Коготь миротворца

МЕСХИЯ, который, слушая КОНТЕССУ, постепенно приходит в гнев, внезапно ударяет ее. Она падает. АВТАРХ незаметно исчезает.

МЕСХИЯ: Мерзкое отродье! Не смей издеваться над тем, что свято, и впредь ты будешь делать только то, что я велю. ГОРНИЧНАЯ: Кто ты, господин?

МЕСХИЯ: Я прародитель человечества, дитя мое. Ты в самом деле мое дитя. И она тоже.

ГОРНИЧНАЯ: Надеюсь, ты простишь ее. И меня. До нас дошла весть, что ты умер.

МЕСХИЯ: Тут не за что просить прощения. В конце концов умирают все. Но, как ты видишь, я снова здесь, чтобы приветствовать Новое Солнце.

НОД (впервые заговорив и шевельнувшись после долгого молчания и неподвижности): Мы пришли слишком рано. МЕСХИЯ (указывая на него пальцем): Великан! Великан!

КОНТЕССА: О! Соланж! Кинебурга!

ГОРНИЧНАЯ: Я здесь, ваша милость. Я, Либия.

НОД: И все же время Нового Солнца еще не настало.

КОНТЕССА (всхлипывает): Новое Солнце идет! А мы все растаем, как сны.

МЕСХИЯ (сообразив, что НОД неопасен): Да, как дурные сны. Но для тебя так будет только лучше. Разве ты этого не понимаешь?

КОНТЕССА (успокаиваясь): Вот чего я точно не понимаю, так это того, что ты, эдакий мудрец, спутал Автарха с Универсальным Разумом.

МЕСХИЯ: Я знаю, что вы все мои дочери в прошлом творении. Потому что в нынешнем у меня их еще не было.

НОД: Его сын возьмет в жены мою дочь. Это незаслуженная честь для нашей семьи, потому что мы простые люди – дети Геи. Но мы будем вознесены. Я стану… Кем я стану, Месхия? Тестем твоего сына. Может быть, в один и тот же день мы придем навестить свою дочь, а ты – своего сына. Ты ведь не откажешь нам в месте за своим столом. Разумеется, мы будем сидеть на полу.

МЕСХИЯ: Ни в коем случае. Это уже прерогатива собаки. Или станет таковой, когда мы повстречаемся. (КОНТЕССЕ.) А тебе не приходит в голову, что я могу знать о так называемом Универсальном Разуме больше, чем Автарх знает сам о себе? Не только Универсальный Разум, но и многие менее могущественные силы по собственному желанию набрасывают на себя наш, человеческий, облик, будто плащ. Иногда даже облик нескольких людей. И мы кажемся себе самими собой, а для других людей можем предстать Демиургом, Параклетом или же Дьяволом.

КОНТЕССА: Запоздалая мудрость, если мне суждено исчезнуть с восходом Нового Солнца. Полночь уже миновала?

ГОРНИЧНАЯ: Почти, твоя милость.

КОНТЕССА (указывая на публику): А все эти добрые люди. Что ожидает их?

МЕСХИЯ: А что происходит с опавшей листвой, которую уносит ветер?

КОНТЕССА: Если…

МЕСХИЯ: Если что?

КОНТЕССА: Если бы в моем теле оказалась часть твоего – капля прозрачной жидкости в моем чреве…

МЕСХИЯ: Если бы это случилось, ты странствовала бы по Урсу лишь немногим дольше – бесприютной скиталицей, которой никогда не суждено обрести дома. Но я не возлягу с тобой. Не надейся; ты всего-навсего труп. Даже ничтожней, чем труп.

ГОРНИЧНАЯ падает в обморок.

КОНТЕССА: Говоришь, ты отец всего человеческого. Наверное, так оно и есть, потому что женщине ты несешь смерть.

Сцена погружается в темноту. Когда свет загорается снова, МЕСХИАНА и ЯХИ лежат под рябиной. В склоне холма, позади них, – дверь. У ЯХИ разбиты губы. Кровь стекает по подбородку.

МЕСХИАНА: У меня еще хватило бы сил найти его, если бы только ты от меня отстала.

ЯХИ: Мною движут силы Нижнего Мира. Если потребуется, я буду преследовать тебя до второго конца Урса. Но попробуй только еще раз ударить меня. Ты за это поплатишься.

МЕСХИАНА замахивается, и ЯХИ отшатывается.

МЕСХИАНА: К тому времени, как мы решили здесь передохнуть, у тебя ноги дрожали больше, чем у меня.

ЯХИ: Конечно, я страдаю гораздо больше, чем ты. Но Нижний Мир дает силу выносить невыносимое. Конечно, я не только красивее тебя, но и гораздо чувствительнее.

МЕСХИАНА: Вот именно!

ЯХИ: Еще раз предупреждаю тебя, но третьего предупреждения не будет. Попробуй тронь меня!

МЕСХИАНА: Ну и что же ты сделаешь? Призовешь Эриний отомстить мне? Если бы это было в твоей власти, ты уже давно могла бы это сделать.

