Посредник

Морин сдержал слово. Наутро он позвонил в отель. Однако голос его звучал отчужденно. Казалось, его предостерегли от излишней доверчивости.

— Вернер Рихард Бернхардт, — заученно проговорил Мориц, словно читал по бумажке. Возраст — 48 лег, служил наемником в Конго. Сейчас находится в Германии. Состоит на службе в личном штате Хорста Ленцлингера, торговца оружием.

— Благодарю вас. Где мне найти герра Ленцлингера?

— Это не так просто. Контора у него в Бремене, а живет он вблизи Ольденбурга, в графстве Аммерланд. Как и я, ведет замкнутый образ жизни. Но на этом сходство между нами кончается. Будьте осторожны с Ленцлингером, repp Куинн. По моим сведениям, несмотря на внешнюю респектабельность, это настоящий разбойник.

Куинн записал оба адреса.

— Еще раз большое спасибо.

Возникла неловкая пауза.

— И последнее… Заранее прошу простить. Уведомление из полиции. Просьба покинуть город. Пожалуйста, в Дортмунд больше не возвращайтесь… Это все.

Слухи об участии Куинна в расправе над сыном президента дошли и сюда. Скоро многие двери перед ним захлопнутся…

— Ну как, есть настроение подержаться за руль? — спросил Куинн у Саманты по выходе из отеля.

— Еще бы! Куда направимся?

— В Бремен.

Саманта заглянула в каргу.

— Это на полпути, если ехать обратно к Гамбургу.

— Точнее, надо проехать две трети. Свернем на автостраду Е37 по направлению к Оснабрюку и сориентируемся по указателям. Хочется прокатиться с ветерком.

Тем же вечером полковник Роберт Истерхаус вылетел из Джидды в Лондон. Там он сделал пересадку и прямым рейсом направился в Хьюстон. За время перелета через Атлантику полковник перелистал целую кипу американских газет и журналов.

Внимание его привлекли три статьи, сходные по содержанию. До президентских выборов в ноябре 1992 года оставался ровно год. В обычной ситуации перед республиканской партией проблема выбора не стояла бы. Президент Кормак мог рассчитывать на переизбрание, не опасаясь соперников.

Однако события последних шести недель, напоминали авторы, были из ряда вон выходящими. Читатели, впрочем, в напоминании не нуждались. Далее в статье подробно расписывались последствия недавней тяжелой утраты. Приводились случаи провалов памяти у президента, перечислялись все изменения в календаре встреч. Подчеркивалось, что после похорон сына президент почти не появлялся на публике. «Человек-невидимка» — так называл его один из обозревателей.

Все авторы делали сходный вывод. Не разумнее было бы, по их мнению, заблаговременно уступить место в проведении предвыборной кампании вице-президенту Оделлу?

В конце концов, указывал «Тайм», исходный пункт президентской программы в области внешней политики, экономики и обороны страны уже перечеркнут. О том, чтобы сократить военный бюджет на сто миллиардов долларов, как это предусматривал договор с Советским Союзом о паритете вооружений, нечего было и думать.

«Пустой номер» — так оценивал «Ньюсуик» перспективы ратификации договора сенатом по окончании рождественских каникул.

Истерхаус прибыл в Хьюстон около полуночи, пробыв в воздухе двенадцать часов. Заголовки на газетных стендах в аэропорту откровенно провозглашали: Майкл Оделл будет первым президентом — уроженцем Техаса со времен Линдона Джонсона!

Совещание группы «Аламо» предполагалось провести за два дня, в здании «Пан-Глобал». Принадлежащий компании лимузин доставил Истерхауса в отель «Ремингтон», где для него был заказан роскошный номер. Перед сном он поймал по радио выпуск новостей. Там обсуждался тот же самый вопрос о президентстве.

О существовании плана «Тревис» полковник не подозревал. В известность его не поставили, да это было и незачем. Он и без того отлично понимал, что смена высшей исполнительной власти устранит последнее препятствие на пути к осуществлению его собственных чаяний. Новый президент без малейшего колебания направит на Ближний Восток американские силы быстрого развертывания и установит свой контроль над нефтяными вышками в Саудовской Аравии — прежде всего над Газским месторождением.

