Сочинения

8. Истинно слово Господне. Те непреткновенно шествуют, которые, по Господней заповеди, всецело отреклись от себя, возгнушались всеми мирскими пожеланиями, связями, развлечениями, удовольствиями и занятиями, имеют пред очами единого Господа, и вожделеют творить Его заповеди. Посему, собственною своею волею совращается каждый, если действительно не восхотел он получить царство и отречься от себя, и при оной любви любит еще что–нибудь, услаждается какими–нибудь удовольствиями или пожеланиями века сего, и не имеет ко Господу всецелой любви, сколько возможно сие для произволения и хотения. Уразумеешь же все это из сего одного примера. Всякий человек доходит иногда рассудком и знает, что ни с чем несообразно дело, какое желательно ему сделать, однако же, поелику имеет к тому любовь и не отрекается от любви, то уступает над собою победу. Сперва внутри сердца его бывают брань, борение, и равновесие, и склонение, и перевес то любви к Богу, то любви к миру. И тогда человек начинает рассуждать, входить ли ему в ссору и спор с братом; он говорит сам в себе: «скажу ему; нет, не скажу. Заведу с ним речь; нет, не заведу». Помнит он о Боге, но и свою бережет славу, и не отрекается от себя. А если любовь и наклонность к миру перетянут несколько на весах сердца; тотчас лукавый помысл готов подвигнуть и уста. Потом ум, как бы натянутою стрелою, изнутри устреливает ближнего языком, и в сбережение славы своей, без всякого уже принуждения воле, мечет стрелы непристойных слов. Потом же продолжает язвить ближнего непристойными словами, пока грех не разольется по членам; и иногда члены сии, препиравшиеся между собою устами, лукавое вожделение доводит до ударов и ран, а иногда, простершись и до убийства, готовит смерть. Смотри же, чем началось дело, и какой конец получила любовь к мирской славе, по собственной воле человека перевесив на весах сердца. Поелику человек не отрекся от себя, и любит что–нибудь в мире; то происходят от того все сии несообразности.

9. Тоже представляй себе о каждом грехе и худом начинании; порок льстит и склоняет волю ума мирскими пожеланиями, обольщением и плотским удовольствием. Так приуготовляется всякое порочное дело, прелюбодейство и татьба, любостяжательность и пьянство, сребролюбие и тщеславие, ревность и любоначалие, и какое бы то ни было порочное предначинание. Иногда хорошие, по–видимому, начинания приводятся в исполнение ради славы и людской похвалы; а сие пред Богом равно неправде, и татьбе, и другим грехам. Ибо сказано: Бог разсыпа кости человекоугодников (Псал. 52, 7). И в добрых, по–видимому, делах лукавый видит себе услугу; он весьма разнообразен и обманчив в мирских пожеланиях. Для какой–нибудь земной и плотской любви, которою человек связывает себя по собственной воле, уловляет его грех, делается для человека оковами, узами, тяжким бременем, которое потопляет и подавляет его в веке лукавом, не давая ему собраться с силами и возвратиться к Богу. Что возлюбил человек в мире, то и обременяет ум его, овладевает им и не позволяет ему собраться с силами. От этого зависит и равновесие, и склонение, и перевес порока; сим испытывается весь род человеческий, испытываются все христиане, живущие в городах, или в горах, или в обителях, или в полях, или в местах пустынных; потому что человек, уловляемый собственною своею волею, начинает любить что–нибудь; любовь его связывается чем–нибудь и не всецело уже устремлена к Богу. Например, иной возлюбил имение, а иной — золото и серебро, иной же — многоученую мирскую мудрость для славы человеческой; иной возлюбил начальство, иной — славу и человеческие почести, иной — гнев и досаду; любит же это по тому самому, что быстро предается страсти; иной любит безвременные сходбища, а иной — ревность; иной весь день проводит в рассеянии и удовольствиях; иной обольщается праздными помыслами; иной для человеческой славы любит быть как бы законоучителем; иной услаждается недеятельностию и нерадением; другой привязан к одеждам и рубищам; иной предается земным попечениям; иной любит сон, или шутки, или сквернословие. Чем привязан кто к миру, малым ли, или великим, то и удерживает его, и не позволяет ему собраться с силами. С какою страстью человек не борется мужественно, ту любит он, и она обладает им, и обременяет его, и делается для него оковами и препятствием уму его обратиться к Богу, благоугодить Ему, и, послужив Ему единому, соделаться благопотребным для царствия и улучить вечную жизнь.