ЯХИ: Хуже. Если ты еще раз ударишь меня, тебе станет доставлять удовольствие причинять боль.

Появляются ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК и ВТОРОЙ СТРАЖНИК, вооруженные пиками.

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК: Смотри! Вот они!

ВТОРОЙ СТРАЖНИК (женщинам): Лежать! Не сметь подниматься! Или насажу на вертел, как цапля лягушку. Вы отправитесь с нами.

МЕСХИАНА: На четвереньках?

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК: Не дерзить!

Он бьет ее пикой, и в ответ на это раздается почти непереносимый для человеческого слуха глубокий стон. Сцена вибрирует, а земля содрогается.

ВТОРОЙ СТРАЖНИК: Что это?

ЯХИ: Конец Урса, недоумок! Давай, прикончи ее! Самому-то тебе так и так конец.

ВТОРОЙ СТРАЖНИК: Много ты понимаешь! Для нас все только начинается. Нам приказали обыскать сад, а тому, кто найдет и приведет вас обеих, обещана награда. Десять хризосов – вот чего ты стоишь! И я их получу.

Он хватает ЯХИ, и в то же мгновение МЕСХИАНА пускается наутек. ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК бежит за ней.

ВТОРОЙ СТРАЖНИК: Не смей кусаться!

Он бьет Яхи рукоятью пики. Они начинают драться.

ЯХИ: Идиоты! Она сбежала!

ВТОРОЙ СТРАЖНИК: Это уж забота Айво. Я свою поймал и притащу. А его сбежала, и если он ее не поймает, ему же хуже. Идем к хилиарху!

ЯХИ: А не желаешь ли предаться со мной любви, пока мы не покинули это очаровательное местечко?

ВТОРОЙ СТРАЖНИК: Чтобы мое мужское естество отрезали и запихнули в мой же собственный рот? Ну, уж нет!

ЯХИ: Если там, конечно, есть что резать. ВТОРОЙ СТРАЖНИК: Что ты сказала!? (Трясет ее за плечи.) ЯХИ: Все силы Урса придут ко мне на помощь. Вот погоди, отпусти меня лишь на мгновение, и я покажу тебе кое-что удивительное.

ВТОРОЙ СТРАЖНИК: Я и так вижу довольно привлекательные вещицы, за что весьма благодарен луне.

ЯХИ: Я сделаю тебя богачом. Десять хризосов покажутся тебе ничем. Но я бессильна, пока ты меня держишь.

ВТОРОЙ СТРАЖНИК: Ноги у тебя подлиннее, чем у прочих женщин, но, как я заметил, ты не очень-то охотно ими пользуешься. По-моему, ты едва держишься на ногах.

ЯХИ: Да, мне трудно даже стоять.

ВТОРОЙ СТРАЖНИК: Я буду придерживать тебя за ожерелье. Цепочка на вид достаточно прочная. Если ты и вправду что-то можешь, валяй! А если нет, пошли. Все равно удрать тебе не удастся.

ЯХИ поднимает руки с расставленными пальцами. Некоторое время стоит тишина, потом слышится странная музыка. Мягкими хлопьями начинает падать снег.

ВТОРОЙ СТРАЖНИК: Прекрати это!

Он хватает ее за руку. Музыка прекращается, а на его голову падает несколько последних снежинок.

ВТОРОЙ СТРАЖНИК: Это не золото!

ЯХИ: Но ты видел?

ВТОРОЙ СТРАЖНИК: У нас в деревне была одна старуха, так она тоже умела управлять погодой. У нее, правда, это получалось не так быстро, как у тебя, но ведь она была совсем старая и дряхлая.

Появляется СТАТУЯ. Она двигается медленно, словно ничего не видит.

?ХИ: Что это?

ВТОРОЙ СТРАЖНИК: Один из маленьких любимцев Отца Инира. Он тебя не видит и не слышит. Не уверен даже, что он вообще живой.

ЯХИ: Я тоже не уверена.

Когда СТАТУЯ проходит мимо нее, она слегка шлепает ее свободной ладонью по щеке.

ЯХИ: Любимый… любимый… любимый. Разве ты не хочешь приветствовать меня?

СТАТУЯ: Э-э-э-э-йо!

ВТОРОЙ СТРАЖНИК: Что это? Перестань! Женщина, ты же говорила, что не имеешь силы, пока я тебя держу.

ЯХИ: Взгляни-ка на моего раба! Можешь сразиться с ним? Давай – сломай свое копье об эту широкую грудь!

СТАТУЯ опускается на колени и целует ноги ЯХИ.

ВТОРОЙ СТРАЖНИК: Нет уж! – Зато бегаю я быстрее.

Он перекидывает ЯХИ через плечо и бежит. Дверь в холме отворяется и тут же захлопывается за ними. СТАТУЯ пытается ее сломать, но дверь не поддается. По лицу СТАТУИ катятся слезы. Потом она начинает раскапывать холм руками.

ГАБРИЕЛЬ (за сценой): Вот так каменные идолы, покинутые человеком, оставшись в одиночестве в пустыне, продолжают хранить свою веру.