Туманный Кот

— Оставь Лури, мы улетаем, — повторил Банди, протягивая Маргине огромную лапку, размером с дом.

— Его звать Лури? — удивилась Маргина, но, сразу же, возразила: — Я без Лури не полечу.

— Маргина, вообще, это не твой ребёнок, а Тимурион. Оставь его, она о нём позаботится, — настаивал Банди.

— Я его не оставлю, — твёрдо сказала Маргина

— Банди, давай их оттащим подальше, а там разберемся, — попросила Дульжиней, и Банди пришлось согласиться. Пробормотав себе под нос: «Вечно эти женщины…», — Банди потащил Лури поближе к светилу, полагая, что малышу будет теплее. Дульжинея толкала позади, рассматривая Маргину и умиляясь Лури. Неожиданная мысль пришла ей в голову, что она остановилась, а потом помчалась к своему мужу.

— Банди … — пролепетала она.

— Что? — спросил Банди.

— Нам нужно завести ребёнка, — прошептала она ему на ухо.

— Прямо сейчас? — спросил Банди.

— Когда доставим Маргину на место, — сказала Дульжинея. Они притащили Лури на новую орбиту и сразу же смылись, даже не попрощавшись с Маргиной.

Братья Гай добрались до Мокаши, а так как не знали города, то шли туда, куда тянулось больше всего народу. Тем самым оказались возле башни дрим, где ютилась Эйсинора и Слэй. Так как Бзын согласился побыть дримом, то он оказался как бы хозяином башни, отчего Эйсинора и Слэй покинули нового дрима с утра, освобождая ему кровать. Не успела Эйсинора выйти наружу, как увидела своих братьев, идущих по площади.

—Что вы здесь делаете? — спросила Эйсинора у Гай Гретора и увидела рядом с ним Мэриэнеллу. Вопрос о том, что братья делают в Мокаши, отпал сам собой, а возник другой, который она и задала:

— Что делает с вами Мэриэнелла?

Гай Гретор не знал, как сформулировать ответ, но который озвучила Эйсинора:

— Она что, спит с вами со всеми?

Братья смущённо отворачивали заросшие лица, а Мэриэнелла, уже немного понимающая речь, но не умеющая говорить, пролепетала:

— Sí, sí! Me amar tu hermanos![21]

Эйсинора соображала, что сказать следующей жертве сексуального рабства своих братьев, но, как представила семь невесток вместе, то подумала, что уж лучше будет одна, Мэриэнелла. Она обняла новую невестку и прошептала ей:

— Сочувствую.

А Мэриэнелла обняла Эйсинору и щебетала ей что-то радостное, точно жизнь с её братьями – сущий мёд и попыталась поцеловать её в губы.

— Нет, нет, — возразила Эйсинора, — тренируйся вон, на них, — и показала на своих братьев.

Мэриэнелла поняла этот жест, как одобрение и стала снимать со спин братьев багаж, думая, что они прибыли на место.

— Нет, нет, — остановила её Эйсинора, — это не наш дом, — а потом повернулась к молчавшему Слэю и спросила:

— Может, нам следует вернуться во дворец Уолла?

Слэй не находил эту идею прекрасной, так как считал, что подарки от других мужчин его жена принимать не должна, но мужской характер Эйсиноры совсем так не думал.

— Идём в наш дом! — решительно сказала она и первой пошла вперед. Братья потянулись за ней. Не могли же они предположить, что дом, о котором говорила сестра, находится совсем не в городе и далеко не в пригороде.

Когда они миновали город и прошли достаточно долго по лесу, углубляясь в сплошные заросли, Гай Гретор спросил сестру:

— Мы не заблудились?

— Нет, — совершенно беспечно ответила сестра, а Гретор подумал, что стоило пообедать в городе, так как шагать впроголодь до самого ужина они не договаривались. Мэриэнелла, восторженно щебетавшая, пока они находились в черте города, быстро скисла, стоило им пройтись по нехоженым буеракам.

Она уже думала, что «дом», о котором говорила Эйсинора, за соседней ёлочкой, но сестра её мужей настойчиво шагала и шагала дальше, а местное солнце совсем клонилось к вечеру.

— Эйсинора, ты ничего не перепутала? — спросил Гай Свон, самый младший из братьев, но сестра только улыбнулась и приободрила его: — Потерпи, совсем скоро мы придём!

