Туманный Кот

Когда в небе появился Лури, они вдвоём метнулись вверх, чтобы его захватить и самим выслужиться перед Сатанаилом, но напоролись на целое стадо амомедаров. Соблазн оказался слишком большим, и они отломили по кусочку от ближайшего амемодара. Когда действие амомедара закончилось, то обнаружили, что окружены несколькими десятками Веелзевулов и Гаагтунгров. В этот момент и появилась Лилит, а все Гаагтунгры и Веельзевулы открыли рот от удивления и хором закричали: «Лилит!» — словно она пропала, и её не видели несколько гигапрасеков.

— Твари болотные! Вы что, нажрались амомедара? — спросила Лилит и хор бесов радостно воскликнул: — Да!

Лилит принялась бить морды всем подряд, но никакого удовольствия не испытывала: кто из них настоящий Веельзевул и Гаагтунгр не сказал бы даже Змей, который где-то на планете собирал свои части вместе. По крайней мере, не меньше гигапрасека Лилит его не увидит и может находиться вне контроля Сатанаила.

— У кого душа Тим, идиоты! — вне себя воскликнула Лилит. Целый ряд Веельзевулов шагнул вперёд и сказал:

— У меня!

Лилит не знала, что делать, но её любимый муж, Самаэль, подошёл сзади и тихо сказал:

— Вот, у этого!

— Как ты узнал? — удивилась Лилит, глядя на одинаковые морды Веельзевулов. Даже симпоты не могли отличить оригинал от амомедарной подделки.

— Я ему ниточку сверху на капюшон привязал, — тихо сказал Самаэль, — на всякий случай.

— Умничка ты мой, — сказала Лилит и поцеловала родного мужа прямо в губы, сказав напоследок, поглаживая его щеку: — Что бы я без тебя делала?

Она что есть силы врезала по морде настоящего Веельзевула и промолвила, угрожая ему когтистым кончиком хвоста: — Душу давай!

— Свою? — спросил ошарашенный Веельзевул.

— У тебя её сроду не было, — констатировала Лилит, — давай душу Тим.

Веельзевул напыжился, полагая, что Лилит хочет лишить его части будущих почестей, но она двумя руками так саданула его по ушам, что он, завывая от боли, решил не связываться и сунул руку за пазуху, вытаскивая грязную и помятую душу Тим.

— Силы темнейшего, ты где её таскал! — вызверилась Лилит и вырвала душу из когтей Веельзевула.

— Ждите меня здесь, — сказала она и бросилась вниз, разрезая крылом тёмную тучу. Появившись во дворце властелина, она зашла в спальню к Тёмному и отдала ему душу Тим:

— Держи, я с вами в расчёте. Готовьте Хутина, а у меня маленькое дельце, — она оставила ошарашенного Тёмного, а сама отправилась искать Маргину. В спальне её не оказалась и Лилит бросила симпоты вокруг. К её удивлению, Маргина нигде не светилась. «Что за прятки?!» — расстроилась Лилит, а потом подумала о сладком и решила, что Маргина прячется от неё, чтобы она её нашла. Возбуждение пробежало тёплой волной до самого кончика хвоста, которым Лилит хлестанула по стене, оставив глубокий вензель, присущий только ей. «Если я тебя найду, Маргина, я такое с тобой сделаю!» — размечталась Лилит и выскочила на улицу, снова разбрасывая свои симпоты.

Кот привел Слэя и Эйсинору во дворец и на пороге столкнулся с Лилит, которая так явно разбросала свои симпоты, разыскивая Маргину, что не заметить её вожделения мог только слепой. «Опять скачки!» — недовольно пробурчал Кот, но Лилит его игнорировала. «Что за дом, — возмутился Кот, — тёмные и светлые шляются друг за другом, точно и нет между ними постоянного противостояния».

Управление Тартией в данный момент находилось в руках Слепого. Так как он считал, что лучший стиль руководства – ничего не делать, то народ сам устанавливал правила жизни, причём, самые эволюционные – выживал тот, кто сильнее. Слабые просто вымирали. Кот же считал, что такой метод способствовал выращиванию человеческих монстров, которым прямой путь к тёмным. Поэтому, для слабых, некоторые социальные гарантии нужны, чтобы не пострадал генофонд народа. Слэй подходил лучше для данной службы, так как хорошо знал местную жизнь и людей, к тому же его помнили по его прекрасным снам, когда он работал дримом.