Случайное совпадение, подумал полковник, засыпая. Но как нельзя более уместное.

Медная табличка рядом с отделанной тиковыми панелями дверью оповещала: «Экспедиционное агентство ТОР». Перестроенное здание — на тупиковой улочке Бремена близ портовых доков было когда-то громадным складским помещением. Истинный характер бизнеса, которым занимался Ленцлингер, маскировался вывеской авиатранспортной компании. На устланных коврами лестницах, по которым Куинн поднялся на четвертый этаж, дизельным топливом н не пахло.

Вход был снабжен переговорным устройством, коридор просматривался через телекамеру. Переоборудование склада, судя по всему, обошлось недешево.

Габариты секретарши вполне отвечали рекламируемому профилю учреждения. Любой грузовик, имейся он в распоряжении босса, завелся бы от легкого движения ее ноги.

— Ja, bitte{Слушаю вас (нем.).}, — прокурорским тоном обратилась секретарша к Куинну.

— Я хотел бы поговорить с герром Ленцлннгером.

Секретарша спросила у Куинна имя и скрылась в святилище, плотно притворив за собой дверь. Куинну показалось, что вставленное в перегородку зеркало позволяет наблюдать за приемной из кабинета. Секретарша вернулась через полминуты.

— По какому делу вы пришли, repp Куинн?

— Мне хотелось бы увидеться с одним из служащих герра Ленцлингера. неким Вернером Бернхардтом.

Секретарша вновь исчезла со сцены. На этот раз она отсутствовала дольше. По возвращении вид ее свидетельствовал о готовности намертво держать оборону.

— К сожалению, герра Ленцлингера сейчас нет, — заявила она безапелляционным тоном.

— Хорошо, я подожду.

Секретарша бросила на него взгляд комендантши концлагеря, сожалеющей о былых временах. Она резко повернулась и третий раз скрылась за дверью. Потом появилась снова и, усевшись за рабочий стол, принялась строчить на машинке с удвоенной яростью.

Из второй двери в приемную вышел человек. Его вполне можно было принять за водителя грузовика. Огромный рост, квадратные плечи — прямо-таки ходячий рефрижератор. Светло-серый костюм, короткая стрижка, запах дорогого одеколона. Но за внешним лоском легко распознавался головорез.

— Герр Куинн, — веско произнес он. Герр Ленцлингер не располагает временем и не может принять вас.

— Не может сейчас? — уточнил Куинн.

— Ни сейчас, ни позже, герр Куинн. Просьба удалиться.

Делать было нечего: интервью отменялось. Куинн вышел на улицу. Саманта ждала его в машине за углом.

— В конторе его не застать. Придется ловить дома. Едем в Ольденбург!

Еще один старинный торговый город — речной порт на канале Хунте-Эмс. некогда родовое владение графов Ольденбургских. В центре сохранились остатки городской стены, крепостной ров.

Куинн остановил свой выбор на немноголюдной гостинице «Граф фон Ольденбург», с обнесенным каменной стеной двориком, на улице Святого Духа.

Он успел заскочить до закрытия в скобяную лавку и в магазин для туристов. В киоске купил самую подробную карту окрестностей города. После обеда, к немалому удивлению Саманты, Куинн битый час провел за вязанием узлов, через каждые двадцать дюймов, на длинной веревке, к концу которой прикрепил «кошку» с тремя зубцами.

— Куда это ты собрался влезать? поинтересовалась Саманта.

— По-видимому, на дерево, — уклончиво ответил Куинн. На рассвете Саманта еще спала, когда он тихо притворил за собой дверь номера.

В имении Ленцлингера Куинн оказался спустя час. Оно располагалось к западу от города, недалеко от большого озера Бад-Цвишенан, между деревушками Портслоге и Йанстрат. До границы с Голландией через реку Эмс отсюда было не более шестидесяти миль.

Местность представляла собой плоскую равнину, пересеченную вдоль и поперек множеством рек и каналов. Летом эта благодатная низменность на подступах к Северному морю тонет в зелени буков, дубов, сосен и лиственниц. Владения Ленцлингера простирались на пять акров: бывший замок был окружен парком, обнесенным каменной стеной.