10. А душа, действительно стремящаяся ко Господу, вся и всецело к Нему простирает любовь свою, и сколько есть сил, к Нему единому прилепляется своим произволением, и в этом приобретает помощь благодати, отрицается сама себя, и не следует хотениям ума своего; потому что по причине неотлучного с нами и обольщающего нас зла, ходит он лукаво. Напротив того, она всецело предает себя Господню слову, отрешается от всяких видимых уз, сколько возможно сие для воли, и совершенно предается Господу. А в таком случае в состоянии будет она перенести борьбу, труды и скорби. Ибо что любит душа, в том находит для себя и пособие и обременение. Если любит что в мире, то сие самое делается для человека бременем и узами, влекущими долу и непозволяющими восходить горе к Богу. А если любит Господа и Его заповеди; то в сем находит для себя и пособие и облегчение: от того самого, что всецело соблюдает любовь свою ко Господу, легкими делаются для него все заповеди Господни. Сие погружает человека в добро, лучше же сказать, облегчает его и делает для него нетрудными всякую брань и всякую скорбь; Божией силою низлагает он мир и силы порока, которые осетили душу в мире, и в пучине мира опутывают ее мрежами всякого рода пожеланий. Таким образом, как скоро душа возлюбила Господа, — исхищается из оных сетей собственною своею верою и великою рачительностью, а вместе и помощью свыше сподобляется вечного царства, и действительно возлюбив оное, по собственной своей воле и при помощи Господней, не лишается уже вечной жизни.

11. Но чтобы яснее доказать нам самым делом, как многие гибнут по собственной своей воле, тонут в море, похищаются в плен, — представь себе, что горит какой–нибудь дом; один, вознамерившись спасти себя, как скоро узнал о пожаре, бежит вон, и оставив все, решившись же позаботиться только о душе своей, он спасается; другой, вознамерившись взять с собою некоторые домашние утвари или иное что, вошел в дом, чтобы забрать это, и пока забирал, огонь взял силу над домом, и его захватил в доме и сожег. Видишь ли, что этот человек погиб в огне по собственной своей воле из любви, и именно — возлюбив на время нечто кроме себя? Подобно также сему плывут иные морем, и застигнуты сильным волнением; один, раздевшись донага, бросается в воду с намерением спасти только себя: и вот, он, гонимый волнами и ничем не связанный кроме заботливости о душе своей, плавая поверх волн, нашел возможность выйти из горького моря; а другой, вознамерившись спасти нечто из одежд своих, подумал, что и с ними, если возьмет их с собой, можно плыть и выйти из моря; но взятые им одежды обременили его и потопили в глубине морской, и вот, ради малой корысти не позаботившись о душе своей, погиб он. Примечаешь ли, что по собственной воле своей стал он жертвою смерти? Представь еще, что прошел слух об иноплеменниках; один, как скоро услышал это, тотчас предается бегству, нимало не медлит и пускается в путь ни с чем; другой же, не доверяя, что идут враги, или желая некоторые из вещей своих взять с собою, и решившись на сие, замедлил побегом; и вот, неприятели пришли, взяли его, отвели пленником в иноплеменную землю, и принудили жить там в рабстве. Видишь ли, что и этот по собственной своей воле, по причине своей недеятельности, по недостатку в мужестве и по любви к некоторым вещам, отведен в плен?

12. Подобно сему и те, которые не последуют заповедям Господним, не отреклись от себя самих, и не возлюбили единого Господа, но добровольно связали себя земными узами, когда приходит вечный огонь, — как оказавшиеся пленниками, вернее же сказать, узниками в отношении к добрым делам, погрязают в любви к миру, и утопают в горьком море лукавства, и гибнут в иноплеменном плене, то есть плененные лукавыми духами. А если угодно правоту совершенной любви ко Господу узнать из святых богодухновенных Писаний; то смотри, как Иов совлекся, так сказать, всего, что имел у себя — детей, имения, скота, рабов и прочего достояния, и как он, совлекшись всего, бежал и спасал себя, даже самый хитон оставив и бросив сатане, ни словом не изрек хулы, ни сердцем, ни устами не возроптал пред Господом, а напротив того, благословлял Господа, говоря: Господь даде: Господь отъят: яко Господеви изволися, тако бысть: буди имя Господне благословенно (Иов. 1, 21). Его почитали стяжавшим многое, но по испытании его Господом, оказалось, что Иов ничего не стяжал кроме единого Бога. Подобно и Авраам, когда было повелено ему Господом изыти от земли, и от рода, и от дому отца его (Быт. 12, 1), тотчас совлекся, так сказать, всего; отечества, земли, родных, родителей, и последовал слову Господню. Потом, среди многих бывших ему испытаний и искушений: то когда взята была у него жена, то когда жил и терпел обиду на чужой стороне — во всех сих случаях доказал, что единого Бога любит паче всего. Наконец, когда по обетованию, по прошествии многих лет, имел уже у себя единородного, столь много вожделенного сына, и Бог потребовал у него, чтобы сына сего с готовностью сам он принес в жертву, — совлекся Авраам и истинно отрекся себя самого. Ибо сим приношением единородного доказал, что не любил ничего иного кроме Бога. Если же с такою готовностью отдавал он сына; то тем паче, когда повелено бы ему было оставить прочее свое имущество, или в один раз разделить бедным, — и это сделал бы со всею готовностью и со всем усердием. Видишь ли теперь правоту совершенной и произвольной любви ко Господу?