Страница 10 из 41
— А Сатана? — спросил Дух.
— Не знаю, — ответил Оп, — Возможно, но точно сказать не могу. Тогда уже были все те, кого вы теперь разыскали, выманили на свет и поселили в заповедниках. Но их разновидностей было куда больше. Некоторые были жуткими, и все — вредными.
— По-видимому, вы не питали к ним большой симпатии, — заметила Кэрол.
— Да, мисс. Не питал.
— На мой взгляд, — сказал Дух, — этим вопросом стоило бы заняться Институту времени. По-видимому, существовало много разных типов этих… можно назвать их приматами?
— Да, пожалуй, можно, — согласился Максвелл.
— …Приматов совсем иного склада, чем обезьяны и человек.
— Еще бы не другого! — с чувством произнес Оп. — Гнусные вонючки, и больше ничего.
— Я уверена, что когда-нибудь Институт времени возьмется за разрешение и этого вопроса, — сказала Кэрол.
— Еще бы! — ответил Оп. — Я им только об этом и твержу и прилагаю надлежащие описания.
— У Института времени слишком много задач, — напомнил им Максвелл, — В самых различных и одинаково интересных областях. Им же надо охватить все прошлое!
— При полном отсутствии денег, — добавила Кэрол.
— Мы слышим голос лояльного сотрудника Института времени, — объявил Максвелл.
— Но это же правда! — воскликнула девушка. — Исследования, которые проводит наш институт, могли бы принести столько пользы другим наукам! На писаную историю полагаться нельзя. Во многих случаях оказывается, что все было совсем не так. Пристрастия, предубеждения или просто тупые суждения, навеки мумифицированные на страницах книг и документов! Но разве другие институты выделяют на такие исследования необходимые средства? Я могу вам ответить: нет и нет! Ну, есть, конечно, исключения. Юридический факультет всегда идет нам навстречу, но таких мало. Остальные боятся. Они не хотят рисковать благополучием своих уютных мирков. Возьмите, например, эту историю с Шекспиром. Казалось бы, факультет английской литературы должен был обрадоваться, узнав, кто был настоящим автором этих пьес. В конце концов, вопрос о том, кто их автор, дебатировался несколько столетий. Но когда Институт времени дал на него точный ответ, они только вышли из себя.
— А теперь, — сказал Максвелл, — институт тащит сюда Шекспира читать лекцию о том, писал он их или нет. Не кажется ли вам, что это не слишком тактично?
— Ах, дело совсем в другом! — вспыхнула Кэрол. — В том, что Институт времени вынужден превращать историю в аттракцион, чтобы пополнить свою кассу. И так всегда. Всевозможные планы, цель которых одна — раздобыть деньги. И так уж у нас репутация балаганных клоунов. Неужели вы думаете, что декану Шарпу нравится…
— Я хорошо знаю Харлоу Шарпа, — сказал Максвелл. — Поверьте, он извлекает из этого массу удовольствия.
— Какое кощунство! — воскликнул Оп с притворным ужасом. — Или ты не знаешь, что за разглашение священных тайн тебя могут распять?
— Вы смеетесь надо мной! — сказала Кэрол. — Вы смеетесь над всеми и над всем. И вы тоже, Питер Максвелл.
— Я приношу извинения от их имени, — вмешался Дух, — поскольку у них не хватает ума извиниться самим. Только прожив с ними бок о бок десять — пятнадцать лет, начинаешь понимать, что они, в сущности, совсем безвредны.
— И все равно наступит день, когда Институт времени получит все необходимые средства, — сказала Кэрол. — Тогда он сможет привести в исполнение задуманные проекты, а остальные факультеты могут убираться ко всем чертям. Когда состоится продажа-
Внезапно она умолкла и словно окаменела. Казалось, только колоссальным усилием воли она удержалась от того, чтобы зажать себе ладонью рот.
— Какая продажа? — спросил Максвелл.
— По-моему, я знаю, — сказал Оп. — До меня дошел слух, собственно говоря слушок, и я не обратил на него внимания. Хотя, если на то пошло, как раз такие мерзкие, тихие слушки и оказываются на поверку правдой. Когда слух грозен, повсеместен и…
— Оп, нельзя ли без речей? — перебил Дух. — Просто скажи нам, что ты слышал.
