Страница 18 из 192
Он рассеянно кивнул, продолжая таращиться в темноту.
— Удивительно,— сказал он,— Удивительно, если окажется, что эта планета — та самая.
— Не окажется. Ты ищешь Эльдорадо. Охотишься за сказкой. Стреляешь холостыми патронами.
— Однажды эту планету уже нашли,— упрямо продолжал Фуллертон,— Мы располагаем соответствующими записями о ней.
— Ну, конечно! Мемуары об Атлантиде и Золотых Людях. Воспоминания об Империи Пресвитера Иоанна. Отчет о Северо-Западном Проходе в истории древней Земли. Описание Семи Городов. И другие повести в том же духе.
Лицо Фуллертона вытянулось, дыхание участилось, глаза заблестели. Он нервно сжимал и разжимал кулаки.
— Саттер,— изумленно произнес он,— не могу понять, зачем вы все время издеваетесь надо мной. Я знаю наверняка, что где-то во Вселенной существует бессмертие. Секрет бессмертия уже найден, и Человечество обязано отыскать это место! Сегодня в распоряжении человека безграничные возможности космоса — миллионы планет. Проблема жизненного пространства полностью решена. Бессмертие, говорю я вам всем,— вот следующая ступень развития Человечества!
— Прекрати! — рявкнул я,— Забудь все, что сказал!
Но уж если Четырехглазого понесло, его не остановишь никакими силами.
— Оглянись,— продолжал он,— Эта планета идентична Земле. Даже солнце ее находится на той же стадии эволюции звезд, что и земное Солнце. Плодородная почва, идеальный климат, обилие воды! Сколько пройдет лет, прежде чем люди заселят эту планету?
— Тысяча лет. Пять тысяч. Может, и больше.
— Правильно! Бесчисленное количество миров только того и ждут, чтобы их заселили. Но человек вынужден оставлять их в неприкосновенности по одной простой причине — он смертен. Следует еще сказать и о...
Я терпеливо сидел, выслушивая его бесконечные «сказать и о...», но все его рассуждения имели один вывод —смерть ужасна. Если бы вы только могли знать, как мне надоели все эти разговоры. Ведь каждый отряд обязан иметь в своем составе Четырехглазого! Они все настоящие безумцы, но такого фанатика, как Фуллертон, еще не было; к тому же этот полет был у него первым. Я попытался отключиться, поминая недобрыми словами Институт Бессмертия, присылающий нам Четырехглазых...
А Фуллертон все говорил и говорил. Идеализм, замешенный на настырности в поисках бессмертия, прямо-таки бурлил в нем. Впрочем, каждый Четырехглазый пытался произвести впечатление этакого Прометея, пылая неистовой уверенностью в правильности своих предположений, что человек обязан жить вечно, а бессмертие вскоре, буквально со дня на день, будет найдено. В качестве доказательства каждый из них рассказывал байку о безымянном космическом корабле, затерявшемся на безымянной планете в давно забытом году — после того, как экипаж корабля обнаружил бессмертие. Бред, конечно. И все же благодаря стараниям Четырехглазых, правительственным субсидиям и миллиардным дарам и пожертвованиям миф продолжает жить. Глупцы, богатые и бедные, верят рассказам о бессмертии и регулярно переводят на счет Института деньги, но тем не менее продолжают умирать с обычным постоянством. Щедрость не окупается.
— Куда это ты все время поглядываешь? — спросил я Фуллертона, надеясь охладить его пыл. — Что там — человек, животное, растение?
— Нет — торжественно произнес он, как судья, зачитывающий приговор.— Я вижу там нечто такое, о чем не могу вам сказать!
Да будь я проклят! Что он о себе воображает?
И я продолжал подкалывать его, чтобы быстрее пролетело время моего дежурства. Фуллертон, наш Четырехглазый, оказался самым молодым и, что всего хуже, самым прилипчивым и занудным из всех Очкариков, беседовавших со мной. Он раздражал меня все сильнее; фанатики никогда не прислушиваются к мнению собеседника!
— А как ты определишь, что нашел именно то, что искал?
Он не ответил. Его сопение заставило замолчать и меня — того и гляди, разрыдается.
