Время легенд

Свежие цветы, дорогой памятник — судя по всему, заботы о могиле стоили кому-то изрядных усилий. «Слишком много хлопот, особенно если речь идет о предателе», — подумала Джейм, обеспокоенная таким явным несоответствием. Она не могла отделаться от мысли, можно ли хоронить изменника на американском кладбище, даже если оно не является территорией США.

Джейм опустилась на колени, задумчиво рассматривая надпись на памятнике. Было очень странно видеть на могиле имя отца, зная, что его там нет. Но если не он, кто же там лежит? Кому потребовалось убедить мир в том, что Джеймс Лайнд не просто предатель, но мертвый предатель?

«Где ты, папа?» — в который уже раз гадала Джейм.

Жилище Кендрика находилось в той части Ниццы, которую называют Старым городом. Путь туда пролегал по набережной Объединенных Штатов, через маленькую живописную деревушку, отличительной особенностью которой были старинные дома, выкрашенные в пастельные тона. Цветочные, зеленные и фруктовые лавки наполняли благоуханием воздух центральной площади, окруженной пиццериями, кафе и бистро. Утром, когда Джейм отправилась к Лоренсу Кендрику, на площади Святого Франциска уже бурлил рыбный базар, и хотя его запахи были не столь изысканны, как аромат цветочных рядов, хотя он уступал колоритностью фруктовому и зеленному рынкам, острые запахи красной кефали, морского окуня, кальмаров и осьминогов, разносящиеся над площадью зычные голоса торговцев казались Джейм исполненными своеобразного очарования.

Дом Кендрика оказался меньше, чем ожидала Джейм.

Он был выкрашен в бледно-желтый цвет; создавалось впечатление, что ему не меньше двух сотен лет. Джейм постучалась в дверь, и на крыльцо вышла маленькая темноволосая женщина. На взгляд Джейм, ей было за шестьдесят. У женщины было серьезное лицо, она говорила по-английски с сильным акцентом.

— Я Соланж Кендрик, жена Лоренса, — представилась она, узнав, что привело Джейм в ее дом и проводив гостью в изящно обставленную комнату. — К сожалению, мадемуазель, вам не удастся встретиться с моим мужем.

Джейм бросила на нее удивленный взгляд.

— Могу я узнать почему? — спросила она.

— Мой супруг умер, мадемуазель.

У Джейм замерло сердце. Она смотрела на Соланж Кендрик, надеясь, что не правильно поняла ее, но в глубине души сознавая, что ошибки быть не может.

— Умер? Но ведь…

— Его лодка столкнулась в море с другим судном.

Он утонул.

— Несколько дней назад я встречалась с Жюльеном Арманом, однако он ничего не знал… — заговорила Джейм.

— Он не знал, потому что я ему не сообщила, — ответила Соланж. — Я решила не делать этого. У меня были причины. Важные причины.

Неужели Кендрика убили? Джейм мгновенно насторожилась.

— Месье Арман тоже погиб, — сказала она.

Казалось, ее слова ошеломили Соланж.

— Жюльен? Как он умер? — едва слышно произнесла женщина.

— Его дом сгорел. Говорят, это был несчастный случай, но… — Джейм беспомощно пожала плечами.

— Но это не так, — закончила Соланж.

— Почему вы так думаете? — спросила Джейм, посмотрев на собеседницу.

Соланж заволновалась.

— Я лишь сделала предположение, основываясь на ваших словах, — ответила она. — Боюсь, мне не следовало говорить этого.

— Однако вы уже сказали, — настаивала Джейм.

— Поймите, мадемуазель, мне сейчас очень трудно, — взмолилась женщина. — Прошу вас, не ухудшайте моего положения, оставьте все как есть! Мы с вами можем только смириться с тем, что произошло.

Джейм молча посмотрела на нее, охваченная желанием продолжать расспросы, но потом передумала. Соланж права. Ей хватает собственных неприятностей — во всяком случае, пока. Решив, что она сможет вернуться сюда позже, Джейм поднялась с кресла.

— Извините меня, — сказала она. — Спасибо, что сообщили мне о Лоренсе. — Она двинулась к выходу.

Внезапно хозяйка крикнула ей вслед:

— Мадемуазель Лайнд! Подождите!

Джейм остановилась и повернулась.