— О, это невероятно! — объявил Оп. — Вы не поверите. Как бы ни старались.
— Да перестаньте же! — вскричала Кэрол.
Все трое вопросительно посмотрели на нее.
— Я сказала лишнее. Слишком увлеклась и… Пожалуйста, забудьте об этом. Я даже не знаю, действительно ли предполагается что-то подобное.
— Разумеется! — сказал Максвелл. — Ведь вы провели вечер в дурном обществе, вынуждены были терпеть грубости и…
— Нет, — сказала Кэрол, покачав головой, — Моя болтовня бессмысленна. Да я и не имела права болтать об этом. Мне остается только рассказать вам все и положиться на вашу порядочность. И я совершенно уверена, что это не пустые слухи. Институту времени предлагают продать Артефакт.
В хижине воцарилась напряженная тишина — Максвелл и его друзья замерли, почти не дыша. Кэрол удивленно переводила взгляд с одного на другого, не понимая, что с ними.
Наконец Дух сделал легкое движение, и в безмолвии им всем показалось, что его белый саван зашуршал так, словно был материален.
— Ведь вам неизвестно, — сказал он, — как нам всем троим дорог Артефакт.
— Вы нас как громом поразили, — объявил Оп.
— Артефакт! — вполголоса произнес Максвелл. — Артефакт. Величайшая загадка, единственный предмет в мире, ставящий всех в тупик…
— Таинственный камень! — сказал Оп.
— Не камень, — поправил его Дух.
— Значит, вы могли бы объяснить мне, что это такое? — спросила Кэрол.
Но все дело как раз в том, что Дух не может ответить на ее вопрос, и никто другой тоже, подумал Максвелл. Около десяти лет назад экспедиция Института времени, отправившаяся в юрский период, обнаружила Артефакт на вершине холма, и он был доставлен в настоящее ценой неимоверных усилий и затрат. Его масса потребовала для переброски во времени такой энергии, какой еще ни разу не приходилось применять, — для осуществления этой операции пришлось отправить в прошлое портативный ядерный генератор, который пересылался по частям и был смонтирован на месте. Затем перед экспедицией встала задача возвращения генератора в настоящее, поскольку простая порядочность не позволяла оставлять в прошлом подобные предметы — даже в столь отдаленном, как юрский период.
— Я не могу вам этого объяснить, — сказал Дух. — И никто не может.
Дух говорил чистую правду. Пока еще никому не удалось установить хотя бы приблизительно, что такое Артефакт. Этот массивный брус из какого-то материала, который не был ни металлом, ни камнем, хотя вначале его определили как камень, а затем как металл, ставил в тупик всех исследователей. Он был длиной шесть футов и четыре высотой и представлял собой сгусток сплошной черноты, не поглощавшей энергии и не испускавшей ее. Свет и другие излучения отражались от его поверхности, на которой никакие режущие инструменты не могли оставить ни малейшего следа — даже лазерный луч оказывался бессильным. Неуязвимый и непроницаемый Артефакт упрямо хранил свою тайну. Он лежал на пьедестале в первом зале Музея времени — единственный предмет в мире, для которого не было найдено хотя бы гипотетически правдоподобного объяснения.
— Но если так, — сказала Кэрол, — то почему вы расстроились?
— А потому, — ответил Оп, — что Питу кажется, будто эта штука в далекую старину была предметом поклонения обитателей холмов. Если эти паршивцы вообще способны чему-то поклоняться.
— Мне очень жаль, — сказала Кэрол. — Нет, правда.
Я ведь не знала. Наверное, если сообщить в институт…
— Это же только предположение, — возразил Максвелл, — У меня нет фактов, на которые можно было бы сослаться. Просто кое-какие ощущения, оставшиеся после разговоров с обитателями холмов. Но даже и маленький народец ничего не знает. Это ведь было так давно.
Так давно! Почти двести миллионов лет назад.
Глава 7
— Ваш Оп меня просто ошеломил, — заметила Кэрол. — И этот домик, который он соорудил на краю света!
— Он оскорбился бы, если бы услышал, что вы назвали его жилище домиком, — сказал Максвелл. — Это хижина, и он ею гордится! Переход из пещеры прямо в дом был бы для него слишком тяжел. Он чувствовал бы— себя очень неуютно.