Посредник

— Каким образом вы добьетесь согласия на подмену оружия у гвардии? — осведомился Мойр.

— Проблеме безопасности в Саудовской Аравии придается первостепенное значение. Именно поэтому распорядок то и дело меняется. Любой приказ, если он исходит из соответствующей инстанции, подлежит выполнению. Мне удалось раздобыть (как именно, неважно) чистый бланк с подписью министра внутренних дел. Снабжением боеприпасами заведует генерал-майор аль-Шахри, из Египта. Он подменит патроны бракованными. В будущем нефть будет поставляться в Египет по максимально низким ценам.

А как быт ь с регулярной армией? — спросил Залкинд, — Ведь она насчитывает до пятидесяти тысяч.

— Это верно, однако не все части расквартированы в столице. Местные подразделения должны вернуться в Эр-Рияд с маневров за день до репетиции. Все армейские транспортные средства обслуживаются палестинцами. Последние составляют основной костяк иностранного военного персонала, необходимого саудовцам для обеспечения технической части. Палестинцы выведут из строя все машины, вынудив тем самым девятитысячный корпус к полному бездействию в пустыне, за сотню миль от столицы.

— А что они сами от этого выиграют? — задал вопрос Кобб.

Возможность получить гражданство. Несмотря на то что техническая инфраструктура саудовской армии держится в основном на повсеместно занятых в ней палестинцах (а их в стране чуть ли не четверть миллиона), в праве на гражданство им отказано. Даже несмотря на безупречную службу. При новом политическом укладе для полной натурализации достаточно будет прожить в стране полгода. Такая гарантия способна привлечь на новообретенную родину к югу от Нафуда массы палестинцев из Ливана, сектора Газы и с Западного берега Иордана. Это приведет наконец к установлению прочного мира на Ближнем Востоке.

— Чт о произойдет после побоища?

Сайрус Миллер не располагал временем для подыскивания эвфемизмов.

— Не успеет стихнуть стрельба, как здание охватит огонь, — хладнокровно пояснил полковник Истерхаус, — Все уже предусмотрено. Пламя уничтожит все без остатка, включая трупы. Камеры будут передавать изображение до последнего момента, пока не расплавятся. Затем на экране появится имам.

— И что же он скажет? спросил Мойр.

— Слова у него найдутся. Речь имама устрашит и Запад, и весь Ближний Восток. В отличие от Хомейни говорит он страстно, самозабвенно. Призывы его способны воспламенить любую толпу. Имам свято верит, что призван донести веления Аллаха до всех мусульман.

Миллер понимающе кивнул. Кто-кто, а он-то хорошо знал, что значит быть оракулом Божьим.

— Имам посулит стереть с лица земли всех суннитов-ортодоксов, стоящих у власти в соседних странах. Пообещает пустить ежедневный доход в 450 миллионов долларов исключительно на цели священной войны. Пригрозит, в случае сопротивления, взорвать Газские нефтяные вышки. Во всех без исключения арабских государствах — будь то эмираты, султанаты или республики — от Омана на юге до границы с Турцией на севере — начнется паника. Угрозы имама заставят правителей обратиться за помощью к Западу. В первую очередь к Америке.

— А где будет тот саудовский принц, который сочувствует Западу? — спросил Кобб. — Вдруг его постигнет неудача?

— Не постигнет, — твердо сказал полковник. — Армейские части, не сумевшие предотвратить кровопролитие, немедленно встанут на его сторону. Палестинцы об этом позаботятся.

По дороге на стадион принц Халиди-ибн-Судайри сделает остановку у меня. Без сомнения, не откажется выпить: к спиртному он неравнодушен. В бокал будет подмешан наркотик. Мои прислужники-йеменцы посадят его на три дня под замок. На видеопленку будет записано обращение принца к народу — как законного преемника убитого дядюшки. Америке принц направит просьбу содействовать восстановлению его династических прав. Обратите внимание, джентльмены! Соединенные Штаты вмешаются вовсе не ради поддержки антиконституционного переворота, а чтобы укрепить власть законного монарха и обеспечить правопорядок. Такие действия единодушно одобрит весь арабский мир.