Так мы и сидели, не возобновляя разговор. Потом он достал из кармана зубочистку, сунул в рот и начал неторопливо жевать. Я еле сдержался, чтобы не врезать ему как следует; по-моему, нет более отвратительной привычки, чем жевать зубочистку, к тому же в самые неподходящие моменты. Думаю, он почувствовал мое тайное намерение, выплюнул изжеванную зубочистку и молча удалился.
Я оглянулся на корабль. Света лампы хватало, чтобы прочесть надпись на борту: «Кэф-7 — ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЕ АГЕНТСТВО 286». Этой небольшой надписи достаточно, чтобы нас узнали в любом уголке Галактики.
Известно, что Кэф-7 — экспертная сельскохозяйственная планета, так же как Альдебаран-12 — планета, занимающаяся медицинскими исследованиями, а Капелла-9 — планета Университетов. Да что говорить, каждая планета специализируется на исследованиях в одной, строго определенной области.
Следует добавить, что Кэф снаряжает многочисленные исследовательские экспедиции, такие как наш отряд.
Мы разведываем новые миры, выискиваем растения и животных, пригодных для дальнейших экспериментальных исследований. Правда, до сих пор похвастаться особыми успехами мы не можем. В нашем активе лишь несколько видов трав, прижившихся на элтенианских мирах. Остальные находки не причислишь к достижениям. Да, до сих пор фортуна упорно поворачивалась к нам спиной. Достаточно вспомнить ядовитый плющ. Работаем мы столь же упорно, как и остальные отряды, но оказывается, что от одного старания проку мало.
Иногда, особенно вечерами, становится ужасно обидно: ну почему кто-то возвращается с ценнейшими находками, приносящими славу и деньги, а мы выщипываем лишь жалкую траву? А еще чаще возвращаемся и вовсе с пустыми руками.
Жизнь исследовательская нелегка; иногда приходится работать в невероятно тяжелых условиях. Из таких полетов ребята возвращаются как лимоны, если возвращаются...
Но сегодня, похоже, нам невероятно повезло. Тихая мирная планета, идеальный климат, ландшафт без излишеств, а главное — отсутствие враждебно настроенной живности и ядовитой растительности.
Вебер, конечно же, проспал. Появившись, он подошел к столу и выпучился на тушу куставра, будто впервые увидел существо.
— Фантастика, а не симбиоз,— сказал он, обходя вокруг стола, но не отрывая от куставра взгляда,— Мозг просто отказывается воспринимать сию зрительную информацию. Если бы существо не лежало перед самым моим носом, я бы сказал, что подобное невозможно. Ведь симбиоз ассоциируется с простейшими формами живых организмов.
— Ты имеешь в виду кустики на теле куставра? И пчел?
Он кивнул.
— Почему ты уверен, что это именно симбиоз?
— Не знаю,— тихо ответил Вебер и сжал кулаки так, что побелели пальцы.
Я передал ему ружье и пошел в палатку, которую делил с Кемпером. Бактериолог проснулся и заговорил со мной. Хотя, быть может, он и не спал.
— Это ты, Боб?
— Я. Все в порядке.
— Что-то не спится. Лежу и думаю,— сказал он.— Безумное местечко.
— Куставры?
— Не только они. Вся планета. Впервые сталкиваюсь с такой пустотой — ни деревьев, ни цветов. Ничего. Лишь бескрайнее море травы.
— Разве есть инструкция, запрещающая находить планеты-пастбища? — пошутил я.
— Слишком просто,— ответил он, не принимая моей шутки,— Все неестественно упрощено. Планета аккуратно прибрана и упакована. Как будто кто-то задался целью создать простую планету, отбросил все излишества, прекратил все биологические эксперименты, кроме одного — выращивания единственного вида животных и травы для их питания.
— Ты уверен? Ведь мы не знаем многих деталей. Возможно, мы не успели обнаружить остальных обитателей планеты? Да ты и сам знаешь — загадки возникают за секунды, а разгадываются годами. Согласен, единственные живые существа, которых нам удалось увидеть,— куставры, но, возможно, по той простой причине, что они расплодились в невероятных количествах. Они, как высокая гора, заслонили собой все вокруг.
— А иди ты,— прошептал он и отвернулся.
Я улыбнулся: Кемпер вновь стал самим собой, тем Кемпером, которого я знал и любил, с которым мы десять лет подряд делили все радости и невзгоды.