Когда терпение у всех кончилось и братья подумали, что их разыграли, они вышли на опушку, и Эйсинора показала пальцем на светло-голубой дворец, виднеющийся на берегу озера: — Вон там наш дом!

— Это твой дом? — спросил Гай Гретор, округляя свои глаза. Поражало то, что воды в озере не имелось, и только меленькая лужа посредине кишела сохранившейся от взрыва живностью.

— Да, — скромно подтвердила Эйсинора, а так как братья знали её доход, то посмотрели на Слэя, считая, что дом его. Они тут же полюбили зятя и тепло погладили его по спине, по крайней мере, взглядами. Слэй, в противовес братьям, испытывал смущение, что ведёт своих близких родственников в чужой дом.

Братья посетовали на отсутствие воды в озере, и самый младший предложил опорожнить мочевые пузыри, чтобы его наполнить. За данный совет получил сапогом по мягкому месту и подзатыльника, но совсем не расстроился. Как бы там ни было, они с лёгким возбуждением покорили оставшееся расстояние и ввалились во дворец Уолла целой гурьбой. Братья с интересом рассматривали дом зятя, похлопывая смущённого «хозяина» по плечу, пока не добрались до зала, в котором увидели сидящих за круглым столом людей.

Во главе стола восседал Кот с кожаной нашлёпкой на глазу, который сразу не понравился Гай Гретору и он крикнул братьям:

— В дом нашего зятя ворвались грабители, вяжите их.

Братья так бы и сделали, если бы не оцепенели на месте, а Кот прошёлся вдоль застывших фигур, с интересом рассматривая братьев Гай. Особенно его заинтересовала Мэриэнелла, возле которой Кот остановился и произнёс:

— И она с ними?!

— Вы что сделали с моими братьями, воскликнула Эйсинора, видевшая Кота раньше.

— Не беспокойтесь, милочка, ничто с вашими братьями не станет, — сказал Кот и обернулся к Мо, Уоллу, Тим и Тёмному: — Я думаю, нам нужно освободить помещение, так как нашу даму посетили родственники.

С этими словами Кот поцеловал у Эйсиноры ручку, чем слегка смутил девушку, так как она в этот день не мыла рук, и боялась повредить здоровье Кота микробами, которые переползли из её пальчиков на морду кота. Именно так думал Кот о том, что думает Эйсинора, а заглянуть симпотами в голову девушки не пожелал, считая, что иллюзии делают жизнь красивей.

Присутствующие джентльмены встали из-за стола и проследовали перед опешившим Слэем и весьма довольной Эйсинорой, освобождая помещение от лишних гостей, а Кот, оставшийся последним, на прощание предложил:

— Скажете своим братьям, когда они оттают, что демоны испугались и удрали.

Дама, весьма солидарная с Котом, довольно хихикнула, поддерживая прикольное предложение и считая, что мелкий обман привносит в жизнь приятное очарование.

Столь милейшее взаимопонимание было нарушено Слепым, который, вместе с дюжиной корсатов, ввалился во дворец и крикнул: — Всем оставаться на местах! Вы арестованы!

— У тебя осталось пять жизней, — произнёс Кот и Слепой, как подрубленное дерево, во весь рост грохнулся на каменный пол зала, а корсаты дополнили живописную скульптурную композицию.

Правитель Белды, Лук, с остатками своего войска скрылся в болотах и вёл партизанскую войну, делая наскоки на отряды Паута. Все выжечь дотла в Белде не получалось, так как обширные болота могли тлеть, но не гореть, что весьма досаждало Паута и затягивало его пребывание в этой дурацкой стране.

Сгорая от нетерпения, Паут оставил заградительные отряды возле столицы Мен, а сам, с огромнейшим войском, отправился назад, в Мокаши, чтобы там, наконец, занять подобающее себе место. Правда, возникли и трудности, так как по выжженной местности идти, не сладости глотать, к тому же, все деревни разбежались, поэтому еда и провиант для лошадей и ослов стали острейшей необходимостью.

Когда вошли в пределы не порушенной Тартии, то воины, оголодавшие в пути, с радостью потащили всё, до чего могли дотянуться руки, а позади войска, как обычно, горела земля. В Мокаши они зашли, походя, а дворец властелина оказался совсем пуст. Паут решил, что так, даже, лучше и занял его, назначая самого себя властелином.