Страница 54 из 57
Оба хорошо говорят по-русски. Только слова плохие…
– Ваше Императорское Величество, мы не уполномочены вести разговоры о капитуляции. Напротив, нам приказано потребовать обеспечить беспрепятственный выход кораблей эскадры из Финского залива.
– Так идите, я не держу.
– Но фарватер заминирован вопреки всем правилам ведения цивилизованной войны!
– У нас разве война? Не знал…
– И, тем не менее, мины нужно убрать, иначе…
Так… становится любопытно!
– И что же иначе?
– В случае отказа, адмирал Нельсон намерен атаковать форты и сам Кронштадт.
– Здрасьте! А не этим ли самым вы занимались последние три недели? Или за это время атаковалка выросла? Так укоротим под корень!
Нет, не понимают иноземцы русского юмора. Спорить пытаются:
– Адмирал всегда держит слово!
– Я тоже держу, господа. А мои условия таковы – в случае безоговорочной капитуляции сэра Горацио ожидает всего лишь расстрел, вешать не буду, обещаю. Остальным предстоит суд, скорый и справедливый.
– Считаете наше положение безвыходным, Ваше Императорское Величество? – англичанин выговаривал слова медленно, видимо сомневался в моих умственных способностях.
– Отчего же безвыходным? Выходы есть… и не через все из них выносят вперёд ногами. Первый я вам подсказал, остальные можете попытаться поискать сами. Впрочем… самый простой – повеситься самостоятельно.
– И это пожелание будет передано сэру Горацио.
Господи, как же они мне надоели!
– Иван Петрович, проводи гостей до баркаса. Иван Петрович? – не понял, а куда подевался Кулибин?
– Тут я, государь! – механик явился будто из-под земли, и всем видом напоминал обожравшегося сметаной кота. Только не той сметаной, что угостила внезапно расщедрившаяся хозяйка, а ворованной из соседского погреба с риском для жизни. – Звали, Ваше Императорское Величество?
Явно что-то задумал, если перешёл на официальное титулование. И ни в одном глазу совести. Выпытывать где был, не буду – мало ли в чём признается, а так ни о чём не знаю, и совесть спокойна. Слово, опять же, держать надо. А сам Иван Петрович не проговорится – кремень, не человек.
Сопровождающий механика юнга не таков – дай волю, всё разболтает. Причём не по злому умыслу, а от общего восторженного состояния. Это замечательно читается по лицу, даже не нужно быть опытным физиономистом. Не знавшие бритвы щёки важно надуты, крохотный нос задран вверх, чувство владения великой тайной распирает грудь и прибавляет росту… И терзают смутные сомнения – будто бы видел этого юнца ранее, но тогда он выглядел много старше и вроде был гусаром. Почему сейчас в морской форме?
– Граф, отведи парламентёров восвояси. И чтоб живыми, слышишь?
– Разве можно иначе? – в голосе Кулибина ненатуральное удивление и неискренняя обида. – И в мыслях ничего такого не держал, государь.
– Не рассуждать!
– Так точно!
– Молчать!
– …
– Что?
– …
– Ах да, молчать не обязательно. Выполнять!
Юнга съёжился от строгого окрика, предназначенного вовсе не ему. Трусоват? Или тут естественная робость храбреца и удальца пред начальственным взором? Сам, помнится, не любил…
– Кто такой будешь?
– Юнга дивизии Синего Флага Денис Давыдов, Ваше Императорское Величество!
Документ 22
"23 сентября 1817 года
г. С.-Петербург.
Милостивый государь! По совету некоторых моих знакомых и разсчитывая на ваше снисхождение, я решился доставить к вам двадцать экземпляров "РПК", что есть "Ручной Пулемёт Кушапова", изготовленного мною для нужд морской пехоты и пластунских подразделений. Следовало бы мне сперва спросить о том вашего позволения, но как дело идет к зиме и пароходы совершают уже свои последние рейсы, то я и прошу вас извинить мою поспешность ради этой причины.
Желание мое, не согласитесь ли вы взять прилагаемые экземпляры на рассмотрение Высочайшей Комиссии, а несколько из их числа переслать в действующие дивизии на Багдадском и Мосульском направлениях, с намерениями провести испытания в полной мере? Я соглашусь на все условия, какия только вам угодно будет предложить мне; и весьма одолжите, если соблаговолите поддержать ходатайство о моём вступлении в действующую армию.
