Страница 2 из 4
— О чем это он? — тихо спросил Никиту слегка растерявшийся от обилия новых имен и восклицательных знаков Мясоедов.
— На экран посмотри, — так же шепотом подсказал Сыромятин.
Приходько, наконец, перестал щелкать клавишами.
— А теперь официальная легенда. Прошу-с! — торжественно объявил он.
По боковым граням огромного информкуба, эффектно зависшего без всякой опоры над столом посреди кабинета благодаря новомодному гравитатору, поползли картинки мирной жизни какого-то древнерусского городка. Севка вопросительно поднял бровь, но Никита покачал головой и жестом показал на центральную грань, где одновременно с портретом девушки появился текст из исторической энциклопедии, озвучиваемой диктором:
— По легенде, — бестрепетно продолжал диктор, — почти десять лет спустя после полоцкой резни Рогнеда решилась отомстить и убить мужа, в то время уже ставшего великим князем киевским после расправы с Ярополком.
— Долго же она ждала, — на этот раз не удержался Сыромятин.
— Какая там месть! Из ревности, стопроцентно, — уверенно сказал Мясоедов, вспомнив издевательское объявление на вывеске брачного агентства. — У Владимира, кроме нее, было еще восемьсот жен!
— Жен было всего шесть, — в разговор, прервав объяснения диктора, вмешался Богодан. — Или восемь, по-разному в разных реальностях. Остальные известны как наложницы, что тоже, конечно, неплохо, — мечтательно добавил он, пригладив редкие волосенки на лысине, и снова врубил текст.
— Попытка мужеубийства завершилась неудачей. Владимир успел проснуться и взял в руки меч, чтобы убить преступницу, однако на крик прибежал их старший сын Изяслав и также с мечом встал на защиту матери. Владимир пожалел сына, и сослал его с матерью в город в верховьях реки Свислочь, названный впоследствии Изяславль. Изяслава он поставил позднее и князем полоцким.
— Ну, что скажете? — поинтересовался Приходько, когда диктор, наконец, замолчал.
— Ерунда какая-то, — честно сказал Сыромятин. — Совершенно непонятно, как Владимиру удалось так легко захватить Полоцк, если тамошний князь был настолько сильным и влиятельным.
— Ну, с ним же пришли варяги, наемники, — неуверенно напомнил Севастьян.
— А что варяги? Ожидай Рогволод нападения, и он вполне мог отбиться, да еще и призвать на помощь Ярополка, жениха Рогнеды.
— Ну, может, эффект неожиданности, да и предательство, — Мясоедов вспомнил напавших на него во сне викингов. Как они попали в город?
— Вот-вот, — одобрительно покивал Богодан. — Предательство. Осталось только выяснить, как Владимиру удалось напасть так внезапно — словно он только и ожидал отказа и оскорблений и был готов к насмешкам Рогнеды, давшим повод к началу войны. И кто же, по-вашему, оказался предателем, проведшим варягов в Полоцк?
— А меня смущает другое, — добавил Жарко. — Зачем вообще Владимир женился на Рогнеде, захватив Полоцк и став фактически полновластным князем полоцким?
— Вот это вам и предстоит выяснить. Рад, что полоцкие события вызвали такой трудовой энтузиазм, — радостно потер ручками Богодан. — Итак, вас ждет очень простое задание. Слетать в Полоцк и переместить обреченных представителей древнерусской цивилизации в безопасное место.
— Ну да, — понимающе кивнул Жарко. — Все равно ведь город сгорит. И куда их?
— Так получилось, что Русь десятого века оказалась в точке совмещения с Буяном, а значит, перемещать жителей Полоцка предстоит в буянское Светлолесье, — словоохотливо объяснил Богодан. — С местными мы уже договорились. Неплохо бы сопроводить исчезновение носителей языческой культуры кое-какими символическими знамениями, чтобы вдохновить Владимира на принятие христианства. Для этого отряду патрульных придается оперативник, постоянно работающий в Светлолесье и обладающий соответствующим… ээ… имиджем….
Дверь распахнулась, и в кабинет эффектно ввалился высокий светловолосый парень. Сначала Севастьян не понял, что в нем показалось странным, потом потер глаза, не веря себе: за спиной пришельца взметнулись огромные белые крылья.