Слепого и Секлецию они нашли в одной из комнат, где они учили Гавроша испанскому языку. Малыш уже бойко разговаривал с Секлецией и Кот, проинспектировав голову Гавроша, вбросил туда пару словарей и десяток книг. Гаврош, нагруженный информацией, спросил у Секлеции: «Кто такой Сервантес?» — отчего она открыла рот и сбилась, так как о писателе ничего ещё не рассказывала. Она подумала, что Гаврош узнал о нём случайно и начала рассказывать о дон Кихоте, но малыш подробно рассказывал целые куски книги, требуя объяснения тех или иных поступков.

Слепой уставился сквозь тёмные очки на Кота, так как старого картёжника не провести на мякине, а тот, слепой на один глаз в виду ненужной ему повязки, устроил ему глазную дуэль, в которой никто не победил.

— Я думаю, что твоё присутствие на планете Тимурион неуместно, — сказал Кот, подло используя своё преимущество.

— Почему же? — спросил Слепой.

— Зачем стране правитель, который вечером умирает, а на утро снова живой. Сплошная интрига, ни к чему будоражить народ, — сказал Кот, и Слепой замертво упал на пол.

— Да, сколько можно!? — возмутилась Секлеция, а Кот хмыкнул и сказал: — У него осталость две жизни.

Когда Слепой очухался, он молчаливо взял за руку Гавроша и сам направился к выходу, а Секлеция, как курица, бежала за ними, озабоченно дотрагиваясь до Слепого и спрашивая его о самочувствии. Они миновали ворота дворца и отправились за город. Секлеция, догадываясь, догнала Слепого и взяла Гавроша за руку с другой стороны. Троица миновала околицу и углубилась в лес, где они немного проплутали, пока не нашли люк с надписью. Прижимаясь друг к другу, они застыли на нём, наивно ожидая, что кто-то с другой стороны люка подойдёт к нему и они поменяются местами.

Кот, сопровождая их симпотами, перевернул люк и отправил их на Землю.

— За что мы будем жить? — спросила Секлеция, отряхивая свою юбку и оглядываясь вокруг. Остатки разваленной хижины освещало вечернее солнце на горизонте.

— У меня есть несколько хутинок, — сказал Слепой, вытаскивая из кармана горсть монет.

— На Земле они не ходят, — улыбнулась Секлеция.

— Ошибаешься, — сказал Слепой, — любой нумизмат отдаст за них целое состояние.

Секлеция взяла одну монету и долго вертела её в руках.

— Ты ещё не рассчитался со мной, — сказал Кот, — появляясь из-за кактуса, — и должен мне две жизни.

Кот щёлкнул лапой и монеты в руках Слепого исчезли, а он замертво упал на песок. Кот, блеснув единственным глазом, исчез, растворившись в воздухе. Гаврош, проверяя Слепого, подёргал его за ухо, но его несбывшийся отец лежал бездыханным. Секлеция, склонившись к лежащему Слепому, орошала его лицо слезой и целовала в мёртвые губы. Внезапно губы ожили и впились в губы Секлеции, чуть её не перепугав.

— Ты жив! — воскликнула Секлеция, прижимая голову Слепого к груди.

— Последнюю его жизнь я отдаю тебе, — промолвил Кот, появляясь в воздухе перед глазами Секлеции.

— Спасибо котик, — совершенно искренне сказала Секлеция, прижимая к губам морду кота.

— Не слюнявь его, — возразил оживший Слепой и мстительно добавил: — Мне кажется, он на помойках питается, тварь блохастая.

Кот ухмыльнулся и снова исчез, на этот раз навсегда.

— Я, кажется, давал тебе хутинку, — вспомнил Слепой.

— Она моя, — возразила Секлеция, — так же, как и ты.

Слепой присел на песок и снял очки. Без них он выглядел очень ранимым и Секлеция, от умиления, снова поцеловала его в губы. Слепой протёр очки подолом её платья и сказал: — Нам нужно идти.

Вскоре их фигуры, держащие за руки Гавроша, поглотило заходящее солнце, к которому они шли.

Маргина ощущала странное оцепенение. Она не заметила, как это случилось, только медленно шагала вдоль улицы в Мокаши, направляясь в дворцовый парк. Ноги переносили её тело без всяких усилий со стороны Маргины, словно существовали сами по себе. Не понимая своего состояния, она беспрекословно подчинилась, наслаждаясь прекрасными видами, которые Тёмный специально создавал для неё. Немного раньше она любила здесь медитировать, точно так же медленно шагая по нешироким дорожкам парка.