— Ваш отец… Как его звали?

— Я же сказала — Джеймс Лайнд.

— Нет… то, другое имя!

Джейм озадаченно посмотрела на женщину и вдруг сообразила, о чем она спрашивает.

— Единорог, — медленно произнесла она. — А вашего мужа звали Язычник.

Мадам Кендрик кивнула.

— Оставайтесь, — сказала она, впервые улыбнувшись. — Нам нужно поговорить.

— Муж держал свои вещи наверху, — сказала Соланж, поднимаясь вместе с Джейм по узкой лестнице, ведущей на темный чердак, в котором царил запах плесени. Чердак был набит старой мебелью, портновскими манекенами, коробками и сундуками. — Здесь он хранил важную корреспонденцию. — Женщина показала на огромный потертый кофр, стоявший в углу. Вытащив громадное кольцо, на котором висело множество ключей различных размеров, она отомкнула кофр. Лоренс всегда был осторожен и прятал такие вещи от любопытных глаз. Он был уверен, что никому и в голову не придет искать их здесь.

— Похоже, вы многое знаете об этой стороне его жизни, мадам, — заметила Джейм.

Соланж вынула толстую пачку старых пожелтевших писем и протянула ей половину.

— Знаю, потому что сама принимала в ней участие, — горделиво промолвила она и похлопала ладонью по бумагам. — Прочтите их. Может быть, там найдется что-нибудь полезное.

— Вы помогали мужу? — спросила Джейм.

Женщина кивнула.

— Я француженка, мадемуазель, и я воевала за свою страну, когда Сопротивление нуждалось в моей помощи, — просто ответила она. — Там я встретила Лоренса, и после войны мы поженились. Нам было очень хорошо вместе, до тех пор пока мы не потеряли дочь.

— У вас была дочь? — спросила Джейм, посмотрев на Соланж.

Мадам Кендрик кивнула, избегая встречаться с ней взглядом.

— Будь Лилиан жива, сейчас ей было бы столько же лет, сколько вам, — тихо ответила она. — Девочка родилась с пороком сердца, так сказал врач. Она прожила три дня. Потом Лоренс изменился и уже никогда не был прежним. Казалось, он умер вместе с дочерью, перестал жить по-настоящему.

Не зная, что полагается говорить в таких случаях, Джейм сосредоточилась на письмах, обращая особое внимание на обратные адреса и почтовые штемпели на конвертах. Здесь было несколько писем от Жюльена Армана и два-три от ее отца, но все они были отправлены до декабря 1966 года. Джейм не нашла в них ничего нового.

Проведя за чтением несколько часов, Джейм уже была готова махнуть рукой на письма. Обычная история — куда бы она ни свернула, на ее пути оказывался глухой тупик. «Эти ребята здорово работают, — малодушно подумала Джейм. — Каждый раз они опережают меня на шаг».

— Думаю, вам стоит взглянуть на это, — сказала Соланж, передавая Джейм конверт.

Взяв письмо в руки, Джейм долго смотрела на него, не веря своим глазам. Это было письмо от Джека Форрестера.

На нем стоял брюссельский штамп.

Бон

— Форрестер в Бельгии, — сообщила Джейм, беседуя по телефону с Николасом. — Он жив, он по-прежнему занимается разведкой!

— Даже если так, почему ты думаешь, что он согласится с тобой поговорить? — Несмотря на отвратительное качество связи, раздражение в голосе Кенделла слышалось совершенно ясно и отчетливо.

— А почему ты думаешь, что он не захочет? — парировала Джейм.

— Не забывай, Форрестер — один из них.

— Что ж, может быть, ему не захочется беседовать со мной, — сказала Джейм. — Но ведь Жюльен Арман и Соланж Кендрик согласились, и, если я проявлю настойчивость, Форрестер может уступить. Есть только один способ проверить это, как ты полагаешь?

Она умолкла, и Николас спросил:

— Когда ты собираешься вернуться?

— Завтра, — ответила Джейм. — Я остановилась на ночь в Боне. Поднялся такой ветер, что я едва справляюсь с автомобилем.

— Это мистраль, — объяснил Николас.

— Я бы назвала его по-другому, — сказала Джейм. — Увидимся завтра, если к этому времени мою машину не сдует в кювет.