— Ангел?! — пробормотал Мясоедов.
— Сирин? — почти одновременно сказал Жарко.
— Вот именно, — приторно улыбнулся Приходько. — Селивиэль — сирин с Эллады. В настоящее время — оперативный работник, представитель Института в буянском Светлолесье. Ваша задача — проникнуть в Полоцк, предотвратить гибель жителей от рук захватчиков и переместить как можно больше участников событий на Буян. Кроме Рогнеды и Владимира, разумеется. Селивиэль берет на себя крещение Руси и после перемещения будет действовать далее по своему усмотрению. Надеюсь, вы придумаете что-то эффектное, — улыбка директора, обращенная к белокрылому оперу, стала еще слаще. — Приступайте к работе!
— Сель, — представился сирин, когда патрульные вышли из кабинета. Огромные крылья непонятным образом уменьшились и аккуратно сложились на спине. — Сейчас, ребята, мне срочно надо на Буян, я присоединюсь к вам попозже. Надеюсь, сработаемся, — и белокрылый ангел исчез в завихрении портала.
— Сработаемся, — задумчиво пробормотал Севка, созерцая упавшее на плиточный пол белое перо.
Операция «Рогнеда» сначала шла точно по плану. От оперативников в Полоцк, разумеется, отправился Севастьян. В конце концов, именно ему приснился вещий сон, что можно было приравнять к прямому приказу начальника. Да и задание казалось не слишком сложным — выбрав подходящий момент, отделить побежденных горожан во главе с княжеской семьей от торжествующих захватчиков так, чтобы в радиус действия переместителя попали только обреченные жители Полоцка, и, что называется, нажать на кнопку.
Техотдел переместил спускаемый аппарат, прикрытый пологом невидимости от глаз трудолюбивых древнебелорусских косарей, в ранний вечер за несколько часов до вторжения. Так, во всяком случае, уверяли аналитики. Экраны показали панораму широкой поляны за рекой Двиной, или как она там еще называлась в этой реальности. Мясоедов, снабженный силовой защитой, универсальным переводчиком-лингвистом, и — на всякий случай — белокурым париком и одежкой по последней варяжской моде десятого века, вышел наружу и огляделся вокруг.
На поляне жили куропатки. Сейчас, летом, серые комочки бегали по тропинкам стайками. В реке кто-то громко плескался, и Севастьян, коренной москвич, почему-то решил, что это бобры. А может и форель. Инструктор-аналитик восторженно расписывал, какие в здешних лесах водятся косули и лоси, но Севастьян не проникся — его любовь к природе не простиралась так далеко, чтобы желать свести с местной живностью тесное знакомство. Сейчас было не до пейзажных красот. Мясоедова мучили недобрые предчувствия, навеянные тяжелым сном. Хотелось, чтобы неприятное задание как можно скорее осталось позади.
За поляной у реки высился небольшой холм, похожий на курган. С одной стороны холма тянулись террасы разнотравья, за ними темнел лес. С другой, с легким скрипом крутились мельничные крылья. За рекой стоял Полоцк.
Даже по сравнению с Китежем, назвать этот деревянный поселок городом казалось большим преувеличением. В Полоцке еще не было ни привычных глазу храмов и церквей, ни роскошных боярских палат. Среди деревянных домов резко выделялись княжеские хоромы. Хотя, по сравнению с особняками большинства современных Мясоедову московских олигархов, иначе как скромненьким жилище Рогволода не выглядело, среди окружавших его хибар оно смотрелось вполне по-княжески.
Крестьянское жилье здесь сооружали из дерева, но пол в домах был ниже уровня земли. Их так и хотелось назвать полуземлянками, хотя некоторые углублялись не слишком сильно и почти целиком возвышались над поверхностью. Стены домов имели столбовую или срубную конструкцию и были снаружи обмазаны глиной. Город с трех сторон защищали деревянные стены, стоявшие на земляном валу, перед которым находился большой ров.
Со стороны реки Полоцк был практически открыт врагам. Например, варягам, пришедшим с севера на широких ладьях. Заметив выводок гусей в каком-то дворе, Севастьян машинально отметил, что в отличие от древнего Рима, Полоцк гуси спасти не смогли.