижничества.

 3. А Евсевий обитал на расстоянии двадцати пяти стадий от него и жил в хижине очень тесной и не имеющей окон. Наставил его в такой добродетели Мариан, его дядя, верный служитель Божий. Этого достаточно сказать о нём, поскольку Господь таким именем почтил и великого Моисея. Сей Мариан, вкусив Божественной любви, не хотел один наслаждаться благами её, но и многих других сделал соучастниками себе; привлёк он к себе также великого Евсевия и его брата — брата не только по рождению, но и по образу жизни. Ибо Мариан считал неблагоразумным привлекать к добродетели посторонних ему людей, а сродников оставлять без внимания. Поместив обоих племянников в тесной хижине, он стал учить их евангельскому образу жизни. Но случившаяся с братом Евсевия болезнь пресекла для него этот путь, и он, прожив несколько дней после того, как вышел оттуда, окончил жизнь.

 4. Великий же Евсевий пробыл здесь в течение всей жизни дяди, ни с кем не разговаривая и не видя света, но пребывая постоянно в добровольном заточении. И после смерти дяди он был доволен такой жизнью до тех пор, пока дивный Аммиан не убедил его долгими уговорами и следующими речами: «Скажи мне, мой дорогой, кому, как ты думаешь, приятно, что ты избрал такую трудную и суровую жизнь?» И когда Евсевий, как должно было, ответил, что Богу — Законоположнику и Учителю добродетели, то Аммиан сказал: «А поскольку ты любишь Его, я покажу тебе путь, шествуя которым ты возгоришься еще большею любовью и усерднее будешь служить Тому, Кого любишь. Ибо кто всё попечение обращает на самого себя, тот, я думаю, не избегнет укоризны в себялюбии. Закон Божественный повелевает любить ближнего как самого себя. А дело и долг любви — приобщать многих к своему богатству. Божественный Павел назвал любовь «исполнением закона» (Рим. 13,10), и далее он говорит, что «закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя» (Гал.5,14). И Господь во святом Евангелии повелел Петру, обещавшемуся любить Его более других, пасти Его овец (Ин. 21,15–17), и, укоряя не делавших этого, через пророка вопиет: «горе пастыри, еда пасут пастыри самих себе! Не овец ли пасут пастыри?» (Иез.34,2). Поэтому Он повелел и великому Илие, проводящему такую жизнь, обращаться среди нечестивых (3 Пар. 18). И другого Илию, святого Иоанна, жившего в пустыне, Он послал на берега Иордана, повелев проповедовать и крестить там. Итак, поскольку ты горячо любишь сотворившего и спасшего тебя Бога, то приведи к этой любви и многих других. Это будет весьма приятно Господу всяческих. Он и Иезекииля назвал «стражем» (Иез.3,17) и повелел Себя призывать во свидетели пред грешниками. Ионе приказал идти в Ниневию (Иона,1), и когда он не захотел, послал против воли». Такими и подобными словами убедив божественного мужа, Аммиан, с его согласия, прокопал вход в добровольную тюрьму Евсевия, вывел и отвёл его к собратиям и поручил ему попечение о них.

 5. И не знаю, чему мне удивляться более — кротости ли одного или послушанию другого? Ибо Аммиан избегал власти и хотел лучше быть послушником, чем начальствовать, увидев опасность руководительства. А великий Евсевий, хотя на протяжении долгого времени избегал общения с людьми, тем не менее послушался убеждений Аммиана. Уловленный сетями любви, он принял на себя попечение о стаде Христовом и управлял хором подвижников, не нуждаясь для наставления их в обильных речах. Потому что ему было достаточно только показаться, чтобы и самого ленивого побудить к усердному шествию по пути добродетели. Видевшие его говорят, что он постоянно имел лик серьёзный, которого довольно было для того, чтобы возбудить страх в смотревших на него. Сам он принимал пищу через три и четыре дня, а живущим с ним инокам велел принимать через день. Он увещевал их постоянно беседовать с Богом и не оставлять никакого времени свободным от этого занятия: то совершать общие определённые службы, то, в промежуток между ними, поодиночке, под тенью какого–либо дерева, или на какой–нибудь скале, и вообще всюду, где каждый вкушал безмолвие, стоя или лежа на земле, молиться Господу и искать спасения. Таким образом он каждую часть тела приучал к добродетели, так чтобы они делали только то, что повелевает духовное разумение.