Если вы не прочь от моего предложения, то я вас попрошу уведомить меня, могу ли я впредь посылать к вам оружие моего изобретения, изготовленное на Пожвинском заводе, и взамен получать от вас патроны к нему из фабрики княгини Лопухиной.
Покорнейше вас прошу почтить меня вашим уведомлением, и примите уверение в совершенном уважении преданнаго вам.
Г.К.Кушапов
P. S. Мой адрес: г-ну Габдулле Кушановичу Кушапову, управляющему завода Бр.Воронцовых в Пожве, в Перми, дом Кушапова, Љ 42."
Глава 22
Петербург. Михайловский замок. Две недели спустя.
Нельсон так и не решился атаковать форты и отдал приказ к отступлению. Красиво они уходили – сквозь взрывы и грохот мин, сквозь поднимающиеся к небу водяные столбы. При всей подлости, лицемерии и заносчивости англичан, в храбрости им не откажешь. Хотя и пустили впереди себя шведов, но тут уж традиции – въезжать в рай на чужом… хм… На сей раз тоже получилось, причём в буквальном смысле. А уж в рай или в ад, не мне решать. Да и чёрт с ними.
Прорвавшихся встречали канонерские лодки, ещё перед постановкой минного поля пробравшиеся вокруг Котлина мелководным Северным Каналом. И набросились подобно собачьей своре на подраненного охотниками волка с предсказуемым результатом. Из двух-трёх десятков ракет с греческим, он же кулибинский, огнём, хоть одна да достигала своей цели. В худшем случае… потому что чаще попадало не менее четырёх. Чёртов граф! Ведь клепал реактивные снаряды невзирая на прямой запрет и отсутствие финансирования. Где взял денег? Накажу старого хрыча и не посмотрю, что победителей не судят, по особому совещанию пойдёт. И стоимость канонерок, большинство из которых загоралось после первого же залпа, тоже оплатит из собственного кармана.
Из-за пожаров, кстати, нескольким супостатам удалось удрать. В том числе флагманскому кораблю с Нельсоном на борту. Жалко… Но, видимо, судьба припасла сэру Горацио крепкую намыленную верёвку, поэтому упорно хранит своего баловня от остальных неприятностей. Ладно, что же теперь, подождём… пеньки и мыла в России много.
Я так и не узнал почему Кулибин провожал парламентёров с таким довольным, пополам со злорадством, лицом. Сам граф молчал, а англичанин со шведом наверняка сейчас кормят рыб на дне Финского залива и не смогут открыть тайну Ивана Петровича. Не хочет, его дело.
Всё это произошло две недели назад. Господи, как быстро летит время! Вот так не успеешь оглянуться, а уже умирать пора. А нельзя… столько ещё не сделано, и сколько ещё не отомщено! Ты только не мешай, Господи, если помочь не в силах, уж дальше я сам как-нибудь справлюсь.
Жизнь потихоньку входила в мирную колею – Петербург зализывал раны, оплакивал погибших, чествовал героев, и ожидал известий от нашего Балтийского флота, отправившегося в Стокгольм с ответным недружественным визитом. Он вышел в море на следующий день после бегства англичан и представлял довольно грозную силу, а если учесть, что к нам присоединились жаждущие крови предателей датчане…
Одновременно с морской операцией в Финляндию вошла армия Кутузова. Поддержанная вновь образованной добровольческой дивизией, состоявшей преимущественно из поляков. Поставленный над ними генерал Багратион поначалу всеми силами отказывался от назначения, ссылаясь на полную невозможность обеспечить боеспособность волонтёров на должном уровне. Но Петру Ивановичу пришлось смириться… тем более, его солдат подразумевалось использовать в первую очередь как трофейные команды. Ну и, заодно, как громоотвод для недовольства местного населения.
Михаилу Илларионовичу, ввиду приближающейся зимы, не требовалось совершать чудеса героизма – всего лишь нависнуть над Швецией дамокловым мечом. В первоисточнике, правда, он над головой нависал… тут же, если посмотреть на карту, больше похоже на откляченную задницу. И коли риксдаг не склонен к французской любви, то поневоле пошлёт войска для парирования возможной угрозы с тыла. А мы… мы пока с фасадной части поработаем.