Затем, из соображений безопасности, принц будет переведен в американское посольство. Это неминуемо вовлечет Америку в конфликт, так как посольству придется отражать натиск разъяренных шиитских толп, требующих выдачи принца. И все же религиозная полиция, армия и народ не смогут разделаться с шиитскими узурпаторами немедленно. Их уничтожат, всех до единого, только после того, как по воздуху прибудут первые американские подразделения.

— Что мы получим в итоге, полковник? — значительно спросил Миллер. — Нефть для Америки?

— Мы получим все, что захотим, уважаемые джентльмены. Палестинцы обретут родину, египтяне смогут наконец себя прокормить. Американцы, взяв под контроль нефтяные запасы Саудовской Аравии и Кувейта, назначат мировые цены к выгоде всего человечества. Принц станет новым королем, а я — правой рукой этого жалкого пропойцы. Одним только саудидам снова придется вернуться к своим козам.

Урок этот накрепко запомнится всем арабским государствам, где правят сунниты. Чтобы предотвратить новую смертельно опасную вылазку отчаявшихся шиитов, гражданские правительства обязаны будут наложить на исламский фундаментализм запрет и постараются вырвать его с корнем. Через пять лет ничем не омраченный полумесяц символом покоя и благоденствия воссияет над всем мусульманским миром, от Каспийского моря до Бенгальского залива.

Члены группы «Аламо» подавленно молчали. Двое из них ставили целью направить реки саудовской нефти в Америку — и ничего больше. Трое остальных решились идти напролом, вообще не задумываясь о последствиях. Только что их ознакомили с планом перекройки мира. Мойр и Кобб испытывали настоящий ужас. Им вдруг пришло в голову, что полковник Истерхаус — маньяк. Опасный маньяк, упоенный собой и потерявший всякое чувство реальности. А они вместе с ним — ринулись на санках с крутой горы вниз: ни выскочить, ни замедлить скольжение уже нельзя…

Сайрус Миллер пригласил Истерхауса пообедать вместе с ним в примыкающей к кабинету столовой.

— Итак, полковник! Значит, проблем нет? — спросил он, жестом приглашая гостя отведать свежих персиков из собственной теплицы. — В самом деле нет?

— Может возникнуть одно затруднение, сэр, — осторожно признался полковник, — до решающего момента остается сто сорок дней. Устранить небольшую течь еще не поздно. Иначе корабль пойдет ко дну. Есть один молодой человек, бывший банковский служащий… Он теперь живет в Лондоне. Зовут его Ланг. Неплохо, если бы с ним кто-нибудь потолковал по душам.

— Что ж, расскажите мне о мистере Ланге, — подбодрил полковника Миллер. — Расскажите.

Путь от Ольденбурга до Гронингена занял два с половиной часа. Гронинген ныне административный центр провинции с тем же названием — стоит на пересечении каналов в Северных Нидерландах со времен средневековья. В самом сердце его находится Старый Город, окруженный со всех сторон глубоким рвом. В старину жители укрывались там от опасности, поднимая за собой все четырнадцать мостов.

По мудрому решению муниципалитета Старый Город избавили от нашествия промышленности, запретили в нем строительство из железобетона и прочих новомодных материалов. Территория, занимающая половину квадратной мили, любовно отреставрирована и благоустроена, пешеходные аллеи вымощены булыжником. Следуя указаниям Куинна, Саманта подъехала к отелю «Де Долен» на Гроте-Маркт. Здесь они сняли номер.

Современных зданий в Старом Городе немного. Одно из них — пятиэтажный кирпичный корпус на Раде-Маркт. В нем помещается полицейское управление.

— У тебя есть здесь знакомые? — спросила Саманта у входа.

— Был один. Наверное, уже на пенсии. Но, может быть, еще служит.

Куинн не ошибся. Молодой белобрысый дежурный подтвердил, что инспектор де Гроот возглавляет теперь Gemeente Politie{Муниципальная полиция (голл.).}. А кто его спрашивает?

Из трубки донесся радостный возглас. Дежурный расплылся в улыбке.